Джон Норман - Приз Гора

Девушка задрожала и чуть не лишилась чувств. Её колени на мгновение подогнулись, и ей потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы удержать равновесие.

— Два с половиной! — объявил аукционист. — Кто даст два и три четверти?

«Это — ошибка, — уговаривала себя Эллен. — Скорее всего, это ошибка. Я не хочу, чтобы меня продали за столько! Покупатели будут ожидать от меня слишком многого! Я же практически ничему не обучалась. Я — всего лишь обычная девка, и к тому же варварка!»

Хотя эти вопросы сильно отличаются от города к городу, и зачастую торговцы просто взвешивают серебро и золото, обычным обменным курсом в районе Брундизиума в описываемое время, с учётом инфляции тревожных лет, был сто бит-тарсков за медный тарск, а за серебряный тарсков давали сто медных. В зависимости от характера серебряного тарска, он может идти от десяти до ста за золотой тарн. Для самого распространенного серебряного тарска ещё называемого малым тарском, монеты использовавшейся на рассматриваемых торгах, соотношение было сто серебряных монет за одну золотую, подразумевая золотые тарны чеканки Ара, Джада, и определенных других крупных городов, в том числе и Брундизиума.

Казалось не прошло и секунды, как аукционист получил предложение в два и три четверти, а мгновением спустя уже и три.

Эллен, напуганная до дрожи в коленях, отступила к помощнику аукциониста и шёпотом спросила:

— Я могу говорить?

— Чего тебе? — буркнул тот.

— Мне кажется, что здесь какая-то ошибка, Господин, — прошептала девушка.

— Никакой ошибки, — отмахнулся помощник аукциониста и, подняв руку, крикнул: — Четыре!

— Четыре, предложил мой коллега! — объявил аукционист.

— Эй, он не имеет права предлагать цену! — возмутился кто-то в толпе.

— Пять, — тут же поднял ставку другой голос.

— Я постановляю, что мой коллега может предложить свою цену согласно правилам лагеря Полемаркоса, — заявил аукционист. — Впрочем, данный вопрос спорен, поскольку у нас уже есть предложение пяти монет.

Он бросил вопросительный взгляд на своего помощника, и тот едва заметно качнул головой. Аукционист поднял раскрытую руку, давая понять о короткой паузе, и повернулся к своему помощнику.

Они совещались приглушёнными голосами, но Эллен, которая тщательно отводила взгляд и даже отошла от маленького столика их слышала.

— Ты хотел бы получить её себе? — осведомился аукционист. — Я могу объявить об ошибке в бумагах.

— Можем получить бунт, — предупредил его помощник.

— Ты хотел бы получить её? — повторил свой вопрос аукционист.

— Нет, — покачал головой помощник. — Я предпочитаю блондинок. Просто думал, подзаработать на её перепродаже.

— Тогда пусть всё идёт, как идёт, — решил аукционист.

— Правильно, — поддержал его решение помощник.

— Купишь себе что-нибудь более или менее годное, когда толпа рассосётся, — сказал аукционист, когда его помощник кивнул в знак согласия, добавил: — К тому же могут остаться нераспроданные лоты, которые мы сможем распределить между своими. Возможно, там найдется одна или несколько блондинок.

— Верно, — понимающе кивнул помощник.

Аукционист повернулся к Эллен и приказал ей:

— Пойди к переднему краю сцены, чтобы покупатели могли получше рассмотреть тебя.

Эллен послушно выполнила его команду.

— Итак, последним предложением у нас было пять серебряных монет! — возобновил торги аукционист, — жалкие пять тарсков за эту изящную, маленькую, варварскую куколку. Неужели больше никто не скажет больше, чтобы увидеть, как она ползёт к вашим ногам с вашими сандалиями в зубах? Представьте её перед собой, распростёртой на животе, облизывающей и целующей ваши ноги, умоляющей позволить ей послужить вашему удовольствию!

— Ой! — вскрикнула Эллен, потому что один из стоявших перед сценой мужчин схватил её за лодыжку.

Естественно, она не осмелилась протестовать. Попытайся рабыня пнуть мужчину, и она останется без ноги.

Однако аукционист не выпускал её из виду и поспешил вмешаться.

— Не лапай товар, — с усмешкой сказал он, — по крайней мере, пока он тебе не принадлежит.

Захохотав, мужчина убрал руку и тут же выкрикнул:

— Шесть!

Однако уже через мгновение из толпы прилетело предложение семи монет.

Сказать, что Эллен была ошеломлена, это ничего не сказать. Ей вдруг вспомнились её лекции в аудитории перед студентами, её прежняя манера держаться, её чопорные костюмы. Как далеко в прошлом осталось всё это, как отличалось это от её нынешней действительности! А затем перед мысленным взором Эллен всплыла странная фантазия. Она представила себя раздетой, как она стояла теперь, но находящейся на прохладной, плоской, полированной поверхности стола в лекционной аудитории, выставленная как рабыня. И в этой фантазии, несколько молодых мужчин, присутствовавших в классе, рассматривали её, требуя повернуться, наклониться и так далее. Студентки, которые были в большинстве, и многих из которых она хорошо помнила, выглядели смущёнными, робкими, съёжившимися, застенчивыми, тихими, подавленными, испуганными, отстранёнными, но посматривали в её сторону с восхищением. Время от времени молодые женщины озирались вокруг себя, кидая заинтересованные взгляды на молодых людей, словно спрашивая себя, каково это может быть, принадлежать тому или другому из них? Когда же ей удавалось перехватить взгляд их широко распахнутых, испуганных, внимательных, сверкающих глаза, Эллен видела в них страх и ожидание их собственной очереди ступить на ту же платформу, чтобы быть точно так же откровенно и грубо выставленным напоказ. Но затем её видение померкло и рассеялось, а Эллен снова осознала себя посреди экзотического, полного опасностей, варварского мира Гора, стоящей на вогнутой поверхности сцены, освещенной светом факелов. Её ноги по щиколотки утопали в опилках, вдали мерцали огни Брундизиума, а впереди расстилалась толпа мужчин, кричавших, свистевших и называвших свои предложения.

Вдруг Эллен осознала, что за неё предлагают уже десять серебряных тарсков! «Это слишком много, — в панике подумала она, — слишком много! Это же целая десятая доля золотого Тарна!»

На время предложения цены стихли.

— Кто больше? Кто-нибудь предложит ещё больше? — спросил аукционист, хотя девушке показалось, что в действительности, он уже не ожидал больших предложений.

Эллен сомневалась, что среди девушек, проданных в этом лагере, нашлось много тех, что ушли за такую сумму. Быть может, сотня, максимум полторы, возможно высокие рабыни, прошедшие тщательное и длительное обучение рабыни для удовольствий, умелые и опытные танцовщицы, но только, конечно, не такие «полудрессированные» варварки, как она! В результате, вместо радости и волнительного трепета, её охватил страх.