Мерседес Лэки - Охотница [litres]

Паладин призвал своих роскошных Гончих и отправился налево. Я призвала своих и посмотрела на Ча:

– Скажешь Гончим Карли, чтобы шли с нами, если они рядом?

Для Гончих «рядом» – понятие относительное. «Рядом» означает «на той же стороне».

Ча оскалился и уселся.

«Они идут», – сообщил он.

И мы стали ждать.

Гончие – очень быстрые, даже если не умеют бацать. Вскоре Гончие Карли возникли на горизонте: они мчались к нам, перепрыгивая с одной брезентовой груды на другую. Я пропустила их через дверь в Барьере. Особого дружелюбия ко мне они не выказали, но я этого и не ждала. Они здесь, чтобы Охотиться и есть, и чем скорее мы начнем и то и другое, тем скорее они подобреют.

И мы вместе с новыми союзниками двинулись в путь.

Я слышала, что народ называет Гору, особенно выше границы снегов, безлюдной. Мне Гора никогда такой не казалась. А вот здесь и впрямь было безлюдно. Сотни и сотни людей когда-то жили здесь, в этих грудах кирпича и раскрошившегося цемента, без окон и без крыш. Видно, раньше здесь были коттеджи. Впрочем, раньше это слово означало не совсем то, что сейчас. Улица за улицей, ряд за рядом; в некоторых рядах зияли прорехи – прежде там стоял дом из дерева или из другого материала, не такого стойкого, как шлакоблок, кирпич или камень. Здесь есть призраки, я это точно знала. То есть не в прямом смысле слова, не привидения, а воспоминания. Они со временем впитываются в камень и кирпич, и наделенный магией их как бы слышит. Я чувствую нечто такое везде, где есть развалины. И с тех пор как я стала Охотиться тут, в городе, призраки меня не покидают. Но в первые разы я была с Паладином, а значит, не могла ясно ощущать их присутствие. А сейчас могу, потому что одна.

Многие воспоминания принадлежали людям, которые жили тут и умерли ужасной смертью. За долгие годы воспоминания истончились, их размыло не столько ужасом и отчаянием, сколько временем, и фоном им служила смутная грусть. У меня мурашки забегали по коже, когда мне почудилась в окне бледная высокая фигура. Кто-то словно наблюдал за мной из окна. Вроде бы даже мелькнула голова – быстрой искрой сверкнул то ли самоцвет, то ли металл. Озадаченная, я поднесла к глазам оптический прицел винтовки. И никого не увидела. Скорее всего игра света и тени; стоило чуть двинуться – и видение пропало. Но меня это встряхнуло. Мне вдруг вспомнился тот красивый Житель-Волхв.

Ну хватит, твердо сказала я себе. Нечего шарахаться от воспоминаний и теней. Никаких призраков тут нет. Моя работа – защищать живых. Мертвым я ничего не должна и не обязана тратить на них время. И мы с Гончими двинулись дальше под серенькой кисловатой на вкус моросью.

Ча насторожился в тот же миг, когда я почувствовала магию и одновременно запах.

Острый металлический запах озона.

Гончие прыжками метнулись ко мне, мы все сгрудились у стены, и я стала слушать, что они скажут.

Поблизости стояло массивное здание, у которого каким-то неведомым образом уцелела часть крыши. И под этой самой крышей скрывалось гнездовье кетцелей.

Кетцели живут колониями, как зеленые попугайчики. Гончие сказали мне, что гнездовье расположено в самом углу здания, под остатками металлической крыши. Это нам на руку: кетцели без большой нужды в дождь не высунутся, и мы их прихлопнем как в коробочке. Правда, они будут стрелять в нас молниями из глаз и из клювов и моей сетью их так запросто не удержишь. Одной, без Гончих, мне бы тут ни за что не справиться.

Для птиц кетцели на редкость живучие. Но одиннадцати Гончим и Охотнице они могут оказаться вполне по зубам. Тут главное – проявить смекалку.

И меня осенило: кетцели сидят целый день в полутьме, и если внезапно полыхнуть на них яркой вспышкой, они ослепнут. По крайней мере на время.

Мои Гончие следовали за моими мыслями и согласно кивали. Гончим Карли я объяснила свой замысел вслух, и они одобрительно оскалились. Им тоже понравилось.

– Хорошо. Я включаю свет и закидываю сеть, а вы сразу заныривайте под нее. Если вам придется туго, я подниму сеть и выпущу вас, но первая добыча все равно ваша, – сказала я Гончим Карли, а потом повернулась к своим: – А вы бацайте прямо в сеть. Кетцели придут в себя, а я начну стрелять – пусть им кажется, будто тут кроме вас еще толпа Охотников.

Моя стая снова согласно кивнула. Мы уже разыгрывали этот номер, когда ходили на тварей, способных отстреливаться. Мне даже целиться не придется: буду палить себе в воздух, лишь бы в Гончих не попасть. Этот трюк почти всегда срабатывал.

А теперь – как не остаться в дураках, урок первый.

– Радка вызывает Паладина, прием, – произнесла я в крошечный направленный микрофон.

– Паладин слушает, прием.

– Мы наткнулись на гнездовье кетцелей. Пятьдесят ярдов к северу от моей позиции. Подкрепления не требуется, с нами Гончие Карли.

– Вас понял. Двигаюсь в вашем направлении на случай, если понадобится помощь.

Вот и отлично: он не помчится сюда сломя голову, но будет неподалеку. А то вдруг что-то пойдет не так. Умница Радка, все сделала как надо. Я кивнула Гончим, и мы принялись за дело.

Кетцели в своем обычном облике – роскошные создания. Мне всегда жаль губить такую красоту. Они по виду как птицы, размером примерно с орла, только с оперением ярко-синего и зеленого цвета, и еще у них длинные гибкие перья на хвосте. Кетцели очень похожи на китайских фениксов, которые вырезаны, вышиты и нарисованы по всему нашему Монастырю. Только фениксы красно-желтые. И, как я уже сказала, кетцели умеют извергать молнии из глаз и клювов. Не искорки, от которых ты лишь подскочишь, а всамделишные молнии, которые испепелят тебя на месте. Я примостилась за грудой булыжников и пристроила над своим убежищем небольшой приборчик. Надеюсь, твари его не заметят. Удобная штука: приспособление из трубок и зеркал, чтобы смотреть, не высовывая головы. А мне как раз неплохо бы изучить ситуацию.

В гнездовье их, вероятно, пятнадцать: пришлецы любят магические цифры – три, пять и семь. Только взрослые особи, и это прекрасные новости. Птенцов убивать совсем невыносимо. Будь я в Монастыре, Учителя велели бы мне не убивать молодняк, а попробовать приручить; они все время искали способы обратить пришлецов в подобие Гончих. Но здесь не дом. Я твердо уверена, что ни руководство штаба, кем бы оно ни было, ни дядя, ни премьер-министр (если ему вообще до этого есть дело) не станут забивать себе голову ничем подобным.

Но магия через зеркало не подействует. Придется показаться противнику на глаза. Обе стаи проскользнули на боевую позицию: Гончие Карли поближе, мои поодаль. Когда я увидела в зеркале, что они на месте, я убрала прибор, глубоко вдохнула и вскочила на ноги. Я собрала всю манну, что была рядом, в одну точку прямо посреди гнездовья. Птицы заметили меня, но реагировали пока вяло – это из-за холода. Я мысленно начала чертить Письмена: одно в той самой точке в центре гнездовья, два в воздухе. И выпустила свою энергию на волю.