Киран Ларвуд - Легенда о Подкине Одноухом

Из норы сочился тусклый свет. Подкин не успел даже вообразить, какие ужасы там таятся, когда вонючий кролик отдёрнул старое одеяло, служившее дверью, и толкнул его внутрь. Следом в нору влетели Паз и Пик. Они врезались в брата, сбили его с ног, и все трое повалились на пол.

– Так-так-так, кого это ты привёл, Квинс?

Подкин поднял голову и осмотрелся. Нора, в которой они очутились, была крохотной даже по меркам кроликов. На стенах кое-где белели следы штукатурки, но куда больше там было пятен сырости и пузырящейся плесени.

В глубине стоял большой деревянный сундук и две грубо сколоченные клетки из веток орешника. На полу валялись пустые глиняные бутылки и морковные огрызки. В углах лениво шевелились клубы пыли и обрывки паутины. Трудно было представить, что здесь кто-то живёт: в норе пахло гнилью и запустением, едва ли не хуже, чем в туннеле снаружи.

За кучами мусора скрывался маленький очаг, в котором трещали сырые поленья. Они давали больше дыма, чем света и тепла. Перед огнём грел необъятное брюхо толстый кролик с ушами, стянутыми грязным платком. Его борода была заплетена в длинную косу с серебряным колокольчиком на конце. Рядом – только лапу протяни – стояла внушительная дубинка, утыканная ржавыми гвоздями.

– Мистер Шейп, я сорвал большой куш! – воскликнул вонючий кролик, которого, оказывается, звали Квинс. – Два богатеньких крольчонка, и ещё вот этот цыплёнок. Глазели на вольных стрелков, как будто в зоопарк пришли.

– На вольных стрелков, говоришь? Если они хотели поглядеть на лучшего бойца в Костеграде, могли бы сразу сюда прийти. – Толстяк поднялся, и его исполосованное шрамами брюхо свесилось чуть ли не до колен. Он был в наплечниках и кожаных поножах. – Подними-ка их, хочу рассмотреть получше.

Подкин почувствовал, как его тянут вверх за здоровое ухо. Паз рядом взвизгнула от боли и тоже встала. Пик снова захныкал и попытался спрятаться за пазухой у сестры.

– Клянусь усами Херна, ты только погляди на эту пряжку! А браслет-то какой! Наверное, маленьким кроликам тяжело таскать такие драгоценности. Помоги-ка им, Квинс, облегчи их ношу.

Вонючий кролик мерзко захихикал и грубо сдёрнул браслет с лапы Паз. Потом он схватил Подкина за пояс и отрезал пряжку. Подкин едва не закричал, что это отцовский подарок на Ночь середины зимы, но выражение морды мистера Шейпа заставило его замолчать.

– Это всё, Квинс?

Пронырливый кролик нашарил ножны со Звёздным когтем и вытащил меч. Подкин в отчаянии закрыл глаза. «Тебе всего-то и нужно было, что сберечь волшебный клинок. А ты и этого не смог».

– Какой-то вшивый нож для масла, мистер Шейп. Таким даже ногти не подрежешь.

Шейп коротко взглянул на меч, но браслет и пряжка интересовали его куда больше.

– Будем считать, что это ваша плата за ночлег, – гадко ухмыльнулся он. – Игрушечный ножик можете оставить себе, проку от него всё равно нет. Хотя кто знает, вдруг он сгодится на то, чтобы срезать кошельки? В конце концов, вам же нужно будет отрабатывать харчи и кров.

Мерзкие кролики дружно расхохотались, будто он удачно пошутил, – хотя Подкин не понял, что в этом смешного.

– Квинс, покажи-ка нашим гостям их комнату, – отсмеявшись, приказал мистер Шейп.

Вонючий кролик подвёл их к деревянной клетке, открыл дверь и пихнул детей внутрь.

– На случай если вам взбредёт в голову сбежать, предупреждаю, что один из нас всегда бодрствует, – сообщил мистер Шейп.

А его сообщник хохотнул и помахал ножом, чтобы у крольчат не осталось сомнений в том, что с ними случится, если они попытаются улизнуть. Паз и Подкин в ужасе переглянулись, а Шейп и Квинс только вновь рассмеялись.

Ночь тянулась бесконечно долго. Подкин и Паз сидели в тесной клетке и испуганно таращились на Квинса и Шейпа. Пик, зажатый между братом и сестрой, тоненько плакал от голода. Раз или два они шёпотом заговаривали друг с другом, но злодеи не соврали и в самом деле не спускали с пленников глаз. Стоило детям открыть рот, как Квинс просовывал между прутьев длинную палку и больно бил их по голове. В конце концов они оставили попытки и замерли в тоскливом молчании.

Соседняя клетка не пустовала: в ней ютилось двое крольчат. Но они, видно, уже приучились не злить хозяев норы и потому не издавали ни звука. Время от времени они с боязливым любопытством поглядывали на Подкина, но отводили глаза, стоило ему повернуться в их сторону. Интересно, долго они уже сидят тут безо всякой надежды на спасение? Подкин зябко передёрнул плечами – не хотелось думать, что им уготована та же участь.

Только Богиня знает, сколько часов прошло, прежде чем Пик наплакался и уснул. Уставшая от переживаний Паз тоже задремала, а вслед за ней захрапели рядом с клетками взрослые кролики. «Вот мой шанс! – сообразил Подкин. – Но что же мне делать?»

Измученный страхом, он ничего не мог толком придумать и схватился за последнюю соломинку: как бы поступил отец? Подкин надеялся, что в голове раздастся спокойный голос вождя Лопкина, но услышал только тишину. Неужели тот сидел бы и покорно ждал утра? Да никогда! Отец наверняка разрубил бы клетку и бросился на врагов.

Но Подкин не зря пропустил все уроки военного мастерства. То, что он знает, с какого конца браться за меч, – уже большая удача. Хотя вдруг он сможет аккуратно разрезать прутья, и тогда выберется наружу? Эта идея пришлась Подкину по душе. Во всяком случае, ему не придётся размахивать клинком.

Подкин уже потянулся к Звёздному когтю, чтобы высвободить меч из ножен, когда голос из темноты заставил его замереть.

– Даже не надейся, крысёныш, я не сплю, – глухо прорычал мистер Шейп. – И не буду спать ещё два часа, пока меня не сменит Квинс. Так легко тебе не удрать.

Толстяк довольно хмыкнул и придвинул к себе кувшин с мёдом. А два часа спустя, как и обещал, растолкал Квинса, чтобы вздремнуть на груде тряпья.

«Квинс не такой большой и страшный, – подумал Подкин. – Может, я успею выскочить из клетки и отрубить ему голову прежде, чем он разбудит Шейпа?»

Но Подкин заранее знал: ничего у него не получится. Разрубить дерево – это одно. Но при мысли о том, чтобы отрубить кому-то голову, у него холодели лапы.

Значит, придётся ждать до утра. Крольчонка не покидало противное ощущение, что он провалил испытание. Впрочем, к этому он привык. Уж проваливаться он умел блестяще.

«Прости, отец. Я совсем на тебя не похож. Не вышел из меня герой». Подкин тоскливо почесал живот там, где раньше поблёскивал отцовский подарок, и погрузился в воспоминания о том Куманельнике, когда вождь Лопкин с гордой улыбкой вручил ему пряжку.

Утро серый от усталости Подкин встретил, забившись в угол клетки. Паз и Пик, учитывая обстоятельства, умудрились неплохо выспаться, а вот он почти не сомкнул глаз. Шум заставил крольчат насторожиться. Они опасливо переглянулись, гадая, что же случится с ними дальше.