Джон Норман - Приз Гора

«Да, — призналась она себе, — я — тщеславная рабыня. Зато я изящная, и как мне кажется, красивая. Ну, по крайней мере, это возможно! В любом случае, мне нравится принадлежать, и мне нравится быть рабыней!»

Правда она сразу напомнила себе о плетях и хлыстах, что есть в руках мужчин. Их следовало бояться, очень бояться.

— Сто семнадцать, Господин! — промурлыкала она мужчине, задержавшемуся перед решёткой, и слегка сдавила левую грудь.

Эллен, с кувшином в руках, разыскала того мужчину, который позвал её ранее. Как она и ожидала, к этому времени его уже обслужила другая девушка. В любом случае, она вернулась, чтобы проконтролировать этот вопрос, как это ей и подобало. Однако мужчина разрешил ей добавить немного вина в свой кубок, и Эллен была благодарна ему за его доброту, поскольку этим он признал её возвращение, и её беспокойство о том, чтобы он не остался не обслуженным. Интересно, а если бы она не вернулась, стал бы он искать её, чтобы наказать?

Вот уж быть наказанной Эллен совсем не хотелось. Однако ей нравилось быть объектом наказания. «Если мной не довольны, — полагала она, — я должна быть наказана. Это правильно для рабыни! И как это отличается в случае со свободной женщиной. Что бы они ни делали, их никогда не наказывают. А вот я должна следить за тем, чтобы мною были довольны, иначе я буду наказана. Я — рабыня. Мужчины могут делать со мной всё, что они захотят. Со мной будет сделано всё, что захотят мужчины!

Эллен осмотрелась. Внезапно она почувствовала, как мужская рука неуклюже приобняла её за талию. Это был не первый раз за время её обслуживания, когда она чувствовала на себе прикосновения мужчин. Её хватали за лодыжки, шлёпали, щипали, ненадолго притягивали к себе, чтобы вдохнуть запах её волос, слегка сжимали бёдра.

Мужчина держал её.

Эллен немного напрягалась. Ситуация начала её пугать. Но внезапно ей захотелось со стоном прижаться к нему, однако она знала, что не должна быть использована, вплоть до того момента, когда её продадут. А до тех пор она должна нагреваться и закипать, пока не начнёт кричать от потребностей. «Как же отвратительны рабовладельцы, — подумала она. — Как жестоки они к нам!»

Интересно, был ли её жар заметен в выставочной клетке, когда она трогала теплый шест, целовала его, жалобно льнула к нему.

Наконец он убрал руку с её талии и закачался рядом с Эллен, пытаясь удержать равновесие. Выправиться ему удалось только после того, как он одной рукой схватился за плечо девушки. Затем мужчина мутными глазами посмотрел на неё, и наклонился немного вперёд, обдав Эллен запахом свежевыпитой паги. Не похоже, что он накачивался красными и белыми винами, которые она и другие девушки разносили здесь.

— Сто семнадцать, Господин, — сообщила Эллен, поняв, что мужчина присматривается к её левой груди.

— Слишком Ты молода, — наконец, выдал он и, отстранившись, вытер рукой своё бородатое лицо.

Мужчина отвернулся, и запинаясь на каждом шаге, раскачиваясь и чудом не падая, поковылял прочь.

«И вовсе я не слишком молода, — раздражённо подумала Эллен. — Многие мужчины, прекрасные, сильные, зрелые мужчины, вообще не считают меня слишком молодой!»

К тому моменту, как её выпустили из выставочной клетки, она насчитала двадцать одно предложение цены, сделанное за неё. Эти предложения устанавливают цену, с которой начнётся торг. Эллен знала, что ей была гарантирована продажа с самой высокой начальной ставкой, даже если никто во всем лагере не захотел бы предложить за неё больше бит-тарска. Однако ей так и не сказали, каким было самое высокое предложение из двадцати одного сделанного за неё.

Она, конечно, попыталась это узнать, встав на колени и попросив разрешения говорить.

— Любопытство не подобает кейджере, — ответили ей.

— Да, Господин, — вздохнула Эллен.

— Всё узнаешь на торгах, — сказали ей.

— Да, Господин, — кивнула она.

— Вина, девка! — позвал Эллен человек, поднимая кубок, и она помчалась к нему.

Через несколько енов кувшин Эллен немного опустел, и она осторожно отступила от костров в тень.

В это время в круги начали вызвать первых из официальных танцовщиц. Девушки, чьи номера выкрикнул герольд, бежали к назначенным им кругам. Мужчины, которые интересовались предложением цены за них после осмотра в выставочных клетках, также следовали за ними, чтобы уточнить свою оценку. Конечно, к кругам собирались и просто зеваки, любопытные и сладострастные поклонники женской красоты и танца.

«Насколько же красивы танцовщицы, — всматриваясь в просветы между мужчинами, подумала Эллен, на время прекратив обслуживание, чтобы посмотреть как танцуют некоторых из первых вызванных танцовщиц. — Смогу ли я когда-нибудь так танцевать, буду ли я такой же красивой?»

Она в одиночестве стояла в темноте, глядя в очерченные круги.

«Что будет со мной? — спросила она себя. — Какая судьба меня ждёт? Я не знаю. Я — всего лишь рабыня. На меня никто не смотрит. Возможно, я могла бы сбежать? Возможно, мне стоит сбежать?»

Но она сама же засмеялась над своими мыслями.

«Я — всего лишь невежественная, голая, заклеймённая рабыня, бедная земная рабская девка, оказавшаяся на варварской планете. У таких как я нет ни единого шанса на побег. В действительности, ни у одной гореанской рабыни нет никаких шансов на побег! Здесь некуда бежать, здесь некуда пойти. Мы никуда не денемся из своих ошейников, мы будем носить их для удовольствия мужчин. И они никогда не освободят нас! Они держат нас, потому что они хотят видеть нас теми, кто мы есть, их рабынями!»

Эллен почувствовала влагу на боку кувшина, который держала прижав к животу и вспоминала что немного ка-ла-на сбежало с носика сосуда на её бёдро. Такие вещи, как потёк на кувшине не были чем-то необычным при разливе вина по кубкам. Девушка провела пальцем по боку сосуда и нашла на нём загустевший след от струйки вина. Быстро осмотревшись по сторонам, и, определив, что к её облегчению, никто не обращал на неё внимания, она провела кончиком пальца по потёку, а затем приложила палец к губам и языку. У неё чуть глаза на лоб не полезли. Какой потрясающий, какой замечательный вкус для обычного вина, льющегося рекой в праздничном лагере. Это было лучше любого вина, которое она пробовала на Земле. Внезапно её охватил испуг, и она вытерла палец о бедро, стараясь скрыть следы своей неосмотрительности. «Жаль, что у меня нет ни клочка ткани, — пожалела Эллен, — для того, чтобы вытереть губы». Впрочем, она тут же отказалась от этой идеи, поскольку на ткани, наверняка, остались бы пятна. Она, было, подумала, вытереть губы своими волосами, но на них же тоже могут остаться пятна. Тогда Эллен вытерла губы о правое предплечье. «Что, если мужчина облапит меня и, беспомощно удерживая, соберётся изнасиловать мои губы поцелуем господина? — пришло её в голову. — Ведь он сразу распробует вкус вина! Безусловно, ей не запрещали пробовать вино. Но она хорошо знала о гореанском обычае, предполагавшем, что в случае рабыни, такая вольность, совершённая без явного разрешения, могла бы стать поводом для сурового наказания.