Джон Норман - Приз Гора

Эллен знала о рабском танце очень немногое, всё из-за её первого господина, доставившего её на Гор, решившего, обучить её по минимуму, чтобы продать в качестве практически невежественной девки, обученной ровно настолько, чтобы её могли признать достаточно удовлетворительной и разрешив жить, осуществить месть Мира, подвергнув её унижению самого низкого из рабств.

Однако Эллен не была совсем уж неосведомлённой относительно рабского танца, точнее, его общей природы. В действительности, кто на Горе мог ничего не знать об этом? Ну разве что, только свободные женщины. Хотя её саму такому не обучали, и очевидно намеренно, иногда ей удавалось подсмотреть, как танцевали девушки в учебных классах. Первый раз увидев танцующих она почувствовала необыкновенное волнение, сначала у неё перехватило дыхание, участился пульс, а потом она начинала дышать быстро-быстро. Сколь поразительно прекрасны были представительницы её пола в этом танце, столь требуемом мужчинами, танце настоящих рабынь. Однажды Эллен попросила одну из своих наставниц спросить у Мира, поскольку сама она этого сделать не могла, её к нему допускали редко, нельзя ли было обучить этому искусству и её. Но ответ на ходатайство, хотя очевидно его позабавило то, что она сделала это, был ожидаемо отрицательным. Он явно хотел, чтобы она как можно дольше оставалась немногим больше, чем невежественной землянкой, вынужденной служить в страхе и страданиях, в самой суровой и низкой неволе. Порой, когда ей удавалось, она тайно подсматривала за уроками танцев, правда, только до того момента, пока не была поймана за этим занятием, и не была безжалостно избита стрекалом. Иногда в своей камере, уверенная, что за ней не наблюдают, она пыталась копировать подсмотренные ей движения танцовщиц, но недолго, опасаясь, упустить момент и быть замеченной мужчинами.

Так что, перед мужчинами Эллен никогда не танцевала. Она просто боялась этого.

И всё же, Эллен знала, что, если бы чьи-нибудь пальцы щёлкнули, или хлопнули ладоши, или поднялась рука, ладонью вверх, она должна была бы танцевать, как любая рабыня, причём должна танцевать для мужчин, как рабыня. Любой свободный мужчина в этом лагере мог бы приказать ей танцевать, позировать, извиваться перед ним. На её левой груди был номер её лота. Танцевальный круг представлял собой засыпанную песком площадку диаметром приблизительно десять или двенадцать футов, около которой горел костёр. Таких кругов в лагере было несколько, каждый из них был отмечен вымпелом на штоке. Вымпелы были разными как по форме, квадратные, прямоугольные, раздвоенные, треугольные, так и по цвету или смеси цветов. Кроме того, на полотно вымпелов, были нанесены буквы или цифры. Таким образом, каждый круг можно было определить по его вымпелу, по букве или номеру. Это позволяло отдать приказ вроде: «рабыне с таким-то номером лота, подойти в такой-то круг», скажем, «синий квадрат» или «жёлтый треугольник». Номера были написаны на их телах, на левой груди, что было сделано для удобства мужчин в лагере. А разные формы и цвета вымпелов были разумны с точки зрения того, что многие рабыни были неграмотны, причём сохранялись таковыми сознательно. Например, Эллен как раз таковой и была. Конечно, она хотела бы научиться читать, только ей этого не разрешали. Она полагала, что смогла бы лучше служить своим владельцам, если бы была грамотной, но решение принимали они. Возможно, им казалось забавным, владеть неграмотной варваркой, доставленной из презираемого мира, мира, пригодного только для сбора урожая его женщин, и доставки их подобно фруктам на их рынки. Трудно сказать.

А впрочем, зачем рабыне читать? В конце концов, она же на свободная женщина. У неё нет Домашнего Камня. Она — просто красивое животное, купленное для обслуживания и удовольствия. Вот вы бы стали учить читать верра или кайилу?

В любом случае грамотные мы или нет, мы находимся в ничем не ограниченной власти наших владельцев. Лично я нахожу, что наслаждаюсь тем, что у меня нет никакого выбора, кроме как подчиняться им полностью. Чего ещё мне хотеть от жизни? Я получаю удовольствие от нахождения в их власти. Для меня счастье — повиноваться и ублажать. Я принадлежу им. Они мною владеют. Во всех отношениях мои ощущения были усилены, и эти — долгожданные, очаровательные ощущения, неважности, зависимости и беспомощности в свою очередь, открыли мою сексуальность для них, словно цветок солнцу.

Прошу простить меня за повествование от первого лица, включённое в текст, который, в целом, должен быть объективно связан с рабыней, Эллен, как объектом и собственностью. Разрешили бы верру или кайиле написать о себе от первого лица? Возможно, иногда.

Упомянув о неграмотности, однако, следует отметить, что это явление на Горе не необычно. Например, многие гореане низших каст — неграмотны. Фактически, как мне кажется, многие расценивают чтение как занятие, плохо сочетающееся с приличными, серьёзными людьми, по крайней мере, более подходящее, представителям высших каст. Что интересно, многие из воинов, а это — высшая каста, даже гордятся своим неумением читать, рассматривая его как обыденное и несколько волшебное умение, которое для них не приличествует, а фактически ниже их достоинства. Дело доходит до того, что некоторые, умеющие читать, притворяются неграмотными.

Но вернёмся к нашему повествованию.

Номер лота рабыни назывался, вместе с символом того круга, к которому она должна была подойти. Разумеется, Эллен знала свой номер, поскольку ей это сообщили. Также, те из рабынь, кто, как Эллен, могли бы быть незнакомыми с местоположением кругов, всё же лагерь был довольно большим, должны были просто следовать за мужчиной их вызвавшим, обычно одним из нескольких имеющих факелы герольдов, к указанному кругу. Соответственно, она старалась тщательно следить за выкрикиваемыми номерами и была готова следовать за любым из гостей, огласи он её номер — «117».

Кстати, Эллен могла узнать некоторые из букв гореанского алфавита, но с трудом могла совместить их с теми звуками, которые они описывали. Гореане не спешили делиться с ней этой информацией. Одной из известных букв гореанского алфавита, которую Эллен действительно знала, была четвертая из двадцативосьмибуквенного алфавита — «Дэлька». Рабыня видела её в Аре, небрежно написанную на стене, а также на остраке в доме Порта Каньо. Кроме того, теперь она знала, по крайней мере, одно число, то, что было написано на её левой груди — «117».

По правде говоря, Эллен совершенно не ожидала, что её могли бы вызвать танцевать в какой-либо из кругов, поскольку танцовщицей она не была.

— Ты умеешь танцевать? — спросил её писец.

— Нет, Господин, — ответила она, настолько правдиво, насколько сумела.