Шон Исли - Отель «Странник»

Эта магия сильно отличается от связующей, которая мне уже знакома. Она горячая, даже обжигающая. От силуэтов листьев над призрачными ветвями исходят волны жара. Я вспоминаю слова Нико о ключах: «Я даже слышал об одном ключе, который имел силу навеки разрывать все связи…». Вот и он, ключ, способный уничтожать.

Я сглатываю, вспоминая лицо Орбана, когда он говорил: «Я не хочу утратить себя. Бросай это дело, беги». Нет, он не имел в виду, что мне нужно бежать из Отеля. Он предостерегал меня, чтобы я скорее бежал от Полосатого.

– Весима – средоточие Дома Агапиоса, также известного тебе как Отель «Странник». – Полосатый крутит в воздухе кистями рук, как учитель, работающий с визуальными пособиями, и подвешенный в воздухе ключ мерцает. Обломки древесины, образующие ствол, рассыпаются и переползают ниже, принимая форму разлапистых корней, раскинувшихся по всей кухне. – Магия Отеля питается связью между деревом и стержнями, сделанными из его древесины. Твой отец, предположительно, похитил Оранжерею вместе с деревом у Отеля, но связующая магия Отеля на этом лишь ослабла, а не иссякла полностью. Это означает, что как минимум одна из дверей, ведущих в Оранжерею, по-прежнему связана с каким-то местом в Отеле, которое так хорошо спрятано, что Агапион до сих пор не сумел его найти.

Дверь, задвинутая гардеробом. Четвертый этаж.

– Значит, вы никогда на самом деле не хотели найти моего отца.

Полосатый крутит руками в перчатках, в воздухе клубится серебряная и белая пыль.

– Какой умный мальчик. Ты унаследовал ум своей мамочки.

Я скриплю зубами от ярости при упоминании мамы, но он не обращает внимания.

– Оранжерея по праву принадлежит мне, – говорит он, играя ветвями висящего в воздухе дерева. – Я заключил сделку с твоим отцом, и ее условия до сих пор не выполнены. Я пытался вытянуть из пустой головы Рейнхарта информацию о месте, которое ищу, но он оказался совершенно бесполезен. Магия, связывающая его воспоминания, слишком хорошо работает.

Я пытаюсь осознать, что такое он говорит, но в моей голове оглушительно звенит одна-единственная мысль.

– Значит, вы… знаете, где он.

– Конечно, знаю! Я все эти годы не спускаю с Рейнхарта глаз, надеясь неизвестно на что. – Он кивает на мою монетку. – Однако теперь, когда у нас есть ты и твой талисман, мне наконец удастся завершить начатое.

Я смотрю на Нико, и меня душит слепая ярость.

– Ты все время знал, где на самом деле мой папа, и не сказал мне.

Нико сжимает губы.

– Нам нужно было, чтобы ты сосредоточился на поиске Оранжереи. Любая другая цель отвлекла бы тебя. – Он добавляет после краткой паузы: – Мне очень жаль, Кэм. Прости. У каждого из нас своя работа.

Полосатый фыркает.

– На самом деле ему вовсе не жаль. Нико получит то, чего он и ожидал от нашей сделки. – Он отвлекается, чтобы выглянуть в окно, и глаза его расширяются. – О, какие у нас гости…

Нико бросается к окну.

– Ты кому-нибудь успел сказать, куда идешь?

Рахки. Я улыбаюсь.

– Не исключено.

Полосатый злобно оглядывается.

– Не умничай, мальчик. В моих руках твой отец.

Моя улыбка угасает.

– К нам пожаловал Отдел горничных, – сообщает Нико.

– Значит, нам пора, – Полосатый вынимает ключ из невидимой скважины, и обломки мебели и посуды, из которых состояло дерево, рушатся на пол и рассыпаются. – Тебе понадобится одна вещица.

Он ударяет своей тростью в виде перевитых веревок о пол – и из ее набалдашника выскакивает маленький колышек. Полосатый протягивает мне гладкий деревянный стержень.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Затем, что твоя работа еще не закончена, – он наклоняется ко мне так близко, что я чувствую заплесневелый запах его дыхания. – У меня есть свои резоны. Возвращайся в Отель и отыщи для меня Оранжерею. Привяжи этим стержнем одну из ее дверей и уходи. Когда уйдешь, я тайно явлюсь туда и заберу то, что принадлежит мне. – Полосатый снова выпрямляется. – Если все пройдет как надо, я верну тебе твоего отца.

– Это сделка?

Полосатый отряхивает с перчаток серебристую пыль.

– Да, это сделка. Отель и без того считает Оранжерею потерянной, так что в этом ничего не изменится. Никто не узнает, что ты сделал, а в результате ты получишь обратно своего отца, живого и здорового. Пусть это будет наш маленький секрет, – с этими словами он вставляет черный ключ в дверь, поворачивает его и в последний раз оглядывается на меня. – Подумай об этом, мальчик, только не слишком долго. Рейнхарт просто умирает от желания тебя повидать.

Когда Полосатый закрывает дверь за собой, она взрывается на тысячи кусков, как до этого взорвались кухонный стол и тарелки. Я закрываю голову руками, защищаясь от града щепок.

Голова идет кругом. Мой отец в руках у Полосатого. Он предлагает освободить его в обмен на Оранжерею. Он всю дорогу врал мне, манипулировал мной. И он, и Сев…

…И Нико.

Я разворачиваюсь к своему побратиму. К своему кровному брату.

– Ты!

Нико поднимает руки ладонями вверх, словно сдаваясь.

– Успокойся, малыш.

– Ты мне лгал! Мы же заключили контракт! Мы… я теперь связан с тобой.

Он пожимает плечами.

– Я бы на твоем месте не стал об этом распространяться.

Я смотрю на него стиснув зубы.

– Знаю, что ты страшно зол, но прямо сейчас тебе некогда об этом беспокоиться, – он указывает за окно. По склону холма приближается отряд горничных, его ведут Старшая и Ракхи. – Сейчас нам надо выпутываться из непростой ситуации.

– Выпутываться? Нам? Ты же меня предал!

– Кэм, все не так просто. Ты же видел, что Полосатый забрал мою семью.

Больше не в силах это выносить, я просто сжимаю кулаки и бросаюсь на него.

Нико уворачивается от удара и выхватывает из кармана клин – тот самый, которым он заключал наш кровный контракт.

– Стой, Кэм. Подумай об этом.

Я снова кидаюсь на него и толкаю его в груду обломков стола семейства Хименес.

– Пусти, – пыхтит Нико, пытаясь вырваться. Он сильный, но я в такой ярости, что прижимаю его к полу и даже выхватываю у него клин своей заклеенной пластырем рукой.

– Назад! – кричу я, вспрыгивая на ноги и грозя ему его собственным оружием.

Нико с трудом поднимается.

– Кэм, прошу тебя.

Я бросаю взгляд в окно – Рахки и Старшая горничная уже совсем близко.

– Зачем было вообще затевать это дурацкое побратимство? Что, Оранжерея и правда настолько важна?

Глаза его темнеют.

– Оранжерея важнее всего на свете. Она – это все. Ты просто не понимаешь. Полосатый вырастил меня. Я знаю, кто он такой и на что способен. У нас нет другого выхода.

Входная дверь с треском распахивается, и, раньше чем я успеваю отреагировать, передо мной уже стоит Старшая горничная. Острие ее меча направлено мне в грудь.