Джосайя Бэнкрофт - Рука Сфинкса [litres]

Пискля, разумеется, отправилась с нею, хотя Волета держала зверька в рукаве, потому что боялась, что белку укусят черные пауки, которые так и кишели на верхушках деревьев. С виду они напоминали маленьких крабов и метались вокруг стволов и сквозь облака шелка наверху. Обычно они старались избегать ее, но было трудно не наступать на них и не хватать случайно, берясь за ветку. Несмотря на плотные перчатки и кожаные сапоги, один паук залез ей на шею и укусил. Болело, как будто пчела ужалила, но яд, кажется, не был смертельным.

Она пошла в том же направлении, что и капитан, наполовину чтобы следить за ним и наполовину чтобы выскочить и удивить его забавы ради. Они с «мистером Уинтерсом» так шумели, пока разговаривали и спорили, что их было легко отследить.

Она еще не успела догнать их, когда услышала нечто новое. Это звучало как шелест ветра, а затем – как брызги дождя, падающие сквозь листья. Вокруг нее поднялся шум, и на мгновение показалось, что надвигается гроза. Но конечно, это было абсурдно. Она внутри Башни.

И падала не вода.

Пауки больше не рассеивались перед ней и не бродили бесцельно в облаке паутины. Они изменили направление все сразу, как железная стружка при появлении магнита. Сначала пауки бегали поодиночке, а потом потекли ручьями. Наконец они полились из паутины большим черным каскадом, кувыркаясь, проваливаясь сквозь ветви и мимо Волеты.

У нее не было времени, чтобы убраться с дороги. Она прижалась к гибкой верхушке дерева и попыталась стать совсем маленькой. Рой пауков хлынул ей на голову.

Она ожидала, что ее зажалят до смерти. Но пауки были не в настроении кусаться. Этот факт мог бы утешить ее еще больше, если бы открытая кожа шеи и лица не зудела так ужасно от прикосновений тысяч лап. Она зажмурилась и задержала дыхание.

Что-то в этом чувстве показалось знакомым, и, поскольку ей нужно было отвлечься, она предалась ностальгическим фантазиям, которые перенесли ее в старый дом.

В Депо Шумера, где она родилась и выросла бесстрашной, был узкий брус, пересекающий особенно активную часть железнодорожных путей. Взрослым и в голову не приходило ходить по нему, и если бы они заподозрили, что такая перспектива соблазняет детей, точно избавились бы от бруса. Он когда-то был частью желоба, через который заполняли зерном открытые вагоны, но теперь от разобранной машины больше ничего не осталось.

Дети в Депо – по крайней мере, самые неукротимые – похвалялись тем, что прошлись по брусу, хотя никто, разумеется, не мог это засвидетельствовать. Брус был сорока футов длиной, шириной с каблук и оранжевый от ржавчины. Даже если бы он выдержал, пар проходящего поезда мог сдуть человека на землю или сварить заживо.

Волета, которая прилагала немалые усилия, чтобы доказать свое бесстрашие снисходительным мальчишкам, начала думать об этом ничем не примечательном ржавом брусе как о единственном величайшем испытании мужества во всем Шумере и, возможно, мире.

И вот как-то раз она путешествовала туда-сюда по окрестным пешеходным настилам, собирая толпу глумливых, дразнящих детей, которые должны были увидеть, как она переходит брус. Поскольку именно пар пугал ребят больше всего, Волета решила подождать, пока подойдет поезд, чтобы начать переход. Таким образом, никто не смог бы сказать, что ей повезло. Когда локомотив запыхтел по рельсам, изрыгая большие клубы грязного дыма, она оставила надежный настил и скользнула на брус.

Края железной перекладины были такими мягкими, что рассыпались под ее туфлями. Металл стонал, но не ломался.

Пришлось поспешить, чтобы добраться до середины, прежде чем поезд пройдет. Дымовая труба как будто задыхалась. Пар то вырывался наружу, то застревал, то снова вырывался. Она повернулась к поезду лицом. Она закрыла глаза и выставила тонкие голые руки.

Сквозь рев локомотива она услышала встревоженные крики взрослых. Но у них не было времени, чтобы остановить поезд, и они боялись выйти за ней и сломать брус своим весом. Сначала они приказали ей убираться оттуда, потом принялись сыпать ругательствами: «Поглядите-ка на маленькую шлюшку, она улыбается!»

Безразличный локомотив проехал своей дорогой, громкий, как ураган, и дымовая труба дунула на нее так горячо и сильно, что волосы встали дыбом, а одежда натянулась, как парус. Волета мгновенно промокла, ее кожа покрылась волдырями от кипящего воздуха. Но поезд проехал, не сварив ее заживо и не сбив с бруса.

Она вернулась на пешеходный настил, все еще улыбаясь, хотя и стала розовой, как поросенок. Толпа собравшихся взрослых была так раздражена, что не могла решить, задушить ее или приголубить, поэтому просто отвели домой. Она пережила ужас матери, волдыри и кашель, который продлился месяц, с абсолютным невыносимым самодовольством. Наконец-то у нее и у всех было доказательство ее храбрости.

Когда мать наконец позволила ей снова выйти и поиграть, Волета обнаружила забавную вещь. Депо казалось меньше, безопаснее и скучнее. Узкий брус, который захватывал ее воображение в течение нескольких месяцев, теперь выглядел как старая перекладина. Вскоре она уже не помнила, с чего вдруг он сделался предметом ее одержимости. Она пересекла все перекладины в городе, пересекла их дважды, чтобы удостовериться, что ей не «просто повезло», и нашла их одинаково скучными. Тогда-то она и поняла, что придется покинуть Депо и отправиться куда-нибудь, где канаты натянуты повыше и пар горячей…

Когда Волета открыла глаза, захлестнувшая кроны Шелкового рифа волна пауков уходила.

Темная масса убегала от нее, как тень быстрого облака. К удивлению девушки, ее ни разу не укусили. Куда бы пауки ни направлялись, они не стали тратить на нее время.

Она посмотрела вниз и сразу увидела причину волнения пауков. Стадо огромных мохнатых зверей протискивалось через заросли. Наверное, паукоеды, о которых говорил капитан. Они вынудили пауков собраться в рой.

Один зверь издал оглушительный крик, и вскоре остальные затрубили в ответ. Волета насчитала всего восемь тварей. Затем один, держащийся поодаль от стаи, крупный и с внушительной серой гривой, остановился и обернулся, прислушиваясь к другому зову. Она услышала в отдалении пронзительный визг. Серогривый зверь позволил стае идти без него. Он понюхал воздух и двинулся прочь.

Он направлялся к кораблю.

Волета колебалась. Она думала о брате. У него была Ирен и корабль – достаточно, чтобы защититься от одного монстра. Капитана и «мистера Уинтерса» вот-вот застигнет рой пауков и звериное стадо, идущее по пятам.

Она не сомневалась, что сделал бы Адам, если бы их положение поменялось и именно она ждала на корабле. Она очень любила его, но иногда он слишком уж с нею нянчился.