Сергей Малицкий - Достояние павших

– Пайсина скажет тебе, – ответил Юайс.

Даже для Гаоты Глойна стала едва различима, а когда Ойга посадила ее на лошадь, так и вовсе смешалась с последней своим отсветом.

– Не отходи, – попросила она Ойгу. – Будь рядом. Держи меня за ногу, чтобы я не упала с лошади. Я никогда не сидела на лошади.

– Они подошли сразу после вашего отъезда, – услышала голос Ойги Гаота. – Хорошо, что я держала лошадь у соседей через три дома. Возле моего дома стоял высокий воин, который был все это время в Абиссе. Думаю, что это Фарп.

– Ясно, – кивнул Юайс. – Те, что торопятся уйти из города, опережая нас, это, скорее всего, засада. Или же попытка не дать убежать девчонке. Похоже, она и в самом деле очень важна для них.

– Да, – заметила Глойна. – Я очень важна для них. Я вижу их насквозь!

– Ты ведь еще и опасна, – засмеялась Пайсина. – Приедешь с нами в приют и сразу скажешь, вот, вот они замышляют недоброе!

– Вряд ли, – хмыкнула Глойна. – Вот эти колдуны легко укрывались от меня. Я и сейчас их не слышу. И амулеты всякие, татуировки – тоже могут скрыть человека. К тому же я уже привыкла. Вокруг все замышляют недоброе. Даже вы.

– Это еще как? – возмутилась Дина.

– Просто, – вздохнула Глойна. – Ты, к примеру, думаешь о том, что если вон тот мальчик, что лепит что-то невидимое, опять будет храпеть ночью, то ты его больно ущипнешь. Твоя подруга с большими глазами страдает, что не может ничем помочь отряду и немного завидует Джору. А Ойга мучается, потому что хочет убить Алаин и Фарпа, но не может, потому что они ее сестра и брат. А Джор сейчас очень занят, но все равно думает, что он и сам все это знает, хотя чужие мысли читать неприлично. Это почему еще неприлично?

– Потому что они друзья, – негромко ответил Джор. – Ты научишься не читать мысли. Я же научился.

– Хватит, – вздохнула Ойга. – Хотя, ты права, Глойна. Но если и в самом деле они нападут на нас, мне придется их убить. И тогда я пожалею, что здесь нет Дейка.

– Ты не щипай меня, пожалуйста, – услышала голос Бича Гаота. – Я не буду храпеть. Мне Хила давно заклинание от храпа показала, просто я с него всякий раз с трудом засыпаю.

– Не буду, – прошипела в ответ Дина, – а ты не храпи.

– Ты как там, Гаота? – спросил Юайс, и она словно очнулась, потому что все это время, прислушиваясь к разговору, плела что-то, почти так же, как и Бич, разве что ее плетение раскидывалось над повозкой шатром, оставляя воронку только над самой головой, там, где поднималось и улетало за горизонт гудение Джора.

– Не знаю, – она открыла глаза, удерживая в руках начало и конец затейливого колдовства, – я делала это впервые. Раньше только на занятиях вокруг себя.

– Я бы поставил ей зачет, – улыбнулся, не открывая глаз, Джор. – Идеальная работа.

– Согласен, – кивнул Юайс. – Подержи пока это дело. Не отпускай. Не очень трудно?

– Нет, – замотала головой Гаота. – Конечно, если мне не придется кого-нибудь исцелять.

Она обернулась. Пайсина как будто вела лошадь без седока, хотя Йога шла рядом, положив руку на седло. Юайс понукал лошадь, что тянула подводу. Город заканчивался. Озеро уже скрылось за холмом, да сам холм готов был убраться за высокие скалы. Обоз входил в широкое, но все же в ущелье.

– Еще пять лиг, – сказал Юайс. – Затем ворота, мытари и выход в предгорья. Где-то там они и будут нас ждать.

– Может быть, достать оружие? – напрягся Бич.

– Не спеши, покачал головой Юайс. – И эти гнилые яблоки нам тоже пригодятся. Кажется, я знаю, где на нас нападут. На Хлебном спуске.

– Три лиги подгорного склона, – поняла Ойга. – Через шесть лиг после стены. Последний кусок дороги до развилки, к тому же малолюдный в это время.

– Именно так, – кивнул Юайс. – Да еще и отороченный глухим ельником справа и слева, и с высоким лысым холмом в полулиге под скалами. Лучше места и не придумаешь. Бич, мне нужно будет минут десять.

– Десять минут – это легко, – согласился Бич. – Главное, чтобы рывка не было.

– Не будет, – пообещала Пайсина. – И про яблоки я тоже помню.

– Вы что-то задумали? – спросила Ойга.

– Почти ничего, – ответил Юайс. – Всего лишь расправиться с двумя колдунами и восемью огромными волками. Для того, чтобы защитить наших детей.

– Я думала, мы просто будем сражаться, – сказала Ойга.

– Не без этого, – ответил Юайс. – Но с нами дети, и поэтому надо сражаться самым выгодным для нас способом. Ты ведь еще хотела что-то узнать?

– Как погиб Глик? – спросила Ойга. – Когда мама бежала из заточения, уже будучи на сносях со мною в животе, ему был один год. И она сказала потом, что он был словно драгоценный камень чистой воды, без изъяна. Она всегда тосковала о нем. Его забрали сразу после рождения. Она очень боялась, что он станет таким же, как Дейк или Алаин. Они тоже после рождения были хороши. Разве только Файп с младенчества напоминал своего отца. Или даже еще кого-то…

– А твоя старшая сестра? – спросил Юайс.

– Она всегда была опорой матери, да и моей, – ответила Ойга. – Это ведь ты познакомил ее с Гантанасом, а уж он пристроил ее туда, где она и теперь. Я все знаю. Я буду с вами столько, сколько нужно, а потом поеду за сестрой. Если замены не будет, сама заменю ее. И дождусь Дейка.

– Глик увел из логова Черного Круга пленницу, которая должна была повторить судьбу твоей матери, – сказал Юайс. – И она тоже была на сносях. Но первым ребенком. Ее звали Мэтт. Она была из рода верховных маола. Тех, что правили гвардией Дайреда. Тех, что хранили священный камень воды, чарующий чудовищ. Той ветви маола, которая не подчинилась Дайреду и была проклята им, хотя ее дальние родственники, кажется, захватили власть в последнем оплоте маола и вновь склоняются к власти Дайреда.

– В Фоскаде, – прошептала Ойга.

– Да, – кивнул Юайс. – Хотя Фоскад все еще не встал на сторону служителей Дайреда целиком. Глик скитался вместе с Мэтт, родившей мальчишку, около пяти лет. Пока воины Черного Круга не настигли их. Мальчишка – спасся, а Дейк, Алаин и Фарп – убили и Глика, и Мэтт.

– Где этот мальчишка? – спросила Ойга.

– В Приюте Окаянных, – ответила Пайсина. – Мы спасаем детей, которых могут забрать или уничтожить Черные Колдуны.

– Кто его отец? – спросила Ойга.

– Кажется, Фарп, – ответил Юайс. – Во всяком случае, он слышал, как Дейк говорил об этом с Фарпом.

– Этого не может быть, – твердо сказала Ойга. – Он не мог быть отцом. Он бесплоден.

– Дети, заткните уши, – приказала Пайсина, но руки Гаоты были заняты.

– Он не может иметь детей, – ответила Ойга. – Мать мне сказала об этом. Когда он был еще подростком, отец приводил его и заставлял избивать собственную мать и старшую сестру. И Фарп делал это с удовольствием. Он хлестал плетью мать, хотя она была беременна Гликом. И пытался изнасиловать собственную сестру. Мать могла многое вытерпеть, но только не это. Она лишила его возможности иметь детей. В отличие от отца, он не был прикрыт амулетами, а она всегда была сильна в магии. Если бы она не бежала, ее бы убили после моего рождения. И за это в том числе.