Джосайя Бэнкрофт - Рука Сфинкса [litres]

Сенлин знал, что именно ей хотелось бы удерживать тыл, защищать его, своего капитана. Но отказ движителя вывел ее из строя во многих смыслах, и они это понимали. Конечно, это совместное знание лишь усиливало ее досаду и вынуждало решительней доказывать свою полезность.

Она открыла рот, желая спорить, но Сенлин ее опередил.

– Это приказ, мистер Уинтерс, – отрезал он. – Если мне придется отдавать каждый приказ дважды, у нас уйдет вечность, чтобы добраться куда-нибудь. Хмуриться будете на борту. А теперь уходим отсюда.

Эдит вытащила свой клинок с изяществом, которое словно намекало: даже с одной рукой она лучшая фехтовальщица.

Тропа была настолько извилистой и затуманенной рассеянным синим светом, что они могли видеть только небольшие ее отрезки в обоих направлениях. Сперва показалось, что дорога пуста. Возможно, ходы все еще воевали с паукоедами; возможно, они потерпели поражение. Сенлину и Эдит было все равно. С каждым поворотом вслепую они убеждались, что все еще в безопасности, и шли все быстрее, и сердца их колотились. Они были почти дома.

Тропа вышла к пляжу и огромному театру кораблекрушений. При виде солнечного света, который лился через портовый туннель, от облегчения у них едва не закружилась голова. В воздухе стоял отчетливый запах; он был свежим и совсем не похожим на холодную, глинистую вонь мха и стоячей воды.

Он чем-то напоминал резкий аромат молотого перца. Это был, как в конце концов понял Сенлин, запах пороха.

Пробираясь впереди Эдит в густой тени брошенного корабля, Сенлин услышал шумное дыхание, поскрипывание кожаных ремешков и скрежет шомполов в стволах. Он выглянул за край обтянутого шелковой оболочкой корпуса и увидел, что возле входа в туннель расположился взвод. За ними, в другом конце длинного коридора, «Каменное облако» парило в солнечном устье порта.

Он насчитал тридцать ходов. Они выглядели немного измученными: у некоторых одеяния были опалены, видимо от устроенного Волетой взрыва, и все запыхались от бега. Кое-кто едва держался на ногах, надышавшись дымом. Они опирались на мечи, воткнутые в песок, и шумно, хрипло дышали. И все-таки их было много.

– Кажется, они хотят атаковать корабль, – прошептал Сенлин через плечо Эдит. – Им придется. Никакого укрытия тут нет. Когда они начнут, мы последуем за ними и уберем одного за другим. Если кто-то бросит оружие, хватай его. Как только они начнут стрелять в «Облако», мы начнем стрелять по ним.

– Двое против тридцати – ужасный расклад.

– Нет, неверно: двое против тридцати спин.

– Как благородно! – Эдит поправила движитель на груди, изображая, что отдает честь.

– Посмотри на этот пляж. Посмотри на погубленные корабли и взгляни на ходов, которые так хорошо организованы и готовы ограбить и убить нас. Подозреваю, они годами преследовали потерпевших кораблекрушение, – сказал Сенлин и застегнул сюртук на все пуговицы, чтобы воротник не болтался.

– О, спасибо, ты успокоил мою совесть.

– Не за что. – Он положил руку ей на плечо, не давая сразу же выйти из укрытия. – Постой, Эдит. Я хочу кое-что сказать.

– Только не надо изливать душу, Том. Последнее, что нам сейчас нужно, – это покой на душе. Легкое беспокойство подстегивает отвагу.

– Возможно, и все-таки я должен сказать. Я никогда не говорил, как сожалею, что не сказал тебе о своей болезни. Это было неправильно с моей стороны, и я плохо себя повел, когда ты указала на мою ошибку. Прости. Ты вела себя с безграничным терпением и в целом замечательно.

Эдит подумала, что раньше ее никогда не называли терпеливой, а замечательной и подавно. Она посмотрела на Сенлина, который лучился искренностью и признательностью, и невольно улыбнулась:

– Если я прощу тебя, ты выбежишь туда и получишь пулю?

– Если тебя тревожит мой чрезмерный душевный покой, поверь, до него еще очень далеко.

Это был не первый раз, когда взвод атаковал судно, терпящее бедствие. Заброшенный порт привлекал скудный, но постоянный приток отчаянных воздухоплавателей, которые прибывали в клубах угольного дыма и с заплатками на оболочках, выбирая пустынные Сады, а не Долину, где их бы осадили пилигримы и туристы. Ходы научились выжидать, пока бдительность севших на мель воздухоплавателей ослабнет. Они также знали, что долгая осада – это пустая трата ценных пуль и пороха. Лучше броситься в бой сразу, воспользовавшись эффектом неожиданности.

Сегодня полк был без своего обычного командира, который взял другой взвод и преследовал злодеев, взорвавших бомбу в их доме. К счастью, это не та работа, которая требовала большого контроля. И корабль выглядел так, словно собирался вот-вот выйти из порта, что Марат строго-настрого запретил. Коротко посоветовавшись друг с другом, они решили, что нападут на судно, не дав ему удрать.

Взвод дисциплинированным шагом вошел под своды туннеля, хотя солдаты, которые слишком наглотались дыма, выбивались из строя. Впрочем, это было не важно. Они были у себя дома и отлично знали эти места. Они регулярно проводили учения в тени колоссов, хотя ни один ход не чувствовал никакого почтения к гигантам старой аристократии, а свое презрение они выражали, используя величественные головы в качестве мишеней для стрельбы. Пули их винтовок оставили выбоины на множестве подбородков и затупили немало носов.

Понимая, что команда корабля заметит их в ближайшее время, они не пытались скрываться. Ходы по опыту знали, как важно лишить врага присутствия духа, потому они подняли устрашающий крик.

Их рев возымел непреднамеренный эффект: он замаскировал сдавленный крик менее удачливого солдата, когда долговязый пират в треуголке стукнул его по голове сзади. Ходы начали стрелять, когда до корабля оставалось еще двести ярдов, и не заметили, как еще двое из них рухнули, став жертвами выстрелов в спину.

В целом ходы весьма воодушевились, идя в атаку. Корабль выглядел так, словно его сколотили и склеили из чего попало. Со стороны полуразрушенного форштевня не было пушки. Команда не собралась в тени корабля, чтобы дать отпор, не считая одинокой фигуры, которая, казалось, в одиночку пыталась вытолкнуть судно из устья порта. Когда они открыли огонь, одинокий воздухоплаватель рухнул ничком, закрывая руками голову. Боевой клич ходов превратился в радостный вопль.

Они были немного разочарованы, когда два члена экипажа на борту корабля принялись стрелять в них из пистолетов с притупленного носа. Товарищи, которые счастливо бежали трусцой минуту назад, упали на песок, хватаясь за окровавленные руки и ноги. Передние ряды атакующих рассыпались. Но ходы знали, что эти потери преодолимы. Они открыли ответный огонь, хотя стрельба звучала скромнее, чем раньше.