Джон Норман - Приз Гора

Так что она не ожидала быть вызванной, но, на всякий случай, была готова к этому, понимая, что любой мужчина мог приказать ей позировать или танцевать перед ним в круге, в палатке или в другом месте. Эллен была уверена, что гореане, хотя и могли интересоваться ею во многих отношениях, чему у неё было множество доказательств, вряд ли заинтересуются ею в отношении рабского танца. Эти мужчины были истинными ценителями этого искусства, так что ей трудно было бы понравиться в таких вопросах. В этом она не тянула даже на ранг любительницы.

«Меня не вызовут танцевать, — сказала себе Эллен, — ведь я сообщила писцу, что не умею танцевать. Так что я в безопасности. Мне ничего бояться. Как испугалась бы я, если бы они вызвали меня в круг. Ведь я ничего не знаю об этом. Я боюсь танцевать. Я не могу танцевать. Я не танцовщица. И они знают об этом, так что, я в безопасности».

Затем ей вспомнилась свободная женщина в её вуалях и тяжёлых одеждах сокрытия. В действительности Эллен не думала, что та благополучно вернулась в Брундизиум. Слишком маловероятным казалось такое развитие ситуации. Она ведь видела крепких, хмурых мужчин, стоявших поблизости, наблюдавших за ней, возможно изучавших её. На ремне у одного из них висел моток тонкой, чёрной кожаной верёвки. Захват рабынь редко делается наугад. Возможно, они были знакомы с ней ещё в Брундизиуме. Вспомнился опрокинутый табурет, пролитое вино, следы борьбы, предупреждения мужчин сидевших вокруг костра.

Бедная женщина, посочувствовала ей Эллен, возвращаясь к амфоре ка-ла-на. Какое ужасное несчастье для неё! Как ей не повезло! Но затем Эллен улыбнулась и даже усмехнулась. Как замечательно! Пусть теперь и она носит ошейник! Пусть станет голой рабыней! Пусть теперь она сама унижается и боится свободных женщин!

«Да, — подумала Эллен, — и пусть она станцует перед рабовладельцами, как голая рабыня и получит плетей, если ей будут недовольны! А вот я порадуюсь тому, что я не танцовщица. Как хорошо, что мне не надо бояться того, что меня вызовут танцевать».

Эллен мурлыкала себе под нос мотивчик весёлой гореанской рабской песенки, в которой говорилось о рабыне, украшающей себя и нетерпеливо ожидающей прибытия её господина.

Внезапно Эллен услышала свист рассекаемого воздуха за своей спиной, с в следующее мгновение почувствовала, как ниже поясницы вспыхнула полоса острой боли от быстрого удар длинным гибким хлыстом.

— Развлекаешься, рабская девка? — послышался насмешливый молодой голос.

— Нет, Господин! — вскрикнула Эллен, из глаз которой брызнули слёзы.

Это был один из подростков, нанятых администрацией лагеря для наблюдения, контроля и управления служащими здесь рабынями. Взрослые женщины не редко оказываются под таким присмотром. По бытующей на Горе теории, раз рабыни — животные, то ими может командовать любой свободный человек, или даже любая назначенная ими рабыня. Иногда наблюдение за ними поручают мальчишкам или девчонкам, фактически являющимся не больше, чем детьми. И, конечно, малейшее сопротивление, упорство или непослушание может стать причиной серьезного наказания и даже смерти. За спинами детей и подростков, как нетрудно догадаться, стоят мужчины.

Эллен поспешила к стойке с амфорой. На её ягодицах горела красная полоса, оставленная хлыстом. Конечно, это было оскорбительно, особенно, то, что удар был нанесён не мужчиной, а подростком. Безусловно, парень, которому было лет пятнадцать — шестнадцать, к настоящему времени уже развлекался с рабынями вроде неё. Впрочем, хотя его удар был болезненным и оскорбительным, Эллен не сердилась на него. В действительности, это напомнило ей, что она была рабыней, что это могло быть с ней сделано, и что она постоянно находилась под угрозой наказания. Эллен, тыльной стороной правого запястья, смахнула слёзы с глаз. Мальчишка тоже не был сердит на неё. Он просто поторопил её. В этот момент девушка вдруг поняла, к некоторому своему удивлению, что ей скорее понравилось то, что она была ударена. Теперь боль была тёплой и по-своему приятной, а её отголосок напоминал ей, что она подверглась наказанию, подчеркнувшему окончательное и категорическое доминирование, которого она, как женщина жаждала, и это больше не было для неё секретом.

В праздничном лагере, помимо живого товара, к каковому относилась Эллен, торговали множеством других вещей, ставших добычей косианских завоевателей. Здесь можно было найти изделия из кожи и металлов, ткани, предметы искусства, мебель, безделушки, инструменты, оружие, лекарства, фургоны, телеги, драгоценные камни и так далее. Бойко шла торговля продуктами питания. Помимо рабынь здесь продавали и других животных таких как верры, боски и тарларионы. А в одном месте Эллен даже видела или, поскольку ящики были по большей части закрытыми, правильнее будет сказать, частично видела, гигантских, покрытых мехом животных, которых она не смогла идентифицировать. Эллен даже не смогла бы сказать, были ли они двуногими или четвероногими. Она только слышала угрожающее рычание и видела дикие глаза в просвете между крепкими брусьями и блеснувший в лучах заходящего солнца белый кривой клык. Возможно, это были медведи или тигры, но не исключено, что это могли быть хищники даже больше сильные и свирепые.

По прикидкам Эллен в лагере собралось порядка десяти — двенадцати тысяч мужчин.

Наполнив свой кувшин ка-ла-ной из амфоры, она вернулась к своей работе. Эллен не забыла, что кто-то подзывал её, требуя вина, и направилась к тому месту. Правда, она была уверена, что к настоящему времени того мужчину уже обслужила другая рабыня, но, на её взгляд, было бы неправильно, не вернуться туда. Девушка полюбовалась своим краснофигурным кувшином, красного цвета рисунок казался ярким, свежим и волнующе красивым на гладком, покрытом глазурью, чёрном фоне. Это напомнило ей похожие сосуды, виденные ею в музейных экспозициях, посвящённых Древней Греции. Эллен не сомневалась, что методика и стиль этого и ему подобных сосудов брали начало в её прежнем мире, что их характер и стиль, можно было проследить от работ древних земных мастеров. На взгляд Эллен этот кувшин был красивым и ценным, но здесь о таких вещах даже не задумывались, поскольку они были распространены, дешёвы и привычны. Их использовали для разлива обычного ка-ла-на, причём доверяли даже рабыням. Изображения на кувшине были нанесены с обеих сторон и в целом повторялись. На каждой стороне была одна и та же сценка, нагая женщина, по-видимому, рабыня, стояла на коленях перед мужчиной, вероятно, её господином, державшим в руке плеть. Руки женщины скованные цепью тянулись к мужчине, словно в мольбе. А тот смотрел на неё сверху вниз, по-видимому, обдумывая её прошение, возможно, о прощении или о милосердии. Ясное дело, это ему было решать, что сделать с ней. Эллен, для устойчивости держала кувшин прижатым к себе, чувствуя, как он приятно холодит её кожу. Немного вина выплеснулось через край и теперь струйкой стекало по её бедру.