Джон Норман - Приз Гора

— Повернись передо мной, — потребовал Мир. — Медленно.

Рабыня сделала медленный поворот перед ним.

Она была одета в рабскую тунику, её запястья удерживались за спиной наручниками. Она была вымыта и причесана. От неё шёл приятный аромат, конечно, это были рабские духи, подходящие для неё.

— Ещё раз, — приказал мужчина, сидевший в курульном кресле, и его рабыня снова медленно повернулась перед ним.

Эллен не сомневалась, что мужчинам нравится смотреть, как женщина демонстрирует себя перед ними, особенно, когда ей приказывают это сделать это тем или иным способом. Хозяев охватывает похоть, когда они оценивают своих домашних животных, и рабыням остаётся только надеяться что ими останутся удовлетворены. Также, она не сомневалась, что таким мужчинам доставляло удовольствие видеть руки женщины, закованные в наручники за её спиной. Это однозначно указывало на беспомощность женщины, и на то в какой их власти она была. Такие детали словно взывают к природной славе, смыслу их власти и удовольствия. И конечно, было бы поверхностно, не упомянуть эффект таких препон и на саму женщину, которые, как помада или тени для век, подчеркивают дихотомии природы, привлекают внимание к различиям радикального полового диморфизма, и очаровательно накладывают на неё почти ошеломляюще притягательный смысл её собственного пола, во всей его желанности, красоте и слабости. Так что, стоит ли удивляться тому, что женщины приветствуют узы на своём теле, а так же ошейники, туники, камиски и так далее. В них они сильнее чувствуют мужчин, тем самым ещё больше проникаясь чувством того, что они женщины. Такие вещи греют бёдра и готовя их к объятиям владельцев.

Это — то, чего они хотят, быть настолько желанными, чтобы мужчины хотели сделать их своими рабынями.

Эллен знала, что у неё были соблазнительная фигура и прекрасные ноги. И туника, благодаря своей краткости, мало в чём могла скрыть её очарование. Кроме того, для неё не было секретом, что лицо у неё прекрасное, чувственное, выразительное. А также, женщина не сомневалась в том, что была умна. По крайней мере, она надеялась на это.

Гореанские мужчины, насколько она уже поняла, высоко ценили в женщинах интеллект. И именно таких женщин они больше всего хотели видеть на коленях у своих ног. Не трудно понять причину этого. Ведь такие женщины склонны к рефлексии и самосозерцанию, и следовательно имеют тенденцию находиться в более близкой связи со своими потребностями, желаниями и эмоциями, по сравнению с женщинами попроще. Обычно они очень хорошо знают о живущей в них рабыне, и жаждут её высвобождения. Таким образом большая часть работы рабовладельца бывает сделана даже до того, как их ноги будут окольцованы и их доставят на Гор. Неудивительно они так быстро изучают ошейник. Ведь они часто носили его в своих мечтах. В таких женщинах строптивость живёт очень недолго, особенно после того, они узнают, что это им не разрешено, что, в конечном итоге, является именно тем, чего они сами желают. Кроме того, такие женщины зачастую привлекательны и, учитывая сложность и утончённость их нервной системф, легко воспламенимы, и могут быть очень быстро превращены в узниц своей страсти. Стоит ли, в таком случае, удивляться тому, что умных женщин разыскивают для ошейника особенно рьяно, и на рынке они уходят по самым высоким ценам. Также, с ними, прикованными к кольцу, всегда найдётся о чём поговорить.

«Конечно, я приемлема как рабыня, — решила Эллен. — В некотором отношении, как минимум. По крайней мере, на это указывали оценивающие взгляды охранников. Я надеюсь, что Мир будет доволен мною».

— Подойди, — велел её господин.

Перед постаментом, на котором возвышалось кресло, Эллен опустилась на колени и, прижавшись головой к ковру, исполнила почтение. При этом её закованные в наручники руки поднялись высоко вверх. Женщина не сомневалась, что вид её в позе почтения высоко поднятыми запястьями и поблёскивающими браслетами на них, оказал определённый эффект на её господина. Точнее, она не сомневалась в том, но что вид закованных в наручники женских запястий, что сзади, что спереди, оказывал свой эффект на всех мужчин, в том числе и на Мира. Однако, понимали ли мужчины, спрашивала она себя, какой эффект оказывало заковывание, его тактильное ощущение и вид, на саму женщину, как оно заставляло её чувствовать свою беспомощность, женственность, рабство, желанность, красоту, готовность и потребность. Иногда простой шнур или наручники на запястьях женщины, даже той, что до сего момента сопротивляющейся или инертной, является всем, чего не хватало, чтобы освободить и зажечь спавшую в ней рабыню.

Но возможно мужчины и знают об этом, подумала Эллен, по крайней мере, мужчины этого мира.

— Ты надушена, — заметил Мир.

— Да, Господин, — отозвалась она.

Конечно, ему не трудно было определить это. Эллен продолжала стоять, низко клонившись перед ним.

— Превосходные духи, — похвалил мужчина и добавил: — Для шлюхи.

— Да, Господин. Спасибо, Господин.

Несомненно, он распознал и сами духи. С точки зрения Эллен, это был прекрасный запах, но не приходилось сомневаться, что здесь, на Горе, это был распространённый и дешёвый парфюм. Это были рабские духи, как сообщили ей, и, несомненно, недорогие, те что могли бы подходить низким рабыням. Тем не менее, по её мнению, в её прежнем мире они могли бы стать весьма модными и дорогостоящим.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила она, не поднимая головы.

Всё это время охранник, зашедший в зал вместе с ней, стоял в паре шагов позади неё.

— Плеть, — сказал Мир, взяв орудие с маленького столика.

Рабыня изящно поднялась на ноги, взошла на возвышение и, встав на колени перед стулом, на несколько секунд прижалась губами к плети. Она делала бы это и дольше, но мужчина отодвинул плеть и, положив её обратно на столик, указал своей собственности, что она может вернуться на прежнее место. Эллен встала, отступила от него вниз по лестнице, и снова опустилась на колени, заняв ту же, что и прежде почтительную позу.

— Ты привлекательно выглядишь в рабских наручниках, Эллен, — заметил Мир.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила она.

— У тебя неплохо получается носить их, — добавил мужчина.

— Спасибо, Господин, — повторила Эллен.

— Ты носишь их так, словно родилась рабыней, — усмехнулся Мир и, не дождавшись ответа своей рабыни, заключил: — Впрочем, Ты ведь и так прирождённая рабыня, не так ли?

— Да, Господин, — признала Эллен. — Я — прирождённая рабыня.

— Просто теперь должным образом порабощённая? — уточнил он.

— Да, Господин.

— Сними с неё наручники, — велел Мир охраннику.

— Выпрямись на коленях, — скомандовал тот.