Ирина Лазаренко - Невыносимые. До порога чужих миров

Алера свалилась прямо на Тахара. Тот сдавленно охнул, завозился, отползая. Девушка впотьмах отчего-то потеряла понимание, где тут верх и низ, попыталась собрать руки-ноги в кучу и подняться, но впечаталась куда-то пяткой. Маг взвыл. Алера виновато пискнула и снова завозилась, наступая руками и ногами на Тахара, и тут ей на спину приземлился Элай. Алера хрюкнула и снова распласталась на маге, придавленная тяжестью эльфа. Тахар полузадушено захрипел, Элай попытался встать, наступил ладонью на волосы Алеры, локоть его подломился, он рухнул и ударил ее головой в плечо, как раз в то, в которое Дефара уже швыряла сегодня бодучую гадость, и Алера взвизгнула от боли, а эльф тут же рухнул на нее всем весом, придавленный Дефарой.

Сберегательница сразу откатилась в сторону, ловко поднялась на ноги, отряхнулась и с интересом оглядела образовавшуюся на полу кашу.

– Смело, – решила она и направилась к едва виднеющейся в потемках лесенке.

Откинула люк, и в подполе тут же стало светлее. Груда тел на полу наконец разобралась, где чьи руки-ноги, и стала расползаться. Дефара покачала головой, накинула капюшон и принялась подниматься по ступеням.

«Еловая шишка» оказалась совершенно обычным для Тамбо заведением – чем-то средним между обычной таверной и мрачными представлениями Алеры о темных тайнах закрытого города. Народец тут собирался самый разный, одни много пили, другие не пили совсем, зато много и отчаянно играли в кости, а потом отчего-то кто-нибудь из них навсегда переставал появляться в «Еловой шишке» и, быть может, не только в ней.

За некоторые столики никто по вечерам не садился: они ожидали особенных гостей – молчаливых людей с цепкими глазами, которые появлялись к полуночи и потом подолгу бдели перед одной-единственной чашкой с отваром, наблюдали за гостями и почти ни с кем не заводили разговора. То и дело к ним, взглядом испросив позволения, подсаживались самые разные чужаки, и тогда люди с цепкими глазами долго слушали их сбивчивые речи, временами что-то коротко говоря или переспрашивая, а потом называли цену и принимали протянутый под столом сверток или кошель. Никто, кого это не касалось, не знал, что означают такие встречи, и никто, кого это не касалось, ни в коем разе не пожелал бы этого случайно узнать.

За другими столами решались иные дела, переходили из рук в руки другие свертки и кошели; уговоры, заключенные таким образом, пусть зачастую дурные и хмельные, имели нешуточный и неоспоримый вес, даже если и не приносили никому ничего хорошего.

Между столами сновали подавальщицы, все как одна – с молодыми личиками и злыми усталыми глазами.

А среди дневных гостей «Еловая шишка» пользовалась славой обычнейшего трактира, не шибко хорошего, но весьма пристойного. Сюда заходили пообедать горожане, уставшие от беготни по рынкам. Заглядывали перекусить городские маги из младших, еще не нагулявших жирка и самоуверенности. За стойкой в такое время стоял помощник хозяина, еду разносила единственная подавальщица, рябая приветливая толстуха. Иногда даже городские стражники, сменившиеся с караула, приходили в «Еловую шишку», чтобы выпить кружку-другую, но отчего-то по вечерам ни одного стражника в городе не интересовала ни эта таверна, ни любая другая из десятков подобных.

Поднявшись наверх из тьмы погреба, друзья с интересом изучали зал из-за бочек с вином, удачно наставленных как раз у двери.

Большая часть просторного зала тонула в полумраке. Почти за всеми столами кто-нибудь сидел, под некоторыми – уже лежали. Подавальщицы скользили меж столов с тарелками и кружками, временами старательно взвизгивая от звонких шлепков. Посетители на это радостно хохотали. В углу тренькал на лютне орк, со стен пахли вязанки чеснока, тускло блестели глиняными боками старые горшки.

– Это какой-то притон, – заключила Алера.

– Здорово, правда? – прошептала Дефара и решительно покинула убежище из винных бочек.

Ночница направилась прямиком к стойке, за которой стоял хитроглазый лысый мужичонка с морщинистым лицом. Он слушал, что рассказывает ему наперебой пара пьяненьких гномов, а взгляд его ползал по залу, как осторожный паучок.

– Я туда не пойду, – зашипела Алера. – И вы меня не заставите.

– На здравие, – шепнул Элай. – Возвращайся в подпол и сиди там под мешками, мы тебя заберем дней через пять. Или через десять.

Дефара уже уселась у стойки и оживленно беседовала о чем-то с хозяином. Не то чтобы он сиял от радости при виде ночницы, но и с воплями по залу тоже не бежал.

Тахар подпихнул Ал еру в спину:

– Пойдем. Чего ты боишься, съедят тебя тут, что ли?

– Быть может, это еще не самое страшное, – проворчала она, но деваться было уже некуда: спасительное убежище осталось позади и пришлось выбираться в зал, пока никто из посетителей не увидел новых гостей и не задался вопросом, откуда они взялись у винных бочек.

Хозяин наблюдал за приближением троицы не мигая. Алера, и так чувствовавшая себя крайне неуютно, совершенно смешалась, у стойки, едва не упершись животом в дубовую доску, покосилась на Дефару. Та глазами указала на стул, слегка нахмурилась.

Элай, едва удостоив хозяина «Еловой шишки» взглядом, плюхнулся на другой стул и затребовал эля. Тахар подхватил Алеру под локоть, посадил рядом с эльфом, уселся сам. Хозяин, не отводя глаз от опустившей голову девушки, подтолкнул к Элаю наполненную кружку. Тот махом отпил четверть, зажмурился.

Молчание затягивалось, и Алера, досадуя на внезапно охватившую ее робость, тихо выругалась, решительно развернула плечи и в упор уставилась на хозяина в ответ. Наверняка у этого неприятного типа есть где-нибудь нож и руки тоже есть, но и у Алеры они вполне себе найдутся.

– Добро, – заявил тот после пары вздохов игры в гляделки. – Верю: не одурманена.

Теперь вытаращились на трактирщика друзья, даже Элай перестал корчить из себя невозмутимого эллорца. Дефара, напротив, расслабленно откинулась на спинку стула и сосредоточила внимание на бутылках с винами, что выстроились в ряд на полке за спиной хозяина.

– Комнату дам, – продолжал тот как ни в чем не бывало. – Не Божиня весть какую, но у меня не постоялый двор, вообще-то, выбора нет. За комнату возьму десять медяков в день.

– Фа-ахот, – протянула Дефара.

– Со всех троих, – поспешил добавить он. Вышло так гладко, словно просто дух перевел перед завершением фразы. – Вообще-то, она дороже стоит. Хорошая комната, большая, окошки на двор и кровать здоровенная.

Элай поперхнулся элем и зашелся кашлем.

– Чего? – удивился Фахот. – Мне дела нет до ваших дел, вообще-то. Я тут всякого видел.

В зале с грохотом упала какая-то посудина, следом раздался взрыв смеха. На стойке задрожал и тут же снова ярко вспыхнул огонек в плошке.