Мгер Оганесян - Сокровение. Книга 1. Сказания кровавой дани [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Ракши растерянно бросил взгляд, Гранос подошел и, обняв за голову, прижал лоб мальчика к своему. Ракши испуганно расширил глаза, пытаясь понять своего командира.

– Там почти никого. Весь человеческий род вышел навстречу смерти! Весь, – Гранос словно проникает в душу своему солдату, – а мы здесь, чтобы все они не погибли от этого нескончаемого зла. Среди нас нет места сомнениям, Ракши. Тебя избрали в спецотряд, значит, ты этого достоин. Понимаешь?

Ракши торопливо кивнул. Остальные солдаты внимательно ловили каждое слово, доносящееся из уст новоизбранного руководителя:

– Я чую страх, сынок. Ты боишься?

– Не… – неуверенно замямлил принц.

– Не лги мне, солдат! – прервал своего подчиненного Гранос. Отряд огляделся, дабы убедиться, что их не рассекретили враги.

– Да… – стыдясь признался мальчик, опустив глаза.

– Хорошо, – на удивление всем сказал командир. – Хорошо! – воскликнул еще раз, отпустив, наконец, его затылок, и через две секунды продолжил: – Не только ты боишься, Ракши. Взгляни на эти лица!

Принц рассматривает лица своих товарищей, глаза которых были полны решимости: в их кивке промелькнуло одобрение.

– Все они восхищались твоим напором в Амфитеатре! А ведь теперь ты в сотни раз сильнее! И все они трепещут пред Эхеллиосом. В страхе нет ничего постыдного, сынок.

Вникая в монолог командира, Ракши поднял свои круглые глаза, ожидая объяснения.

– Все боятся. Но храбрость не в том, чтобы сломя голову бросаться на врагов… а в том, чтобы, ощущая страх, не прятать голову в песок. Мы защищаем то, что выше даже нашей жизни! Нашу Родину… всех тех… добрых людей, которые проводят свои дни в трудах, чтобы по окончании дня вновь возвратиться домой. Обнять жену… и еще раз увидеть улыбки детей… А трус сбежит! Потому что трусу важна лишь своя шкура! А мы не трусы, сынок!

Ракши решительно кивнул. Гранос переспросил:

– Ты точно меня понял?

– Да, командир! – его голос стал заметно увереннее, а в глазах промелькнуло воодушевление.

– А теперь в укрытие. Ждем моих указаний, – прошипел Гранос. Подкрадываясь среди деревьев и кустов, он направился вслед за нежитями, ведя за собой отряд.

Под серым небом над царством зла каркали черные вороны. Надвигавшиеся приспешники смерти сотрясали почву тяжестью своих дюжих ног. И если у живых скелет покрывался плотью, то у нежити вместо плоти он скрывался под массивным слоем дополнительной костной ткани. Они все – жертвы кровавой дани чудовищному Эхеллиосу. Лицо некоторых еще сохраняло следы прошлой жизни в виде кусков мышц или кожи. У других и вовсе были глаза, вместо бездонной мглы. Встречались отдельные особи с половиной челюсти, а кто-то и вовсе без головы. В этой нечестивой орде выделялись возвышающиеся над всеми нежити-гиганты. Неимоверный кошмар отображался на черепах безбожных орков. Зло источалось из мрака глазного дна, а из нижней челюсти, словно наконечники копий, выступали клыки. Широчайшей спине придавали неистовый ужасающий вид огромные руки монстров. Опущенные острием вниз клинки царапали израненную землю. Сталь до жути лязгала, словно в предвкушении убийства.

Сгущающиеся кучи облаков над войском человечества приняли охровый окрас. Просветы в кратере теперь испускали лишь тени. За три сотни метров до живых конница безликих загадочно остановилась. Разрывая поле своими вулканическими копытами, жеребец Первого сына сделал несколько рывков. Чуть пошатнулась пехота людей, но вдруг генерал тьмы остановился. Его конь был словно соткан из черной вулканической породы, мускулами олицетворяя мощь. По ярко-алым жилам текла лава. На месте гривы зияла извилина, в которой неудержимым пламенем возгоралась магма. Сидящий на нем длинноволосый всадник был с голым торсом, и огонь прожигал его тело, расползаясь по нему, словно ветки. Но дымящаяся плоть его успевала восстанавливаться. Поэтому казалось, что огненные корни по его телу постоянно мерцали. Острый взгляд Зейнхана источал уверенность и решимость. Однако буквально сразу он отступил назад. Через несколько минут одна из карет со знаменем опущенного полумесяца, израненного копьем средь черных туч, направилась к центру поля. Она была довольно широкой и очень тяжелой. Что-то мешало ей передвигаться, как обычно, будто ее лошади хромали.

Предавшись панике, люди начали шептаться:

– Похоже, Эхеллиос…

– Эхеллиос?

Гордый Сальвадор в бело-золотых доспехах с белым мехом бросил косой взгляд на своих подданных. На его лице читалось презрение. Презрение к трусости. Затем он ускакал навстречу темному сюзерену. Отворяется черное решето, под тяжестью которого трескается лед. Высовывается черная нога в блестящих черных туфлях. Нервы людей напряжены до предела. Казалось, момент появления самого Эхеллиоса никогда не настанет. И тут следом за ногой вальяжно выбирается и сам господин Дариомерны. Карета будто взмывает в ту секунду, когда давление его массы покидает ее. Кони позади него преклонили колени, выражая свой трепет и почтение. Безликие склонили головы, а нежити упали на колени. В хмуром небе разразилась гроза, но лица вышедшего из кареты все еще было не разглядеть. Сальвадор готов созерцать воплощение смерти лицом к лицу. Его образ должен олицетворять весь ужас, создавший столь безумную армию чудовищ. Рога, морщины и огромные клыки; шипы по телу, хвост скорпиона и чешуя; черные вены и мрачная аура грозы – самое малое, чем можно описать эту персону. И действительно, Эхеллиос, шагая навстречу Сальвадору, буквально убивал землю. Лед не испарялся, а вместе с землей превращался в черную жижу. Характерный хруст и треск издавали ноги. В один момент его вальяжный марш замедлился, и генерал Эсперансы обрадовался: «Триболы». На пару секунд опустив голову, враг будто осмотрелся, затем, собравшись с силами, вновь устремился вперед. Уже стали хорошо видны его широкие плечи и ровная осанка. Сальвадор все предвкушал встречу с безумным кровопийцей, не умеющим совладать со своими эмоциями, как и прочие вампиры. Он рисковал жизнью, выступив в одиночку навстречу этому злу. Но чутье подсказывало ему, что это самый верный шаг. И вдруг тени с лика древнего правителя исчезли в полумраке. Каково же было удивление Сальвадор, когда уставившись в глаза Эхеллиосу, он разглядел лишь человека. Его глаза, обрамленные слегка волнистыми густыми бровями, были строги и по-своему прекрасны, выражая сочувствие и понимание. Ровные и симметричные черты гладкого лица не имели ни единого изъяна, ни единой морщинки. На мощных скулах выделялись мышцы, подчеркивая силу и мужскую красоту. А нос идеально правильной формы красовался над красивыми губами. Изящную челюсть венчал волевой подбородок с ямочкой посередине. Шатен с черными бровями и голубыми глазами заговорил на удивление приятным и благородным баритоном необычайно вежливо и культурно: