Антони Комбрексель - Почти полночь [litres]

Была ночь, и девочка ничего не видела. Она бросилась прочь от выхода, стараясь максимально увеличить расстояние между собой и своими тюремщиками… и в последний момент затормозила перед пропастью. Придя в себя, Плакса огляделась. Глаза ее к тому времени уже привыкли к темноте. То, что она увидела, было ужасно. Со всех сторон простиралась черная непреодолимая пустота. Где она находилась? На малышку обрушилось настоящее отчаянье. Она осторожно отступила на шаг назад, чтобы ненароком не свалиться вниз.

– Никуда ты не уйдешь! – проревел Одиннадцатый, хватая ее сзади.

Единственная рука робота держала девочку так крепко, что та, как ни дергалась, не могла освободиться. Он оторвал ее от пола и потащил. Тут Плакса заметила еще одного ворклокса, спешившего к ним. Это был Третий.

– Не понимаю, почему мы не избавились от нее сразу, как от других? Это лишний груз.

– Пока она здесь, они не станут нападать на нас. Они понимают, что, если только сунутся сюда, мы заставим ее плакать.

– Да, это производит на них впечатление.

– Особенно если дело касается маленькой модели, которая еще не закончила эволюционировать, вроде этой.

– Удивительно глупо дорожить такими несовершенными изделиями.

– Зато теперь они не станут к нам лезть. Иначе мы рассердимся и сломаем их игрушку.

– Как же это долго!

Хромой уже устал от ожидания и вздыхал не переставая. Он давно уже понял, что случайно наткнуться на «Мильтона» где-нибудь на улице маловероятно. Мальчику пришла в голову идея поискать кучера, который перевозил робота. Ему казалось, так можно быстрее напасть на след ворклоксов. Возница хотя бы сможет рассказать, откуда и куда вез его в тот вечер. Задача была несложной, но очень уж скучной. Они не знали, где находится контора фиакров, поэтому просто наняли экипаж – на деньги Жоржа Убри – и теперь бесцельно катались по улицам в окрестностях Дома инвалидов, где встретили мнимого Мильтона в прошлый раз. Заика и Хромой сидели, уткнувшись носами каждый в свое окно, и разглядывали прохожих и проезжавшие мимо фиакры. С ними в тесной кабине находился один из стражей… Как же его звали?

– Простите, мы поступили не очень-то вежливо. Даже не познакомились. Его зовут Заика. А я Хромой…

– Ратиган. Эдуард Ратиган.

Мужчина с тонкими усами и гладко причесанными волосами дружелюбно улыбнулся мальчикам и пожал им руки.

– Очень п-приятно, – сказал Заика, демонстрируя куда больше сердечности, чем по отношению к Хромому.

– Господин Ратиган, а вы уже давно работаете охранником колдуньи?

– Вообще-то, правильно говорить «страж эфира» и «колдуньи Гекаты» или «дочери Гекаты». Да, звучит очень напыщенно, но не я придумал всю эту терминологию. Так вот, я стал…

– Вот он! С-смотрите! Т-там!

Заика указывал на молодого человека, который как раз помогал очередному клиенту спуститься на тротуар из своего черного фиакра с черными шторами.

– Ваш выход, Ратиган! – воскликнул Хромой.

Страж смущенно одернул форму. Ему было не по себе. Он не привык врать. Но этого момента они ждали весь день. Мужчина распахнул дверцу и, держа за шкирку, вытолкал из экипажа Хромого и Заику, которые скорчили плаксивые физиономии.

Было пасмурно, тучи, собравшиеся над Эйфелевой башней, того и гляди грозили пролиться дождем. Но Ратиган не обращал на них внимания. Он решительно направился к вознице, волоча за собой двух хулиганов.

– Доброго вам дня, мсье!

Ратиган говорил уверенно и четко, а его одежда напоминала форму полицейского. Слегка встряхивая мальчишек за воротники, он играл свою роль превосходно.

– Я поймал двух воришек. У младшего в кармане была вот эта вещица.

Ратиган продемонстрировал муляж, наскоро собранный Жоржем Убри из корпуса разбитых Заикой часов. Издалека копия выглядела неотличимо от оригинала.

– Мне сказали, что вы перевозили владельца этих часов. Несколько дней назад, когда произошло ограбление. Не знаете ли, любезнейший, где я могу найти этого господина, чтобы вернуть ему его собственность?

Мальчишки захныкали с удвоенной силой. Чтобы кучер, в надежде поскорее избавиться от их противного нытья, выдал всю необходимую информацию.

– Эээ… ну… нет, я ничего не знаю…

Кучер явно врал. Побледневшее лицо выдавало его.

– Как ваше имя?

– Антуан… Антуан Пьерфит.

– Ну же, мсье Пьерфит, чего вы так боитесь? Почему не можете предоставить мне эту информацию? Вы же видите, я страж порядка. Со мной вы в безопасности. Вам не о чем беспокоиться.

Фальшивый полицейский вынул из кармана фляжку с коньяком и протянул кучеру, чтобы тот немного расслабился. Молодой человек не стал отказываться и одним махом осушил емкость почти наполовину. Потом крякнул, перевел дыхание и… решился.

– Ох, ну, да… Даже не знаю, с чего начать… Вы когда-нибудь слышали о Галерее машин [17] Огромный павильон из стекла и железа, построенный для Всемирной выставки 1889 года. ?

– Господин, мы на месте.

Несколько недель перед этим черный фиакр остановился у Галереи машин. Экипаж по просьбе клиента подъехал максимально близко к павильону, и молодой кучер спрыгнул на мостовую, чтобы помочь пассажиру выйти.

– Спасибо, – произнес тот странным неживым голосом и взглянул на карманные часы. – Я желаю, чтобы вы меня ждали здесь. Я оцениваю время вашего ожидания в шестьдесят минут.

Странный клиент – холодный и отстраненный – выглядел и говорил как иностранец. Он часто употреблял неправильные обороты речи. И Антуан совершенно не сомневался, что перед ним не француз.

Ровно через час, как и обещал, чужестранец вышел из павильона. Кучер, желая выслужиться, вытянулся по стойке смирно. Он очень дорожил своей работой и старался во всем угождать клиентам, чтобы какой-нибудь привередливый аристократ не нажаловался на него начальству.

– Вы не находите забавным, что это место называется Марсово поле? У римлян Марс был богом войны. А Елисейские поля [18] Одна из главных улиц Парижа, на которой располагаются модные магазины и дорогие рестораны. ? У греков так называлась преисподняя [19] Греческая преисподняя по-русски звучит как «Элисий». , место, где умершие герои могли наслаждаться вечным покоем. Странный выбор названий, вам не кажется? А прямо на этом месте каких-нибудь сто лет назад люди расстреливали друг друга во имя какого-то «отечества» [20] Имеется в виду событие Великой французской революции – расстрел безоружной демонстрации 17 июля 1791 года, требовавшей ликвидации монархии. Трагедия произошла у гигантского каменного сооружения, называвшегося «Алтарь Отечества». . Очень странный культ.