Сергей Куц - Вор и тьма [litres]

– Держи. – Барамуд протянул кружку и вернулся на лавку.

К темному напитку он и его раб почему-то не притронулись, а я накинулся на него с жадностью. Холодное! Опорожнял кружку большими глотками, не беспокоясь о струйке, побежавшей по подбородку. Кого смущаться? Плевать на то, как выгляжу в глазах гнома и эльфа. Плевать, что пиво капает на одежду! Пусть я свинья, но они спасли ее. Значит, эта свинья зачем-то потребовалась двум сидящим предо мной субчикам. Кто на этот раз желает заполучить преступные таланты и воровскую магию Николаса Гарда? И что, дьявол их задери, нужно на сей раз?

Я буквально оживал, избавляясь от жажды, но одновременно мысли делались все тягостнее. Райский напиток закончился скорее, чем хотелось бы. С сожалением поставил кружку на матрас. А пиво-то крепкое! Голова потяжелела, на пустой желудок почти сразу захмелел. Тоска стала еще горше, в душе снова пустота.

– Кто вы?

Гном хмыкнул и, переглянувшись с эльфом, вскинул бровь.

– Не узнаешь? Вроде ж не сильно стукнулся. – Бородач провел ладонью по бороде и вновь покосился на эльфа. – Это ж мы, Барамуд и Крик.

– Кровь и песок!

Я швырнул кружку прямо в стену над головой перворожденного. Сдали нервы. Глиняные осколки разлетелись по всей комнате, часть упала на эльфа, что означало явное оскорбление. Только меня нисколько не заботила честь Крика.

– Кто вы?

Оскалившись в злобной гримасе, я исподлобья уставился на гнома и эльфа. Ну же, ушастый! Прояви амбицию! Только эльф не шелохнулся, словно и не пролетала над ним пивная кружка. Когда бы я держал себя в руках, спокойствие перворожденного могло изрядно озадачить, однако сейчас только разъярило еще больше.

– Барамуд и Крик? Гном и эльф? Следопыты? Вдруг появились посреди схватки с магами и тварями Низверженного на вершине чертовой башни? Как вы меня оттуда вытащили? А! Вспомнил! Прыгнул! Просто прыгнул с высоты, на какой птицы летают! Так просто! Всего лишь прыгнуть!.. И больше ничего не помню!

Я вскочил на ноги.

– Где мое оружие?! Слышишь ты, эльф! Где мой меч? Я возвращаюсь на башню! Не все там закончил.

– Не кипятись. – Гном тоже поднялся.

Барамуд взялся руками за пояс, спрятав оба больших пальца под широкую бронзовую бляху. Эльф замер за его спиной; глядит как змея.

– Сядь, – сказал гном. – Все расскажу.

Я недоверчиво фыркнул.

– Сядь! – рявкнул Барамуд.

В глазах гнома разгорался нешуточный гнев. Чтоб тебя! Я тоже зол, и уж гнома и немого эльфа точно не боюсь.

– Где мой меч? – процедил я.

Гном покраснел, однако смог сдержать себя.

– Скоро получишь, – молвил он, – только выслушай сначала.

Барамуд непроизвольно дернул за собственную бороду. Потому как добавил, с трудом выдавив из себя:

– Прошу тебя.

Просьба странным образом подействовала. Я вернулся на кушетку, чувствуя, как остывает злоба. Гном и эльф тоже уселись на прежние места, и они вдруг также успокоились.

– Кто вы? – в очередной раз спросил я, но уже без нажима.

– Боги, – как-то обыденно ответил гном. – Немой бог эльфов и я, Ули Путешественник.

– А-а… боги, – откинув назад голову, я громко рассмеялся. – Ну конечно же! Боги! Вашего брата нынче много развелось.

Непросто принять, что сидящие предо мной есть боги. Почему я должен верить гному? И если продолжать грубить, не разозлю ли я его? Но его надо обозлить, надо. Чтоб брякнул что-нибудь, что мне знать не полагается. Тогда станет понятно, врет Барамуд или нет. Ведь после Запустения и Черного замка правдой могло статься любое, на первый взгляд, невозможное безумство. Даже то, что Крик и Барамуд – настоящие боги. Только, черт возьми, что это за боги?

– Как вас там?

– Немой бог эльфов и Ули Путешественник, – спокойно повторил в ответ Барамуд. – Слыхал про таких?

– Что-то не припомню.

Перворожденный криво и наигранно усмехнулся. Кровь и песок! Нет, не похож он на бога. А что гном? Барамуд скрестил руки на могучей груди, насупился и выжидающе смотрит на меня. Поверил ли я… в сказанное? Сперва помыслилось, что он несет чушь, только ведь я и в самом деле повидал за последние дни всякое. А вдруг гном не врет? Низверженный, Сущность, что завладела Нуроггом, люди, которые оказывались ящерами… Проклятье! Много что еще было!

Но я спокоен. Спокоен.

Чувства пришли в полный порядок, и, пожалуй, настал мой черед на провокацию. Все-таки нужно вывести гнома и эльфа на чистую воду. Кто они в действительности?

– Какие еще боги? – вновь нарочито грубо бросил я.

– Нынче нас называют Древними богами, – продолжил Барамуд; и бровью не повел, куда только делась гномья вспыльчивость, – но, когда мы пробудились в Орноре, мир узнал в нас Новых богов. То была эпоха Низверженного. Да, это он сотворил этот мир, но его время истекло.

Я слушал со все более возрастающим недоверием. Попался ты, Барамуд, проговорился.

– Мы, Новые боги, сражались с ним. Одолели и изгнали его. Мир стал нашим и…

– Погоди-погоди… – перебил я. – Ты назвал его Низверженным?

– Так.

Нахмурившись, гном глянул на перворожденного. Не понимает, к чему я клоню, зато Крик, кажется, уже уяснил.

– Низверженным рекут его нынешние приспешники. Потому как не ведают его истинного имени. Но не ты! Древний-то бог должен знать его имя. Вы сражались с ним, – сказал я, добавив, – если верить сказанному.

Усомнившись в словах гнома, я чуть ли не открыто обвинил того во лжи. Барамуд побагровел, засопел и сделал три глубоких вдоха и выдоха, после чего медленно заговорил:

– Человече, ты…

Гном замолк. Схватился за бороду и, сцепив зубы, все-таки сдержал в себе рвущееся наружу крепкое словечко.

– Не будь глупцом, – большие ноздри Барамуда раздувались от гнева, – назови я истинное имя Низверженного, и его присные появятся здесь очень скоро. Наша защита сломается, если Низверженный услышит хоть одно из своих имен. Тем паче от меня. Не буди лихо, Николас. Мы и так вытащили тебя с превеликим трудом.

Эльф ковырял кончиком кинжала оперение очередной стрелы и всем своим видом показывал, что разговор его никак не волнует. Зато хмурившийся гном явно чего-то ждал от меня, и гнев понемногу оставлял его.

Поверю ли Барамуду? Снова спрашиваю себя об одном и том же. Боги?… А хоть бы и так! Мое спасение – не настоящее ли это чудо? Гном и перворожденный отразили натиск тварей Низверженного, а потом я прыгнул вниз… Меня передернуло при воспоминании о приближающейся мостовой.

– О прыжке подумалось? – вдруг спросил Барамуд и с самодовольным видом вновь сложил руки на груди. Гнев его истаял без следа, гном даже благодушно улыбнулся.

– Мысли мои читаешь?

– А то! – хохотнул гном.

– Проклятый пепел!

Я вскочил с кушетки, намереваясь вцепиться гному в горло, и в то же мгновение эльф тоже оказался на ногах. Кинжал, которым Крик чинил стрелы, исполнял в руке эльфа опасный танец. При иных обстоятельствах я бы завороженно уставился на ожившую сталь, а сейчас повернулся к перворожденному боком, приняв защитную стойку.