Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Ни дочерей.

Только враги .

Ее клинок прервал мольбы женщины. Зрители бесновались. Скривившись от боли в раненой руке, Мия зарядила болт в баллисту и оттянула рычаг, чтобы выстрелить. Но стены позади нее расчистились, и борьба, судя по всему, теперь сосредоточилась внутри крепости.

Мия устало вздохнула и подняла меч. Глубокая рана на бицепсе правой руки сильно кровоточила, голова кружилась. Поправив шлем и надев щит на раненую руку, она пошла обратно по окровавленным горящим пескам, чтобы сразиться со всеми, кто остался в живых. Толпа кричала и топала ногами в такт ее шагам – хоть девушка и носила цвета врага, желание увидеть победу «своих» уступило место чистой кровожадности, а эта хрупкая с виду девчушка только что убила почти дюжину людей за пару минут.

Она остановилась в двадцати шагах перед воротами, окутанными дымовой завесой, в воздухе витала вонь выпотрошенных внутренностей и горящей крови. Увидела четыре силуэта, направляющихся к ней из мглы. Глубоко вдохнув и представляя все, что она потеряет, если проиграет, Мия подняла меч. И, прищурившись сквозь дымку, различила цвет их гребней.

Кроваво-алый.

Мия скинула щит и громко засмеялась, увидев Сидония среди избитых, истекающих кровью мужчин. За ними зиял проем от ворот, внутри стен все превратилось в бойню, на полу лежали десятки мертвых Золотых и Красных. Одним из них был Маттео, его милые глаза были широко распахнуты, но уже ничего не видели.

Мия попыталась отделаться от грусти, зная, что от нее нет пользы. Теперь это ее мир. Жизнь и смерть, разделенные тонкой гранью росчерка меча. И с каждым росчерком она становилась на шаг ближе к отмщению.

В этом мире не было места ни для кого, кроме врагов.

– Зрители! – крикнул эдитор. – Губернатор Валенте представляет вам ваших победителей!

Толпа заорала в ответ, воздух рассекли фанфары. Испачканная кровью с головы до ног, Мия заковыляла вперед и протянула руку Сидонию. Мужчина улыбнулся, взял ее за предплечье и заключил в медвежьи объятия.

– Иди сюда, ты, великолепная мелкая сучка, – рассмеялся он.

– Отпусти, ты, гребаный громила! – улыбнулась она.

Сидоний поднял костяшки в воздух и проревел в толпу:

– Ну что, съели, ублюдки?! Меня никому не убить, слышите? МЕНЯ НИКОМУ НЕ УБИТЬ!

Мия посмотрела на ложе костеродных, увидела аплодирующую донну Леону. Рядом с ней стоял экзекутор со скрещенными руками и вечно насупленным выражением. Но вдруг, почти незаметно, мужчина склонил голову. Это была почти похвала.

Мия повернулась кругом, глядя на океан лиц, слушая опьяневшие от крови крики, громоподобный топот ног. И на крошечное мгновение перестала быть Мией Корвере, сиротой, даркином, ассасином и воплощением расплаты. Девушка широко развела руки, капая алым на песок, и услышала ответный рев толпы. И всего на долю секунды забыла, кем она была.

Зная лишь то, кем она стала.

Гладиатом .

– Ты знал?

Епископ Годсгрейва почти на метр подскочил на месте. Чашка выскользнула из его пальцев, чай с золотым вином пролился на пергамент на столе. С колотящимся в груди сердцем Меркурио повернулся и обнаружил за спиной свою бывшую ученицу, окутанную тенями от книжных полок.

– Бездна и кр…

Его сердце замерло, когда старик увидел стилет из могильной кости в руке своей протеже. Во мраке позади нее стояла блондинка, одетая в наряд из черной кожи. Ее лицо было как будто знакомо ему, но Меркурио никак не мог ее вспомнить…

Низкий рык заставил его обернуться, и он увидел волчицу из теней, возникшую у открытой двери в кабинет. Та медленно закрылась, словно от легкого сквозняка.

– Ты. Знал? – повторила Мия.

Меркурио взглянул на бывшую ученицу.

– Я много чего знаю, вороненок, – спокойно ответил он. – Тебе придется быть более…

Девушка в мгновение ока оказалась рядом. Епископ зашипел, когда она взяла его за горло и прижала стилет к яремной вене.

– Убери эту гребаную свинорезку от моего горла! – потребовал он.

– Отвечай!

Меркурио постучал собственным кинжалом – который достал, когда уронил чашку, – по бедренной артерии Мии.

– Один рывок – и ты истечешь кровью за пару секунд.

– То же самое случится с тобой.

– Я дал тебе этот стилет, – напомнил он, сглатывая с прижатым к горлу клинком из могильной кости.

– Нет, его дал мне Мистер Добряк.

Меркурио посмотрел на не-кота, материализовавшегося на плече Мии.

– …Ты просто его вернул, старик…

– Тем не менее. Никогда не думал, что обнаружу его у своего горла, вороненок.

– А я никогда не думала, что ты дашь мне повод, – отрезала девушка.

– И что же это за повод?

– Они убили моего отца, Меркурио, – произнесла она дрожащим голосом. – Хоть и не собственными руками. Они передали его Скаеве для казни!

– Кто? – Меркурио нахмурился, глядя через плечо Мии на блондинку.

– Духовенство! – сплюнула она. – Друзилла, Кассий, все остальные. Моего отца и Антония схватили посреди лагеря из десяти тысяч человек. Кто бы справился с такой задачей, если не Клинок Наи?

– В этом нет никакого греб…

– Ты знал?

Старик посмотрел на свою ученицу и не увидел страха перед кинжалом в его руке. Не увидел страха смерти в ее глазах. Только ярость.

– На протяжении шести лет я тренировал тебя для испытаний Церкви, – тихо ответил он. – Зачем, ради Черной Матери, я бы это делал, если бы знал, что Церковь помогла Скаеве убить твоего отца?

– Ну, а зачем Церкви вообще меня тренировать, если они помогли его убить, Меркурио?

– И я о том же – в этом нет никакого смысла, Мия. Задумайся!

Ее рука со стилетом дрожала, пока она смотрела в его глаза. Старик видел в ней Клинка – убийцу, выращенного из девушки, которую он им послал. Отправляя ее сюда, он знал, кем Мия станет. Знал, как это на ней отразится. Нельзя подарить кого-то Пасти, не отдав частичку себя. Но под всем этим Меркурио по-прежнему видел ЕЕ. Беспризорницу, которую подобрал на улицах Годсгрейва. Девчонку, которую пригласил под свою крышу и обучил всему, что знал. Девушку, которую даже после ее провала все равно любил как родную.

– Я бы никогда не причинил тебе вреда, вороненок. Ты это знаешь. Клянусь своей жизнью.

Мия смотрела на него еще мгновение. Убийца, которым она стала, боролся с девушкой, которой она была. И медленно, очень медленно она убрала стилет. Меркурио отвел клинок от ее ноги и спрятал его обратно в подлокотник, после чего откинулся на спинку кресла.

– Так, может, расскажешь, из-за чего весь сыр-бор? – поинтересовался он.