Джон Норман - Приз Гора

— Ты спас мне жизнь, — простонал Мир, обращаясь к Селию Арконию.

— В таком случае, разве мы теперь не в расчёте? — осведомился Селий.

— Отлично, — улыбнулся Мир, и двое мужчин крепко пожали друг другу руки.

— Животные и их союзники, разыскивали нас, по крайней мере, частично чтобы получить и уничтожить эту рабыню, — сообщил Порт Каньо, повернувшись к Боску из Порт-Кара и Марку из Форпоста Ара.

— В мои намерения это не входило, — заметил Мир.

— Это точно, — улыбнулся Фел Дорон. — Правда, Ты, если я не ошибаюсь, был готов увести её с собой.

— Я нашёл её, как Ты, несомненно, догадался, — развёл руками Мир, — товаром, представляющим некоторый интерес, привлекательным образчиком домашнего животного.

Эллен удивлённо уставилась на него. Она была впечатлена и взволнована. Как по-гореански он теперь выглядел! Теперь он рассматривал её уже не как человека, которого следовало похитить, а как рабыню, вещь, которую можно купить, украсть и использовать. Похоже, до него, наконец-то, дошёл смысл ошейника на её горле. Девушка вдруг почувствовала рабский огонь начавший разгораться внутри её живота, подожжённый жаром мужественности. Она не сомневалась, что теперь, когда у него будет женщина, возможно, купленная варварка, помниться он говорил, что у него есть счёт к женщинам Земли, он будет доминировать над нею, причём полностью.

«Моя любовь принадлежит Селию Арконию, — сказала себе Эллен, — но конечно для кого-то было ничуть не хуже, принадлежать кому-то такому как Мир, которому я сама когда-то принадлежала. Счастлива будет та женщина, которой повезёт оказаться в его цепях! Я буду только рада счастью той, кем бы она ни оказалась, кто однажды будет носить его ошейник!»

— Кажется, был у них интерес и к косианскому золоту, — добавил Фел Дорон.

— Об этом я ничего не знал, — поспешил откреститься Мир.

— Ну, это как раз, очевидно, — усмехнулся Фел Дорон.

— Признаться, мне не ясен характер их интереса к рабыне, — заметил Порт Каньо. — Понятно, что это не был тот интерес, который можно было бы ожидать от мужчин к смазливой, фигуристой рабыне.

Боск из Порт-Кара окинул оценивающим взглядом, стоящую на коленях Эллен, неудержимо задрожавшую, почувствовав, что стала объектом столь пристального внимания.

«Неужели он, правда, когда-то был землянином? — спросила себя Эллен. — Мы оба родились на Земле. Так разве это не веская причина для того, чтобы отнестись ко мне с некоторым беспокойством, пониманием, сочувствием, нежностью, мягкостью? Но взгляните, как он смотрит меня! Я рассмотрена просто как самка и рабыня!».

На мгновение в Эллен вспыхнула неконтролируемая злость.

«С каким самодовольством он оценивает меня! — возмутилась он. — Для него не имеет никакого значения то, что я, женщина его прежнего мира, оказалась здесь и теперь ношу ошейник на своей шее! Я даже могу увидеть в его глазах, что он, фактически, относится к этому факту с абсолютным безразличием».

Эллен набралась смелости и снова, украдкой, быстро, заглянула в его глаза, а затем, испуганно отвела взгляд, уставившись в землю, решив больше не рисковать изучать его глаза, глаза свободного мужчины. Она почувствовала, что её снова охватывает раздражение. Поводом для этого стала улыбка на его губах. Он словно прочитал её беспокойство и был удивлён.

«Как смеет он рассматривать женщину, когда-то жившую на Земле таким способом, — возмущённо думала Эллен. — Был бы он на Земле, разве так он смотрел бы на них? По-видимому, нет, поскольку они были свободны, точнее большинство из них, за исключением некоторых, возможно, живущих в неких тайных анклавах».

Рабыня видела улыбку на его лице, и узнала в ней улыбку господина.

«Он рассматривает ошейник на моём горле, как подходящий мне, — поняла она. — Может ли он, только взглянув на меня, понять, что я принадлежу ошейнику? Как он смог узнать это? Понятно, что в его намерения совершенно не входит поднимать меня с колен и освобождать! В его глазах не было ни капли жалости. Он даже не посочувствовал мне, не поспешил успокоить и утешить меня. Я видела его глаза! Он хочет, чтобы я оставалась в ошейнике! Ему нравится это! Если бы я не была в ошейнике, то он, скорее всего, сам бы надел его на меня, но только для того, чтобы продать меня или избавиться любым иным способом! Он видит меня! Он понимает меня! Он понимает, что я принадлежу ошейнику! И можно не сомневаться, что он видел много женщин с Земли в гореанских ошейниках. Мы для него не редкость. Мы для него точно такие же рабыни. Несомненно, мы принадлежим нашим ошейникам! И, несомненно, мы нравимся ему в наших ошейниках. А разве найдётся мужчина, которому это не понравилось бы? Гореане, что интересно, полагают, что ошибка состояла в том, что нас не сделали рабынями ещё на Земле. Наши ошейники, с их точки зрения, должны были занять своё место на нашей родной планете».

Много гореан, кстати, неправильно понимают шрамы от прививок на многих из нас, считая их рабскими клеймами, сильно не дотягивающими, конечно, в до аккуратности и красоты различных клейм, применяемых на Горе, обычно выжигаемых на бедре под левой ягодицей.

Эллен подумала о гореанских свободных женщинах. Какие они всё-таки ненавистные существа!

«К таким он отнёсся бы куда более осмотрительно, — мстительно подумала она. — Таких здесь не принято игнорировать! Ни на одну из них он не посмотрел бы так, как он рассматривает меня! Разве он не уделил бы ей всё своё внимание целиком? Разве не обращался бы он с ней с предельной любезностью и учтивостью! Разве не уважал бы он её, не заботился бы о ней, не смотрел бы на неё, как многие хотят и делают, как бы абсурдно или раздражающе это не выглядело, с внимательностью, готовностью и любезностью? Но я — была когда-то женщиной его собственного мира, как он может так рассматривать меня? Кем он видит меня? Я у его ног и вижу в его глазах себя, рассматриваемую как не больше, чем та, кем я теперь стала, как не больше чем рабыню! Но ваши высокие свободные женщины, будут не больше чем мной, стоит только их поработить! Я полуголая, на коленях и в ошейнике. Разве Вы не хотели бы, чтобы мы все были такими, или, по крайней мере, самые привлекательные из нас? Многие ли мужчины на Земле видят женщин так, видят их такими, какими они должны быть, видят их такими, каковы они есть? Он теперь гореанин. Но и я тоже теперь гореанка. Он является гореанином как господин. А я гореанской рабыней. И я довольна этим положением дел».

— Я могу говорить, Господа? — спросила рабыня.

— Говори, — разрешил Селий Арконий.

— Возможно, они подумали, что я подслушала их разговор в большом лагере около Брундизиума, и таким образом оказалась случайно посвящена в некий план, заговор или тайну, — постаралась объяснить Эллен, — но я ничего не слышала, правда. Это всё — ужасная ошибка. Я ничего не знаю. Я ничего не знаю!