Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Эшлин пожала плечами.

– У меня есть карта.

– …У тебя была карта. Она взорвалась, помнишь?..

Девушка усмехнулась.

– Ты же не думаешь, что я настолько глупа, чтобы позволить чему-то столь ценному просто сгореть, верно, Мистер Всезнайка?

– Тогда тебе лучше начать говорить, – прорычал Меркурио.

– Да, – кивнула Мия. – Где ты ее достала? Куда она ведет? И на кого ты работаешь? Браавы сказали, что ты продавала карту кардиналу Дуомо.

– Он нанял меня, чтобы добыть ее, – сказала Эш, прислоняясь к стене и скрещивая руки. – Когда нападение на Церковь пошло наперекосяк, мы с отцом восемь месяцев бегали от Клинков, отправленных нас убить. К тому времени, как отец умер, мы потратили большую часть наших денег. Дуомо и Рем вместе планировали уничтожить Церковь, так что я знала, как связаться с кардиналом. Оказывается, он как раз искал человека с моими… навыками.

– Это какими же? Дерзость и хитрожопость? – сплюнул Меркурио.

Губы Эшлин изогнулись в фирменной невыносимой ухмылке.

– Умение проникнуть куда нужно. Устроить западню. Сделать грязную работу. Он узнал о другом способе перевесить чашу весов и убрать Красную Церковь раз и навсегда. Без нее он сможет убить Скаеву, поставить на должность нового сговорчивого консула и грести деньги лопатой.

Мия прищурилась.

– И что это за «другой способ»?

Эш пожала плечами.

– Он не говорил. Я не спрашивала. В мою задачу входило отправиться с кучей наемников и епископом духовенства Аа к руинам храма на северном побережье древнего Ашкаха. Там мы и нашли карту. И… кое-что другое.

– Что другое? – спросил Меркурио.

Лицо Эшлин стало каменным, но Мия увидела толику страха в ее глазах.

– Кое-что опасное.

– Что случилось с твоими спутниками?

Девушка пожала плечами.

– Они не вернулись.

– Значит, ты явилась в Годсгрейв сама, чтобы продать карту Дуомо? – спросила Мия.

Эш кивнула.

– Щеголи выступают его посредниками. У Дуомо хватает монет, чтобы держать многих людей на коротком поводке. Я не знала, попытается ли он вонзить нож мне в спину, но предполагала худшее. Я единственная из ныне живущих, кто знает, что кардинал работал против Скаевы, чтобы уничтожить Церковь.

– Ну, кто-то знал, что Дуомо работаем с Щеголями, – сказал Меркурио. – И что в тот вечер им должны были доставить карту. И этот кто-то нанял Мию, чтобы…

Мия встретила взглядом с Меркурио. Глаза старика округлились.

– Ты же не думаешь… – начал он.

Девушка посмотрела в пол, словно пыталась найти правду, которую случайно обронила. Заправила волосы за уши. Беспокойство отразилось на ее лице.

– Мой покровитель потребовал именно меня для этого подношения, – выдохнула она. – «Ту, что убила судью легиона люминатов». По крайней мере, так сказало Духовенство. И я принесла в жертву еще троих по просьбе того же покровителя.

– …Кого ты убила?

– Сына сенатора, Гая Аврелия. Любовницу другого лиизианского сенатора, Армандо Тулли. И магистрата Галанте по имени Цицери.

– Черная Мать, – прорычал Меркурио.

– Что такое? – спросила Эшлин, переводя взгляд с Мии на Меркурио.

– Ходили слухи, что Гай Аврелий намеревался выдвинуть свою кандидатуру против Скаевы на консульских выборах, – ответил Меркурио. – А Цицери организовывал расследование о неконституционности выдвижения Скаевы на должность на четвертый срок.

Мия села на корточки и уперлась руками в каменные плиты. Рядом с ней возникла Эклипс, Мистер Добряк облизывал ее руку иллюзорным языком.

– О, богиня… – выдохнула она.

– Скаева избавляется от препятствий, – озарило Меркурио. – Запугивает соперников или убивает их. Делает все возможное, чтобы его снова избрали.

– И я ему помогла… – прошептала Мия.

– …Ублюдок…

– А значит, он знает, что Дуомо работает против него. Он знает, что, куда бы ни вела эта карта, она представляет угрозу для Церкви, и использует Клинков, чтобы уничтожить ее.

– Защищает свой маленький культ убийц. – Эшлин посмотрела на Мию, качая головой. – Что я тебе говорила? Все они продажные шлюхи. Мало того, что они помогли убить твоего отца, так Церковь еще и заставила тебя резать глотки по приказу сукиного сына, виновного в его казни. Солис. Маузер. Паукогубица. Аалея. Друзилла. Они должны умереть, Мия. Все до последнего.

– Скаева.

Мия выплюнула это слово, словно яд. Зубы обнажились в оскале. Она сердито посмотрела на Эшлин, медленно качая головой.

– Сперва Скаева и Дуомо.

Ваанианка шагнула вперед, ее глаза блестели, как сталь.

– Дуомо, вероятно, сейчас в Гранд Базилике.

Мия помотала головой.

– Мне туда не попасть. Я пыталась однажды. Троицы…

– Я могу убить его за тебя, – предложила Эшлин. – Он может мыться с ней на шее, спать с ней под гребаной подушкой, но ни одной троице меня не остановить. Я прокрадусь внутрь и перережу ему глотку, а затем мы прикончим Скаеву и Це…

– Нет, – перебила Мия. – Они мои. Оба.

Она медленно поднялась с пола, черные волосы упали на призрачно-бледное лицо.

– Эти ублюдки МОИ.

– Спокойнее, – посоветовал Меркурио. – Давай не будем принимать поспешных решений.

– Поспешных? – прорычала Мия. – Красная Церковь способствовала смерти моего отца, Меркурио. Точно как Скаева и Дуомо. Духовенство виновно ничуть не меньше, чем эти двое.

– Но зачем Красной Церкви тебя тренировать, если они помогли убить твоего отца?

– Может, они думали, что я никогда не узнаю? Может, Кассий приказал им обучать меня, потому что знал, что я даркин? Может, этот выблядок Скаева посчитал это забавным? Или же они думали, что, когда я убью большое количество людей, достаточно ожесточусь, мне просто станет все равно?

Старик сложил руки под подбородком, глядя на гроссбух.

– Скармливая кого-то Пасти, ты скармливаешь ей и часть себя, – пробормотал он.

– Ты со мной? – спросила девушка.

Он снова посмотрел на гроссбух. На имя Скаевы. Человека, который возвел себе трон в республике, избавившейся от монархии много столетий назад. Человека, который считал себя выше закона, чести и морали. Но, по правде, Меркурио и сам давно отринул большинство из этих добродетелей. Все во имя веры.

– Я посвятил свою жизнь Красной Церкви, – сказал старик.

Мия шагнула вперед, ее глаза пылали.

– Ты. Со мной?

Епископ Годсгрейва посмотрел на свою бывшую ученицу. В мягком аркимическом свете она казалась вырезанной из камня – челюсти стиснуты, кулаки сжаты. Он всмотрелся в эти темные глаза, пытаясь найти намек на девочку, которую взял под крыло и растил шесть долгих лет. Он был зол на нее, когда она провалила посвящение. Когда она подвела его. Но, по правде, эти шесть лет он считал ее своей дочерью. И это никогда не изменится.