Мари Бреннан - В Обители Крыльев [litres]

Крыло Каххе оказалось совершенно другим. Нет, не в анатомическом смысле, но оттого, что принадлежало живому существу в здравом уме и полном сознании. Поскольку Каххе никак не могла избавиться от некоторой напряженности, мускулы крыла то и дело сокращались под кожей. На ощупь крыло оказалось теплым: вернувшись домой, мы успели согреться.

Отыскав плечевую артерию крыла, я ощутила мерное биение пульса, однако секундой позже пульс исчез. По-видимому, Каххе подумала, что я хочу пережать артерию, и решила мне помочь – и в самом деле помогла, только не так, как рассчитывала.

Ее поступок подсказал мне то, чего я никогда не обнаружила бы сама: дракониане способны по собственному желанию управлять токами крови в крыльях. На солнце или у огня они открывают кровеносные сосуды, вбирая как можно больше тепла, но, выходя на холод, сокращают приток крови к крыльям, тем самым сберегая тепло.

Естественно, до бесконечности сдерживать токи крови они не в силах, так как это значительно препятствует подвижности крыла, а чем дольше конечности пребывают в таком состоянии, тем больше нужно времени, чтоб они в полной мере вернулись к жизни. По этой-то причине расправленные крылья и означают претензию на превосходство – по крайней мере зимой: таким образом дракониане состязаются в выносливости. Судя по некоторой скованности движений Каххе после визита чужих, спеша спрятать меня, она растянула мускулы – скорее всего, из-за холода и недостаточного притока крови. Однако в целом способность к этакой местной, частичной гибернации приносит драконианам немало пользы.

Мысли о гибернации – точнее, о зимней спячке – должны были прийти мне в голову много быстрее. Несомненно, те из читателей, кто более других склонен к научному мышлению, уже подумали о ней и недоумевают, отчего я до сих пор не упомянула о данном явлении ни словом. В свое оправдание могу сказать лишь одно: все время, прожитое в драконианской деревне до данного момента, я провела либо без сознания, либо в истерике, либо захлебываясь в потоке новых данных. Как следствие, и продолжительность концентрации внимания у меня не превышала комариную: стоило только задуматься над одним аспектом задачи, как в поле зрения возникало нечто новое, не менее интересное.

Однако, вспомнив о гибернации, я тут же поняла: нет, прочие жители деревни не перекочевали на зимние квартиры – вернее, «зимние квартиры» означали для них зимнюю спячку. Гибернация – весьма распространенная биологическая реакция на похолодание, позволяющая организму пережить период бескормицы, обходясь минимумом пищи. Среди пустынных драконов Ахии мне довелось наблюдать эстивацию – летнюю родственницу гибернации, встречающуюся в природе значительно реже.

Конечно, дракониане не могли погрузиться в зимнюю спячку все до единого, иначе, пробудившись, обнаружили бы, что все их стада уничтожены суровой зимой (да, дикие яки способны пережить зиму без особых проблем, но их одомашненным родичам пришлось бы гораздо труднее). Посему Рузд, Каххе и Зам, наперекор всем инстинктам, не улеглись спать, пережидая холода, дабы стада односельчан благополучно дожили до прихода весны. Ели они невероятно много – сей факт я отметила сразу же, но, не имея данных для сравнения, сделала вывод, будто таков их обычный рацион, – да вдобавок жевали лист некоего растения примерно так же, как некоторые люди жуют табак. Поначалу сама я, зная, что не все, пригодное в пищу для них, может оказаться съедобным и для меня, от употребления этого листа воздерживалась, однако когда у меня загноилась десна, Рузд едва ли не силой впихнула его мне в рот. Вкус оказался неприятно вяжущим, но рот онемел настолько, что гнойник был вскрыт практически без боли. После я начала жевать этот лист регулярно: как обнаружилось, он заметно укреплял здоровье и уменьшал воздействие горной болезни.

Вскоре после осмотра крыла Каххе я попыталась расспросить сестер о гибернации. Познания в языке пока что не позволяли без труда вести подобные разговоры, отчего мне вновь пришлось прибегнуть к помощи жестов и мимики, указывая на пустые дома, а затем притворяясь спящей. Вначале казалось, будто я выражаюсь слишком невнятно: Рузд молча склонила голову набок и отошла прочь. Но затем то же самое повторилось и в другой раз, и в третий, и мне сделалось ясно: она прекрасно все поняла, а притворным непониманием ограждает себя от дальнейших расспросов. Что ж, настаивать на своем я не стала.

Нет, не подумайте, будто мне вдруг изменила обычная любознательность. Список неразрешенных загадок уже достигал километровой длины, но поиску ответов страшно мешал языковой барьер. Мало этого: я ни на минуту не забывала о том, что грань между «гостьей» и «пленницей» может оказаться исчезающе тонкой. Нет, в дружелюбии хозяек я нимало не сомневалась – по крайней мере, в двух случаях из трех (Зам при всякой возможности обходила меня стороной и поглядывала на меня косо), но быстрота, с коей Каххе поспешила спрятать меня при появлении соседей, недвусмысленно свидетельствовала: от прочих дракониан подобного гостеприимства ожидать не стоит.

Права я была насчет гибернации или же ошибалась, а сомневаться не приходилось: настанет время, и остальные жители Имсали вернутся домой. К этому времени мне нужно было оставить Обитель и вернуться к людям, о чем без помощи хозяек не стоило и мечтать… ну, а в противном случае оставалось одно – положиться на их заступничество.

Общаться с Рузд и остальными сделалось значительно проще, стоило только понять, что я сверх меры следую образу мыслей мужа.

Ирония ситуации заключалась в том, что о муже я старалась не вспоминать вовсе. Правда, это нередко заканчивалось неудачей: за последние пять лет я привыкла к Сухайлу настолько, что без него чувствовала себя словно без руки или ноги. Но, как уже говорилось, в те дни я нередко поддавалась отчаянию: слишком уж легко было вообразить себя обреченной остаться в пределах Обители до конца жизни (представьте, какой иронии исполнилось бы тогда сие название!) и, таким образом, не встретиться с ним никогда. Да, этих демонов можно было изгнать непреклонной волей к победе… но действовало это лишь временно, и невероятно утомляло. Уж лучше было отвлечься насущными задачами, тем, что находится рядом, не позволяя мыслям слишком забегать вперед.

Однако живя в браке, подобном нашему, когда одна из главных твоих радостей – делить с супругом интересы и знания, и не оказывать влияния друг на друга, попросту невозможно. Своими лингвистическими достижениями я целиком обязана Сухайлу: именно его теории и принципы помогли отыскать общий язык со спасительницами.

Толчком к изменению курса послужил великолепный рассвет. Разбуженная кошмарным сном (что случалось со мною нередко), я, не желая тревожить хозяек возней, тихо выскользнула за дверь, в прихожую. Естественно, с собой пришлось взять теплую одежду: в прихожей стояла такая стужа, что, забыв об осторожности, нетрудно было получить обморожение.