Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

– Отдай мое сердце!!! – взвыл замогильный голос откуда-то из темного коридора.

Радка взвизгнула и в одно мгновенье взлетела на печку. Рейнхард вскочил на ноги и, сжав зубы и выставив вперед нож, бочком двинулся к полуоткрытой двери, из-за которой раздался зловещий голос. Набрав в грудь побольше воздуха, он решительно ткнул ножом в просвет между дверью и косяком.

– Тьфу на тебя, придурок с ножичком! – донеслось из-за двери. – А если бы я увернуться не успел! Кормлю тут братоубийцу!

В кухню вошел Карстен – нынешний владетель Сломанного Клыка. От его одежды шел запах мокрой кожи и конской шерсти. Карстен с утра ездил в Купель потолковать с тамошним кузнецом – и вот припозднился. Его короткие темные волосы тоже вымокли под весенним дождем и торчали в разные стороны. Радка невольно хихикнула, и Карстен, поймав ее взгляд, тут же стал приглаживать волосы ладонями.

– И поделом тебе, тоже придумал – людей пугать, – проворчал Рейнхард и хлопнул брата по плечу. – Ну что, сговорились?

– Сговорились, ясное дело. Кто и когда от лишних денег отказывался? – поморщился Карстен, усаживаясь на скамью.

Когда, благодаря Сайнему, в дружину замка Сломанный Клык влилось несколько десятков бойцов из племени дивов, быстро выяснилось, что три кузницы в принадлежащих замку деревнях не справляются с ковкой и ремонтом оружия, лошадиной амуниции, деталей к метательным машинам да и прочей работой по металлу, которая потребна в замке и в округе. Не то чтобы Карстен готовился к великой войне, наоборот, лето обещало быть мирным. Но даже в мирное время армия хочет есть, а потому Карстену срочно понадобился большой запас наконечников стрел для летней и осенней охоты. Пришлось ему отправляться в Купель – с заказом для тамошнего кузнеца. Кузнец, разумеется, не против такого приработка; против в глубине души был сам Карстен: в городе давно уже вошло в привычку брать плату деньгами, а это значило, что снова придется трясти и без того тощей мощной или, еще того хуже, продавать что-нибудь из родительских вещей, да еще так, чтобы никто об этом не проведал. Словом, нет особых поводов для радости.

– Да, кстати, – Карстен обернулся к Рейнхарду, – я ведь для тебя шпоры прикупил. Думал, пора тебе уже со шпорами ездить учиться. А теперь вот думаю, не на тебе ли их для начала попробовать?

– Да ну, Карс, что ты, в самом деле? – обиделся Рейнхард. – Ну ты пошутил, я пошутил, а теперь чего дуться?

– А ты что пристал, – встряла в разговор Радка, слезая с печи и мгновенно перевоплощаясь из испуганной девчонки в хозяйку дома. – Не видишь, устал человек с дороги. Карстен, давай я вина согрею. У нас тут пирог с курятиной есть… Я туда щавеля молодого положила и пшенички пророщенной так…

– Да нет, я в Купели ел и пил. Не надо ничего. Обогреюсь немного и спать пойду. Вы тоже идите, нечего полуночничать. С утра работы невпроворот.

– Ладно, Карс, извини. Я сейчас пойду. Только будь человеком, шпоры покажи!

– А то ты не видел! Обыкновенные шпоры. Железные такие – хрясь, хрясь! Ладно, держи. – Карстен вытащил из сумки перемотанный тряпицей сверток и протянул брату. – А теперь валите отсюда оба, дайте отдохнуть.

Ребята вышли нехотя, но без лишних споров. Карстен стянул сапоги и чулки, сбросил плащ, подвинулся ближе к огню и в свою очередь принялся ворошить кочергой угли.

– Что стряслось? – спросил Дудочник.

– А? Да много чего. Ты о чем?

– Сам не знаю. Обо всем. Я, знаешь ли, сегодня два раза напугался. Один раз, когда завыло за дверью, а в другой раз, когда увидел, что это ты. Уж если ты принялся шутки шутить, значит, что-то там, в Купели, по-настоящему страшное стряслось.

– Да нет, не по-настоящему. Мелочи всякие. – Карстен вздохнул и досадливо махнул рукой. – Монету вот фальшивую на сдачу дали. Вроде мелочь, а обидно. Потом, уже когда из города выезжал, ограбить попытались.

– Кто?

– Дивы. Армед-то, союзничек наш, армию свою распустил. Ну, они, видать, жалование пропили и решили у меня денег на опохмелку добыть.

– Не задели?

– Да нет, говорю, ерунда, сапогами отмахался, новички еще, опыта никакого.

– Вот уж правда, не было печали. Что еще?

– Еще? Еще по всему городу сплетни ходят.

– Удивил!

– Да нет, не в этом дело. Про нас болтают, ну помнишь, когда мы зимой в Купель ездили и Десси там… не поладила с женщиной одной. Так говорят, будто в ту ночь никто спать не мог, сначала будто сполохи во всех окнах были, потом вдруг будто кто камнями мелкими кинул – дырки крохотные получились у кого в стекле, у кого в пузырях. А потом, говорят, будто та женщина в звезду хвостатую превратилась и в небо улетела.

– Про Десси дознались? – спросил Дудочник.

– Нет. – Карстен медленно покачал головой. – Не знаю. То ли правда не дознались, то ли говорить не хотят. Опять же не в лицо ведь говорят, а обиняком больше. Вроде сами меж собой, а вроде и так, чтобы мне слышно было. Одним словом, мутно все. Хорошо хоть Десси далеко.

– И правда, хорошо, – согласился Дудочник.

Карстен повернул голову и впервые пристально глянул на собеседника.

– А ты что-то тоже сегодня как воробей топорщишься, – сказал он. – У тебя что случилось?

– Ничего. Просто скверный день.

– Ну-ка держи! Может, развеселишься.

И Карстен вытянул из сумки еще один сверток. Когда он осторожно размотал тряпицу, на свет появилась глиняная свистулька – забавная пузатая лошадка с цветком и пятью дырочками на широкой груди.

– Ты гляди, не разбилась, – усмехнулся Карстен. – Говорю же, неумехи эти дивы.

Он поставил лошадку на стол. Дудочник протянул руку, взял игрушку, понес к свету, чтобы рассмотреть.

Карстен вдруг смутился.

– Парень, который их лепил, на ней здорово играл, – сказал он поспешно. – Как на настоящей дудке. Я видел, что у тебя тоже дудка есть, а ты не играешь. Не знаю почему. Вот, решил подарить – может, на этой играть будешь?

– Может, и буду. – Дудочник усмехнулся. – А свою тебе подарю. Ты как?

– Слушай, я тебя не обидел часом? – осторожно спросил Карстен. – Я вообще-то не подумал, просто купил, и все, голова другим забита была.

– Не обидел. А чем была голова забита? Сплетнями городскими?

– Да нет, не только. – Карстен вздохнул. – Я ведь не все рассказал. Я на постоялом дворе нашего соседа встретил. Так он…

– Постой, какого соседа?

– Вальдибер, маркграф Ригстайн из Дождевого Камня.

– Это кто ж у нас будет?

– Я ж говорю, сосед, ближайший. Дождевой Камень – это замок вроде моего, только у моря в трех днях пути отсюда. А от него три дня до дивьих гор. Это то, что осталось от Пояса Харда – старой цепи сторожевых замков, построенных еще Хардом Юным. Теперь уж и не знаю, долго ли нам осталось. Последним Хардингам до нас дела почти не было, они только о своей казне заботились, а теперь Кельдинги с дивами замирились, так и вовсе могут замки снести.