Сергей Куц - Вор и тьма [litres]

– Тише!

Меж мной и эльфом появился гном. Барамуд широко расставил могучие лапищи и с неприкрытой яростью выплевывал слова.

– Уймитесь! Ты чего, человече, шуток не понимаешь? Не могу я твои мысли подслушать! Горой клянусь! И ты, Крик, сядь!

Обменявшись недобрыми взглядами, перворожденный и я вернулись на свои места.

– То-то же! – Кивнув, гном прошелся ладонью по бороде и тоже сел на стул.

А я трижды повторил в уме невероятно паскудное предположение о том, чем занимаются ближайшие родичи гнома. Однако у того ни один мускул не дрогнул на лице. Что ж, насчет мыслей, быть может, он не врет. Но разве Барамуд и Крик – боги? Совсем не похожи они на могущественные силы. Этот разговор, что то и дело норовил перерасти в потасовку, больше походил на сходку мелких головорезов, о чем я прямо и заявил.

Гном помрачнел и наполовину осушил свою кружку с пивом.

– Давно это было, – заговорил он, обтерев ладонью усы, – в Орнор явился Он.

– Кто?

– Тот, кого вы называете Богом Отцом! – рыкнул гном, он на миг вышел из себя, но, успокоившись, продолжил: – Мы хотели дать бой и Ему! Все высшие силы нашего мира: боги гномов, людей, эльфов и орков. Новые боги объединились, как когда-то давно против Низверженного. Но мы лишились почти всего без какой-либо битвы.

Я покосился на эльфа. Лик перворожденного посерел, Крик глядел куда-то мимо меня, тоже погрузившись в далекое прошлое.

– Лишь один Его приход отобрал все могущество Новых богов. Мы разом потеряли почти все свои силы.

Гном горестно вздохнул и вновь приложился к пиву.

– Большая часть Новых богов покинула Орнор.

– Ушли? Куда? – спросил я.

– Хотел бы и я знать, – ответил Барамуд. – Но сей путь – лишь в один конец. Некоторые, меньшая часть из нас, предпочли остаться в Орноре, сохранив свою божественность, только это означало почти полное развоплощение. Они слились с нашим миром, и не ведаю, сохранили ли разум. Лишь чувствую иногда, что они здесь.

– Ну а вы? – Я догадался, что Барамуд сейчас расскажет о себе и Крике.

– Мы выбрали последнее, что Он уготовил. Мы остались сами собой и не покинули Орнор, но мы… – Гном натянуто усмехнулся. – Мы очеловечились. Мне и Крику нужны еда, кров и сон. Мы можем жить вечно, но нас можно ранить или убить. Мы стали как ты, смертный, и очень долго думали, что лишились всего, что когда-то делало нас богами. Настоящими, а не теми, кто называется так по старой памяти.

Барамуд и эльф переглянулись – гном покачал головой, Крик поджал губы. Гном словно бы упрекнул и себя, и перворожденного в том, что по-прежнему именуют себя богами.

– Однако ж – Кровь Горы! – кое-что крепко прикипело к нам! Поняли мы это не сразу, ох как не сразу. Нынче мне да Крику доступны лишь крохи прежнего могущества, но Ули и Немой бог смогут удивить даже Его!

– А Харуз? – вдруг подумалось мне.

– Помоги нам, и я приведу тебя к нему. Коль тебе это нужно.

– Он так же, как вы, бродит по Орнору или развоплотился?

– Баш на баш, человече, – сощурился гном. – Сперва дело.

В этот миг Барамуд как никогда походил на тороватого представителя своего племени, каким обычно слывут купцы из гномьих гор.

– Что вам нужно?

– Перстень Бога Сына. – Барамуд пристально посмотрел мне в глаза. – Ты ведь за ним отправился в Запустение?

Я принялся изучать ногти на правой руке. Чтобы скрыть от чересчур всеведущего бородача мелькнувшее внутри торжество. Да, он знает, зачем я первоначально отправлялся в проклятые леса. Вероятно, и про Антуана гному известно: если не все, то очень многое. Однако Николас Гард свободен от присяги на клятвенном кресте, данной покойному арнийскому первосвященнику, и вступил в Запустение вовсе не за древним артефактом, но ради мести и для спасения Алисы!

Проклятье! Нынче я думал только об Алисе, прежние помыслы о возмездии мнились теперь мелкими и ничтожными.

– Хочешь, чтоб я выкрал его для вас?

Неожиданно для меня эльф беззвучно рассмеялся.

– Нет. – В очах гнома мелькнул кровожадный огонек. Барамуд уставился на свой пудовый кулак и медленно поднес его к губам. – Наклонишься к нему вот так и произнесешь проклятие. Я научу, что сказать.

Последние слова были сказаны тихо, шепотом. Гном замолк, не сводя взора с воображаемого перстня, а эльф с какой-то безумной улыбкой на лице прислонился к стене и закрыл глаза.

– А потом? – Я вдруг ощутил, что в горле пересохло.

– Потом?.. – негромко переспросил Барамуд. – Потом у тебя будет ровно один день, чтобы убраться из Сарн Адаба, потому как через один день на месте Черного замка расцветет огненный цветок.

Я выругался.

– Истинно говорят, что гном не может без выпивки и взрывов.

Барамуд разразился хохотом. Смеялся он искренне, от души, бородатая шутка пришлась ему по вкусу. Пелена кровожадной мечтательности спала с его глаз. Эльф тоже стал похож на себя прежнего – равнодушного ко всему циничного ублюдка. Перворожденный вернулся к починке оперения. Мир за пределами сего занятия снова перестал его заботить.

– Да, – крякнул гном, отсмеявшись, – то будет знатный «бум!»

Я смотрел на Барамуда, и мне казалось, что он чего-то недоговаривает.

– Ваша война с Низверженным продолжается, но почему бы не объединиться с ним для войны с Двуединым Богом? Бог Отец и Бог Сын враги и вам, и Низверженному. Или я ошибаюсь?

Что ответит гном? Неужели нет желания дать бой, которого он был лишен много лет назад?

– Ошибаешься. – Барамуд стался серьезным. – Тот, кто сотворил Орнор, ныне питает свою мощь в иных измерениях, а не от сил Орнора. Он завладел другим миром. Миром, который умирает, и его обитатели рвутся сюда вместе с Низверженным. Мы зовем их иными. Это теперь их бог. Если они победят, весь прежний Орнор умрет. Он превратится в одно большое Запустение – мир, где восторжествует нежить и нечисть.

Гном вдруг зарычал:

– Я готов стать цепным псом Бога Отца, но остановить Низверженного!

– Мне в Черном замке сказали иное, – осторожно возразил я. – Дескать, Запустение появилось, когда на наш мир легла тень Дьявола, и именно рыцари Грааля смогли не допустить его пришествия в Орнор. Это ложь?

– Нет, – гном вцепился в опустевшую кружку, – это истинная правда. Только мир, где правит Низверженный, сродни аду. Именно так его можно представить, и вся эта нечисть, которой заправляют монахи Черного замка…

– Избранные и высшие?

Барамуд крепко выругался.

– Они самые. Нечисть, которую не знали до Запустения, и черная магия приспешников Низверженного – именно оттуда.

– Как зовется этот мир?

– Даад. Низверженный не Сатана из вашего Священного Писания. Он не Дьявол, который увещевал Бога Сына. Но он превратился в другого Дьявола, ради мести и своего возвращения. Он еще один Дьявол из иного измерения, и знаешь, человече, что самое страшное? Сатана нашего мира тоже рвется в Орнор.