Джон Норман - Приз Гора

«Это какая-то ошибка, — думала она. — Я не стою так дорого! Безусловно, только мужчины могут решать, сколько Ты стоишь. Никак не Ты. Насколько же я изменилась, если мужчины, такие как эти, готовы выложить такие деньги, особенно учитывая, что торги проходят в обычном, импровизированном лагере! Смею ли я допускать такие мысли? Смею ли я считать себя достаточно привлекательной? Конечно, я должна гнать от себя такие мысли. Они слишком смелы для рабыни! Должно быть, произошла ошибка! Это какая-то непонятная ошибка!»

— Сюда, кейджера, — бросил аукционист, стоявший позади неё.

Эллен поспешно сделала несколько осторожных шажков назад, при этом оставаясь лицом к покупателям, опасаясь даже на миг обернуться. Наконец, она ощутила, что до мужчины осталось не больше шага, и остановилась.

— Ай, — испуганно пискнула Эллен, почувствовав, как он схватил её за волосы на уровне плеч, а потом быстрыми движениями намотал их на кулак так, что тот оказался плотно прижат к затылку девушки. Она вынуждена была запрокинуть голову и отступить ещё немного назад, в надежде хоть немного ослабить натяжение.

Внезапно Эллен взвизгнула от боли, потому что его рука, безжалостно сжавшая её волосы, потянула голову назад и вниз, сгибая в дугу, демонстрируя во всей красе все прелести её фигуры. Рабыне ничего не оставалось, как тянуться за своими волосами, выгибая спину и тихонько поскуливая.

— Руки за спину, запястья скрестить, — приказал аукционист, и Эллен подчинилась, связанная желанием владельца.

Затем мужчина повернул её вбок, давая покупателям полюбоваться на неё в профиль.

«Я надеюсь, — в панике подумала она, — что ни Мира, ни Селия Аркония нет среди покупателей. Они не должны видеть меня в таком виде, только не выставленной в такой позе!

Тут же стало ясно, что вид беспомощно выставленной рабыни подстегнул страсть мужчин. Предложения посыпались одно за другим:

— Одиннадцать!

— Двенадцать!

— Тринадцать!

— Четырнадцать!

— Пятнадцать!

На этой сумме выкрики стихли.

Эллен, удерживаемая согнутой в дугу, внезапно разрыдалась.

— Кто-нибудь предложит больше? — осведомился аукционист. — Кто больше?

Он выпустил волосы Эллен и, схватив её за левое плечо, толкнул девушку вперёд. Рабыня свалилась перед ним на четвереньки, глубоко зарывшись в опилки коленями и руками. Она ошарашено уставилась в толпу сквозь свисавшие перед лицом, растрёпанные волосы. Слёзы крупными каплями стекали по её щекам и падали в опилки.

— Итак, кто-то даст больше? — снова спросил аукционист. — Мне предложили пятнадцать! Услышу ли я больше? Я поднял руку! Я готов сжать кулак!

— Двадцать, — раздался громкий голос.

По толпе пронёсся удивлённый выдох. Эллен потрясла головой, пытаясь отбросить волосы с лица, и принялась всматриваться в толпу, пытаясь разглядеть говорившего.

— Нет, — всхлипнула она. — Нет!

Руки и ноги Эллен подкосились, и она завалилась на левый бок спиной к толпе, подтянула колени к груди, прикрыла голову руками и зарыдала у ног аукциониста.

— Я слышал предложение в двадцать монет? — переспросил аукционист.

— Двадцать, — повторил голос.

— Это — варварка, не прошедшая почти никакого обучения, — напомнил аукционист.

— Её можно дообучить! — засмеялся кто-то в толпе.

— Двадцать, — повторил своё предложение всё тот же голос.

— Вставай на колени, — приказал аукционист, — лицом к мужчинам.

Эллен поднялась на колени и повернулась лицом к толпе, но голову держала низко опущенной, а колени плотно сжатыми. Дрожащими руками, скрещенными перед собой, она попыталась прикрыться, насколько это было возможно в её ситуации.

— В позу, — прикрикнул на неё аукционист.

И Эллен, по щекам которой бежали слезы, встала на колени перед мужчинами в соответствии с тем, кем она была, как гореанская рабыня удовольствия, сев на пятки, выпрямив спину, подняв голову, прижав ладони к бёдрам и широко расставив колени.

— Итак, мне предложено двадцать монет, — объявил аукционист. — И я готов сжать кулак!

Эллен дрожала от страха. Она узнала этот голос. Ещё мгновение и она снова будет принадлежать Миру, тому, кто первым открыл её для использования мужчин, своему первому владельцу.

«Я не хочу принадлежать ему, — вспыхнула в её голове дикая мысль. — Никогда. Только не он!» Даже мысль об этом пугала, ужасала её.

Но ей предстояло принадлежать тому, кто заплатит за неё, и кому бы она ни была продана, у него будут все права на её порабощённую красоту, и он будет иметь право делать с ней всё, что пожелает, как со своей рабыней.

— Итак, я сжимаю кулак! — объявил аукционист.

— Нет! — внезапно донёсся из толпы другой голос, твердый и ясный.

Мужчины закрутили головами, пытаясь рассмотреть говорившего и, по-видимому, решившего бросить вызов предыдущему значительному предложению.

Обернулся и Мир, чтобы столкнуться взглядом с человеком, стоявшим в толпе в нескольких ярдах позади него и немного левее, если смотреть со сцены.

Мир был одет в дорогую одежду, которая ясно давала понять его богатство и статус.

Парень, остановивший аукциониста, напротив, был одет неброско, в простую коричневую тунику, что явно указывало на одну из низших каст, возможно, крестьян или извозчиков.

Губы Мира растянулись в улыбке.

Хотя одежда Мира не несла явных признаков его кастовой принадлежности, Эллен давно догадалась, что он был из касты работорговцев, считавшихся подкастой Торговцев. Несомненно, каста Торговцев была самой богатой на Горе, и по этой причине, если не в силу влияния и власти, её представители частенько рассматривали себя, как высшую касту, однако эта тенденция не была широко разделена остальными гореанами, за исключением разве что, по крайней мере, публично, их клиентами и подхалимами. Гореане уважают богатство, но склонны гораздо выше ценить другие качества. Кстати, к чести Торговцев, следует отметить, что обычно они поступают точно также. Первое из этих качеств — преданность, второе — честь. Гор — это не Земля.

В любом случае, вне любой культурной неоднозначности, которая могла бы сопровождать положение или статус Торговцев, Мир, по-видимому, пришел к выводу, что товарищ, отважившийся бросить ему вызов, принадлежит к касте, не заслуживающей особого внимания.

Мир ещё раз окинул оценивающим взглядом своего вероятного конкурента и снова улыбнулся. Похоже, что он решил, что у него нет особых оснований опасаться каких-либо неприятностей от такого соперника.

— Последним предложением было двадцать серебряных тарсков, — заметил аукционистом, — а не медных.

— Сжимайте кулак, — предложил Мир.

— Не стоит этого делать, — снова влез тот другой, что стоял в нескольких ярдах позади Мира.