Джон Норман - Приз Гора

Услышав знакомое название города, Эллен, естественно, вспомнила рабыню по имени Мелания, с которой их свела судьба в праздничном лагере. Меланию, помнится, её продали мужчине из Венны. Девушка подумала о сотнях городов и городков известного Гора, в которых тысячи женщин, таких как она, в туниках и ошейниках служат своим владельцам. Что интересно, это дало ей тёплое, глубокое, обильное осознание и причастность. В прошлом остались неуверенность, метания, бедствия, боль, беспорядок, двусмысленности, беспочвенность, аномия её бывшего существования.

Теперь она наконец-то стала чем-то социально значащим, чем-то фактическим и понятным, принятым и реальным, чем-то ценным, имеющим фактическую, ясную ценностью, рабыней.

Виктэль Ария — это одна из больших дорог известного Гора, протянувшаяся на север и на юг от Ара на тысячи пасангов.

Мир накинул лямки волокуши на плечи.

— Попрощайся с ним, — сказал ей Селий Арконий.

Эллен подошла в Миру и опустилась перед ним на колени.

— Прощайте, Господин, — проговорила она, глотая слёзы.

По жесту Селия Аркония, она склонила голову и кротко поцеловала его ноги. Когда девушка подняла голову и посмотрела на него, слёз она сдерживать больше не могла. Они переполнили её глаза и побежали по щекам. Именно этот человек доставил её на Гор.

— Спасибо, Господин, — прошептала Эллен, так, чтобы Селий Арконий, стоявший в стороне, не мог её услышать. — Спасибо за то, что привезли меня сюда, спасибо за мой ошейник, спасибо за то, что сделали меня рабыней.

— Это — пустяк, — отмахнулся он.

«Возможно, — подумала она про себя, — вам, Господин, это пустяк, но для меня это — всё!»

Затем Эллен снова опустила голову и, с благодарностью, поцеловала его ноги, ещё раз.

Мир даже немного попятился.

После неё пришла очередь мужчин обменяться прощаниями.

— Ты помог мне понять кое-что новое для меня об этом мире, — сказал Мир, глядя в глаза Селию Арконию. — Надеюсь, что со временем и я смогу быть достойным Домашнего Камня.

— Это — пустяк, — улыбнулся Селий.

Мужчины крепко пожали друг другу руки, а затем обнялись, и Мир поправил лямки на своих плечах. На краю их небольшого лагеря он задержался и, обернувшись, посмотрел на Эллен. Его лицо осветила улыбка.

— Прощай, — сказал он, — кейджера.

— Прощайте, — всхлипнула она, — Господин.

Они находились неподалёку от Венны.

Рабыня побежала вперёд.

— Господа! — восхищенно воскликнула она, выйдя из-за деревьев.

Никогда прежде Эллен не видела такой дороги. Она была выложена большими, плотно подогнанными камнями. Насколько Эллен знала, камни уходили в глубину на несколько футов. Для создания такой дороги вырыта огромная траншея, в которую затем тщательно, как при строительстве стены, выкладывали камни. Фактически, эта дорога и была утопленной в грунт стеной, и такая дорога прослужит сотни, и даже тысячи лет, потребовав совсем небольшого ремонта. Как давно была построена эта дорога, Эллен понятия не имела, но прекрасно видела колеи, протёртые в камне, по-видимому, след колёс, проезжавших по ней сезон за сезоном, десятилетие за десятилетием телег и фургонов.

Эллен отступила назад, пропуская проходивший по дороге караван. Его движение сопровождалось перезвоном колокольчиков на сбруе кайил. Охранники, ехавшие верхом на флангах каравана, с праздным любопытством окидывали оценивающими взглядами её лицо и фигуру, что делать не возбранялось, поскольку она носила ошейник. Эллен даже встала ещё прямее, но не осмеливалась улыбаться из опасения, что тот или иной из всадников мог, поддавшись импульсу, сдёрнуть верёвку с седла, пришпорить своё животное и через мгновение, не дав рабыне даже повернуться, чтобы убежать, набросить на неё петлю своего аркана. Но девушка действительно стояла прямо и красиво. Теперь, когда её тело принадлежало, Эллен больше не стыдилась его и не смущалась им. Она любила и ценила его, она гордилась им. Но она знала и то, что принадлежало не только её тело, но и вся она. Вся она была рабыней и принадлежала своему господину.

Караван был большим, состоящим из множества вьючных кайил, построенных в колонны и связанных вместе одна за другой, а также длинной вереницы фургонов открытого и закрытого типа. Сомнительно, чтобы караван такого размера, решила девушка, будет собственностью одного единственного торговца. Скорее, здесь имело место объединение нескольких торговцев, путешествовавших плотной группой в целях безопасности во времена неуверенности, опасности и смуты.

С луки седла одного из всадников, по-видимому, не из числа охраны, а скорее гражданского лица, например, агента торговца, сопровождающего караван, вниз спускалась лёгкая, изящная цепь, закреплённая на горле голой, белокурой рабыни. Как гордо она вышагивала! Какой красивой она была, не могла не признать Эллен. Их глаза на мгновение встретились, и блондинка вскинула голову, не уделив ей большего внимания. Это возмутило Эллен, и она, пробежав вперёд и настигнув гордячку, сказала:

— Не тряси передо мной головой, рабыня! У меня есть туника! А Ты всего лишь нагая рабыня! Ты голая! Голая! Только голая рабыня, напоказ ведомая на цепи по общей дороге!

Рабыня обожгла Эллен полным ярости взглядом, однако мужчина, к луке седла которого она была прикована, запрокинул голову и громко засмеялся, а затем, немного, предостерегающе встряхнул цепь и приказал:

— Глаза вперёд, Марга!

— Да, Господин, — отозвалась блондинка, явно напуганная, и тут же повернула голову вперёд, держа её строго, устойчиво, не опуская глаз и не глядя по сторонам.

Эллен была полностью удовлетворена этим. Она восхищенно рассмеялась, но только сделала это про себя.

«Она боится, — заключила девушка. — Она боится своего господина! Над ней хорошо доминируют! И пусть над ними всеми хорошо доминируют!»

Но тут один из охранников, по-видимому, просто хотевший попугать рабыню, повернул свою кайилу к ней, и Эллен поспешила отступить к деревьям у обочины дороги. Селий Арконий уже был там, обогнав фургон, после того как услышал её крик.

— Дорога! Виктэль Ария, конечно, Господин! — сказала Эллен.

— Верно, — кивнул мужчина.

Кайилы и фургоны продолжали неспешно проплывать мимо.

— Ты расстроила ту рабыню, — заметил Селий.

— Да, Господин! — засмеялась Эллен, и не думая отрицать этого факта. — Она посмела задирать нос передо мной, так что мне пришлось догнать её и привлечь внимание к своей тунике. Ведь я-то одета, пусть эта туника мало что скрывает, но она была вообще нагой, всего лишь голой рабыней, которую ведут на цепи по общей дороге, очевидно выставив напоказ всем прохожим.