Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Люди будто сошли с ума, от их аплодисментов чуть не лопались перепонки. Мечница с трудом поднялась на ноги, ее лицо сияло от боли и ликования, из ран текла кровь. Тем не менее она улыбнулась, закинула уцелевшую руку на плечи Мии и поцеловала ее в окровавленную щеку.

« Мы это сделали…»

Повернувшись, Мечница сжала руку Мии и подняла ее высоко к небу, крича зрителям:

– Как ее зовут?!

– Ворона! – взревели они.

– Как ее зовут?!

Топот ног, хлопки рук, слово эхом прокатывалось по пескам.

– Ворона! Ворона! Ворона! Ворона!

Мия посмотрела на окровавленный меч в руке. На Фуриана, свернувшегося клубком в грязи, прижимая руки к изувеченной шее. Подняла взгляд к ложу сангил и вскочившей на ноги донне Леоне, с ужасом смотрящую на Непобедимого. Аркад стоял рядом с ней, мрачно хлопая в ладоши.

Девушка подумала о Годсгрейве и играх «Венатус Магни», в которых уже обеспечила им участие своей победой. Подумала о плачущей Брин, прижимавшей своего мертвого брата к груди. О своем отце, державшем ее за руки и кружившем по какому-то роскошному бальному залу, пока она стояла у него на ногах. О своей матери, заставившей ее смотреть, как его вешали, и шептавшей слова, которые навсегда изменили Мию, пока надежда, которой дышат дети, и которую оплакивают взрослые, чахла и умирала, развеваясь по ветру, как пепел.

Никогда не отводи взгляд. Никогда не бойся. И никогда, никогда не забывай .

«Как меня зовут?»

– Ворона! Ворона! Ворона! Ворона!

« Как меня зовут? »

– ВОРОНАВОРОНАВОРОНАВОРОНА!

Мрачное наслаждение в животе.

Теплая кровь на руках.

Мия закрыла глаза.

И подняла меч.

«О Мать, чернейшая Мать, кем же я стала?»

– Держите его!

– Господь всемогущий, горит!

– Проклятье, да держите же его ноги!

– Аа, помоги мне! Помоги мне!

Мия сидела в темном углу клетки, прижимая окровавленную тряпку к поцарапанной щеке. Ее ребра пылали, адреналин битвы покидал вены, руки дрожали. Наверху орала толпа. Ультима была в самом разгаре, каменный пол вибрировал от свирепой финальной битвы. Мечница сидела рядом, ее руку обмотали тканью, которая уже пропиталась алым, и Мия прижимала намокший бинт к рваной ране на спине женщины. Обе остро нуждались в том, чтобы им наложили швы, на полу уже собралась лужа крови. Но у Личинки дел было по самые гланды.

– Свяжите его! – кричала девочка. – Он только мешает!

Фуриан снова заорал во всю глотку, содрогаясь от ног до макушки, эхо его боли прокатывалось по недрам арены. Мужчину положили на каменную плиту, экзекутор и трое стражей Леоны пытались его сдержать. От брызг яда шелкопрядицы его шея, подбородок и грудь покрылись волдырями и сочились кровью. Казалось, он обезумел от агонии, мышцы рук и груди вздувались при криках.

Донна Леона стояла у двери с нескрываемым ужасом в глазах.

– Всемогущий Аа… – прошептала она.

– Свяжите его! – снова скомандовала Личинка.

Аркад надел тяжелые железные кандалы на руки, ноги и талию Фуриана, приковывая его цепями к плите. Но Непобедимый продолжал изгибаться, сдирая кожу на запястьях и щиколотках об оковы и колотясь затылком о камень. Мия знала, что такое боль, – благодаря кровавому бичеванию в горе, нанесению татуировки в камере в Висельных Садах. Но она ни разу в жизни не видела подобной агонии.

– Личинка, нужно усыпить его, – сказала Мия.

– У меня нет снотрав! – воскликнула девочка, показывая на сундучок с лекарствами. – Они испортились по пути сюда!

– Как насчет «синкопы»?

– Использовала всю на Мяснике!

– Четыре Дочери, – выругалась Леона. – Ты что, привезла один глоток?

– При всем уважении, домина, но вы уже много месяцев не давали мне денег на пополнение запасов!

– Ну, сделай хоть что-нибудь! – рявкнула Леона. – Вы только послушайте его!

Фуриан снова испустил крик, широко раззявив рот, и от напряжения кровь на шее засочилась быстрее. Скривившись от боли в сломанных ребрах, Мия встала и проковыляла к сундучку Личинки. Липкими от крови пальцами начала перебирать пузырьки и баночки с порошками и жидкостями, в голове звучали уроки Паукогубицы.

– Что, ради бездны, ты делаешь? – прорычал Аркад.

Мия проигнорировала вопрос экзекутора и вручила Личинке несколько баночек.

– Перетри травы от головы с «непорочностью» и добавь щепотку всекорня, а затем смешай все с парой капель золотого вина.

– Нет, – Личинка нахмурилась. – «Непорочность» затвердеет от алкогол…

– Для этого тебе и нужен болотный лист, – перебила Мия. – Окуни его в… ай, я сама все сделаю. А ты пока наложи швы Мечнице. Она заливает кровью весь гребаный пол.

– Ворона? – обратилась Леона.

Мия повернулась к женщине у двери.

– Доверьтесь мне, домина.

Леона посмотрела на Фуриана, по-прежнему извивающегося на плите. Она кивнула со слезами на глазах, и Мия принялась смешивать ингредиенты. Личинка взяла иглу с шелковой нитью, чтобы зашить жуткую рану на предплечье двеймерки. Меч шелкопрядицы пронзил женщину до самой кости, и ее кровь текла ручьем, как дешевое вино во время праздника истиносвета. Мечница стиснула зубы, глядя на Непобедимого.

– Ты можешь его спасти?

– Я могу его усыпить, – ответила Мия. – Экзекутор, мне нужна ваша фляга.

Аркад поднял бровь, глядя на протянутую окровавленную руку Мии.

– Ваше золотое вино, живо!

Аркад потянулся за пазуху и достал серебряную флягу. Мия вылила свою смесь в виски и хорошенько ее взболтала.

Фуриан по-прежнему корчился, кричал, умолял. Когда Мия приблизилась с флягой в руке, его тень потекла по камню, будто пыталась дотянуться до нее. Лишь тусклое освещение внутри клетки и разворачивающаяся на плите драма помешали остальным заметить неладное. Мия быстро подошла ближе, проталкиваясь между стражей. Тень Непобедимого слилась с ее тенью, в животе возникли тошнота и голод, вечно пробуждавшиеся в его присутствии, и девушку чуть не стошнило. Она пошатнулась и едва не уронила флягу. Аркад схватил ее за плечи, чтобы удержать от падения.

«Черная Мать, я его чувствую…

– Ты в порядке?

…словно он часть меня».

– О-откройте ему рот, – приказала Мия.

Боль от раны на щеке и сломанных ребер была невыносимой, но теперь у нее заныли и горло с грудью; каким-то образом чувства Фуриана передавались ей, ухудшая ее состояние.

– Фуриан, ты должен это выпить! – крикнула Мия. – Слышишь меня?

Единственным ответом был булькающий вой, полный страданий, так что Мия просто вылила содержимое фляги ему в рот. Он подавился, пытаясь выплюнуть смесь, но она накрыла ладонью его обгоревшие губы и рявкнула:

– Глотай!

Чемпион дернулся, натягивая цепи, из его глаз полились слезы. Но все же выполнил приказ; кадык на его изувеченном горле скакнул вверх, когда он проглотил обжигающее пойло. Чтобы травы подействовали, потребовалось несколько минут – в конце концов, материал у Мии был не из лучших. Но постепенно корчи Непобедимого затихали, крики перешли в стоны, и, казалось, прошла вечность в темных недрах под окровавленным песком, когда наконец налитые кровью глаза Фуриана с трепетом закрылись.