Мари Бреннан - Мемуары леди Трент: Тайна Лабиринта [litres]

– Господи боже, – медленно выдохнул полковник, когда я покончила с объяснениями. – Слыхал я о ваших подвигах на Кеонге… но будь я проклят, если поверил хоть слову.

Меня это заметно покоробило. Он был отнюдь не впечатлен – скорее испуган, и вовсе не без причины. Поступок мой, несмотря на всю его эффективность, восхищения не заслуживал. Крики йеланца отдавались в ушах до сих пор, а еще я жутко замерзла.

К счастью, последнее не укрылось от Эндрю.

– Бог ты мой, Изабелла… так, давай-ка я сбегаю за одеялом.

Оставшись вдвоем, мы с Пенситом замолчали. Он, не отрываясь, смотрел на меня, я же старалась не встречаться с ним взглядом, пока в кабинет не вернулся Эндрю с колючим одеялом из солдатских казарм. Я с радостью завернулась в грубую шерсть – не столько из скромности, сколько желая поскорее согреться. Пустынные ночи могут быть весьма холодными даже летом, а весь мой внутренний жар давным-давно остыл.

– Сэр, – заговорил Эндрю, как только я приняла более пристойный вид, – Уординдж докладывает: одного мы взяли. Загвоздка в том, что ни по-ширландски, ни по-ахиатски он не понимает.

Его слова вмиг вывели меня из полуобморочного состояния.

– Полковник, если у вас нет никого, владеющего йеланским…

Полковник сделал жест, интерпретированный мной как признание, что так оно и есть.

– По-йелански говорит брат шейха, Сухайл ибн Рамиз. К тому же, я полагаю, аритаты все равно пожелают принять участие в расследовании.

Я также полагала, что Пенсит предпочел бы обойтись без них, но в этом его шансы на успех были невелики. Полковник стиснул зубы и перевел взгляд на Эндрю за моей спиной. Должно быть, брат кивнул или пожал плечами, так как полковник сказал:

– Благодарю вас. За эти сведения и… и за смекалку, проявленную при обороне объекта. Ну, а теперь… Капитан Эндмор, проводите кавалерственную даму Изабеллу в ее комнату.

В другое время я не позволила бы столь беспардонно убрать меня с глаз долой, но только не сегодня. Одеяло я унесла с собой, укрылась всем, чем только могла, свернулась клубком в постели и наконец-то уснула.

Несмотря на беспокойную ночь, проснулась я, в силу привычки, рано. Оно и к лучшему: что бы ни произошло, работу в Доме Драконов следовало продолжать.

Работники кормили драконов. В попытках приблизить их режим к естественному, мы снабжали их мясом каждые три дня, и так уж вышло, что день кормежки выпал как раз на сегодня. Старательно избегая смотреть на парное мясо в чаше весов, я сосредоточила все внимание на стрелке и записях. Знать, сколько съел каждый из подопечных, было очень важно, хоть я и предпочла бы не отмечать, что сегодня у Эсклина совершенно нет аппетита.

Вскоре прибыл Сухайл в сопровождении целой толпы других ахиатов, но присоединяться к ним я не стала. Мне ничуть не хотелось присутствовать при допросе пленного – тем более что о результатах мне, безусловно, в свое время сообщат. Покончив с необходимым минимумом дел, я поднялась на стену и присела в сторонке, подставив лицо жаркому летнему бризу и впитывая тепло всем телом.

Здесь меня и отыскал Эндрю.

– Поджариться собралась?

– Это единственное на весь Дар аль-Таннанин место, где мне не мешают думать, – пояснила я. – А если что, я, вот как сейчас, могу заметить помеху заранее и приготовиться.

Эндрю присел рядом, прислонившись спиной к каменному парапету.

– И что же у тебя на уме?

Я испытала странное облегчение оттого, что он не стал спрашивать, все ли со мной в порядке. Оба мы знали, что это не так, и в притворстве не было никакой необходимости.

– О том, что вчера сказал Пенсит. Насчет моих подвигов на Кеонге.

– То есть о битве?

Поджав колени к груди (не самая изящная поза для дамы), я крепко сцепила пальцы и отвела взгляд.

– Когда ты перерезал горло тому человеку в стойбище бану сафр, мне сделалось очень не по себе. При виде того, как ты убиваешь. Однако чем больше я об этом думаю… понимаешь, когда я при помощи морского змея сбила целигер, никто не погиб. Но вот в Выштране я спровоцировала горных змеев напасть на боярина с его людьми. В Мулине мы выпускали в болота саблезубов, чтобы остановить наступление лабане, а минувшей ночью я выпустила Эсклина из вольера – именно с целью натравить на этого человека.

Эндрю – обычно самый болтливый из братьев – хранил молчание до тех пор, пока я не совладала с собой и не закончила мысль:

– Своими руками я не убила никого. Но раз за разом устраиваю так, чтоб за меня это сделали драконы.

– Драконы же не оружие, – возразил Эндрю. – Просто животные. Ведут себя, как всегда. А ты… ты всего-навсего этим пользуешься.

– Ну, и какая разница? Возможно, так даже хуже. Винтовка или сабля сделаны специально для убийства, им все равно, как пользуется ими хозяин. А драконы – живые существа. Есть ведь у них, кроме убийства, и другие цели, и я им – вовсе не хозяйка.

Эндрю опустил взгляд, уставившись на собственные ногти.

– Изабелла, ты то и дело подвергаешь себя опасности. Нужно же тебе как-то защищаться. Ну… хочешь, стрелять научу?

Подобного предложения я не ожидала. Не ожидала вовсе ничего – просто погрязла в раздумьях о содеянном, не слишком задумываясь о будущем. Эндрю же говорил с видом человека, понимающего, что будет навсегда отлучен от семейных торжеств, если о его поступке прослышат дома, однако вполне к этому готового.

А вот готова ли я?

Я живо представила себе эту картину: саму себя с винтовкой на плече или пистолетом у бедра. Я много раз попадала в опасное положение – и неизменно была вынуждена полагаться на заступничество окружающих. Если не драконов, то других людей – Эндрю, перерезавшего горло одному из бану сафр, Дагмиры, разбившей увесистую склянку о голову Гаэтано Росси, мулинцев, пригрозивших Велюа и охотникам-йембе… Даже мулинские «непорочные» не гнушались ни охоты ради необходимости, ни защиты собственной земли – просто сами воздерживались от насилия по религиозным соображениям. Разве вынуждать других драться за себя более этично?

Нет, так я не думала, однако… Имей я при себе оружие во время прошлых злоключений, как знать, чем все могло бы обернуться? Вполне вероятно, враги обошлись бы со мной куда жестче: ведь я представляла бы для них куда большую опасность, да и сама я также могла бы обойтись с ними куда жестче. Недаром в пословице говорится: возьмешь в руки молоток – все вокруг гвоздями покажется. Будь у меня огнестрельное оружие, я и мыслила бы иначе, в любой момент готовая решить дело силой. Возможность сия порой весьма и весьма соблазнительна, а посему вполне могла бы повлечь за собой много больше смертей, в том числе мою собственную.

Вооруженная или нет, в поле я могла погибнуть с примерно равной вероятностью. А если так, лучше уж умереть, не сумев выпутаться из беды силой ума, чем не сумев одолеть беду силой оружия.