Джей Кристофф - Годсгрейв [litres]

Блондинка достала книгу из-под плаща и положила на стол перед ним. Черная. Кожаная. Ничем не украшенная.

– Что это за хрень? – спросил Меркурио.

– Гроссбух Красной Церкви, – ответила Блондиночка.

Его глаза округлились. Внезапно все сошлось. Внезапно…

– Я тебя знаю, – выдохнул Меркурио. – Мы встречались в Церкви, когда я забирал Мию. Ты – дочка Торвара. Эшлин ебаная Ярнхайм!

– Ну, вообще-то мое второе имя Фрия, но…

– Мы охотились на тебя восемь гребаных месяцев! – Меркурио повернулся к Мие и повысил тон: – Ты совсем из ума выжила? Благодаря этой предательнице и ее папаше большинство наших Клинков в гребаных могилах!

Эшлин пожала плечами.

– Как говорится, жить мечом…

– Это чудо, что они не добрались до меня!

– Херня, – ответила девушка. – Когда люминаты очищали Годсгрейв, они ни разу не постучали в твою маленькую сувенирную лавку, не так ли?

– О, и объясни, почему же, будь любезна? – прорычал старик.

Эшлин посмотрела на Мию. Снова на краснолицего епископа.

– Потому что я не хотела, чтобы она пострадала.

В комнате воцарилась тишина, Мия смотрела куда угодно, только не в глаза Эшлин. После затянувшегося неловкого молчания она повернулась к гроссбуху, перевернула страницы и нашла имя в длинном списке покровителей и их платежей. Имя, написанное жирным курсивом, ярко-черное на фоне желтеющей бумаги.

Юлий Скаева.

– Ты знал, не так ли? – спросила Мия. – Духовенство обязано говорить епископам, кого можно и кого нельзя трогать, хотя бы для того, чтобы избежать нарушений Закона о Неприкосновенности.

– Разумеется, я знал, – рявкнул старик. – Мне сказали, как только меня повысили до епископа. Почему, по-твоему, я до сих пор не послал одного из своих Клинков перерезать этому ублюдку глотку? Четвертый консульский срок? Во всем, кроме титула, он гребаный король! Я говорил это с самого начала, помнишь?

Мия постукала пальцем по записи.

– Десять тысяч священников, – сказала она. – Отправленные Церкви самим Скаевой через три перемены после казни моего отца. Заплаченные мужчиной, которому провал восстания был выгоднее всех. И имя близкого помощника моего отца вырезано у ног Наи в Зале Надгробных Речей. Объясни мне это, Меркурио.

Старик нахмурился и почесал подбородок.

Посмотрел на имена и числа, расплывающиеся в тусклом свете.

Этого не могло быть…

Само собой, он знал, что Скаева тайно платил Церкви. По правде говоря, это было вполне логично для людей, которые могли себе позволить наполнять казну Наи. Видите ли, в том и вся прелесть Неприкосновенности – пожертвуйте Церкви достаточно денег, чтобы считаться покровителем, и попадете под защиту Красной клятвы. Король Ваана поступал так годами. На самом деле это гениально. Последователи Наи могли купаться в золоте, не пошевелив для этого и пальцем. [27]

Конечно, Скаева пошел дальше простых пожертвований – он использовал Церковь, чтобы избавиться от десятков заноз в своей заднице. Но Меркурио никогда не подозревал, что Церковь была замешана в деле Царетворцев. Все, что он когда-либо слышал, заставило его поверить, что Корвере и Антония предал один из их людей.

Может ли быть?..

– Красная Церковь схватила моего отца, – сказала Мия сдавленным от боли голосом. – И передала его Сенату. С тем же успехом они могли убить его самолично.

Мистер Добряк склонил голову набок, тихо мурча:

– …Чего я не понимаю, так это зачем Скаева приказал Рему напасть на гору, если Церковь и так у него в кармане?..

– … Будто это единственное, чего ты не понимаешь…

– …Тише, дитя, не перебивай, когда взрослые разговаривают…

– Рем атаковал гору без разрешения Скаевы, – встряла Эшлин.

– Херня, – Меркурио хмуро повернулся к ваанианке. – Рем и отлить не смел без одобрения Скаевы. Сенат, люминаты, Церковь Аа – это три столпа всей гребаной республики, девочка.

– Не называй меня «девочкой», старый урод, – рявкнула Эшлин. – Мой отец был в сговоре с Ремом, помнишь? Судья ненавидел Скаеву до усрачки. Да, он выполнял приказы консула, но Рем был одним из правоверных Аа, как и Дуомо. Использование Красной Церкви для грязной работы делало Скаеву еретиком в глазах Рема. А если бы он уничтожил Церковь, то перекрыл бы Скаеве доступ к его кучке наемных убийц.

Меркурио почесал подбородок.

– Я думал, что Рем и Дуомо…

– Дуомо тоже покровитель Церкви.

– Я знаю! – огрызнулся Меркурио. – Я тебе не какой-нибудь простофиля и не новичок в этом деле, я епископ Матери Священного ебаного Убийства!

– Вот только наш прославленный великий кардинал никогда не нанимает Церковь для священного ебаного убийства. – Эшлин пролистала гроссбух, показывая непомерные платежи от Дуомо шестилетней давности. – Он просто платит ежегодный взнос из казны Аа. Это обеспечивает его неприкосновенность, понимаете? Так он знает, что Скаева не сможет просто перерезать ему глотку, пока он спит. У кардинала и консула взаимная ненависть, и оба пошли бы почти на все, чтобы убить друг друга.

– … Сдается мне, что записывать все это в гроссбух было фантастически глупой идеей…

– Они прятали его в закрытом хранилище, – сказала Эшлин тенистой волчице. – Внутри логова самых опасных ассасинов в республике. И единственный ключ висел на шее одной из самых одаренных убийц в мире. Учитывая, через что мне пришлось пройти, чтобы заполучить его, возможно, это не так уж и глупо, как тебе кажется.

– …Кстати об этом, маленькая предательница, скажи на милость, почему мы до сих пор тебя не убили?..

– Из-за моего неотразимого обаяния? – Эшлин покосилась на не-кота на плече Мии. – Или, вероятно, просто потому, что я единственная, кто хоть отчасти понимает, какого хрена тут происходит.

– Так что здесь про… – старик моргнул, окинул взглядом комнату. – …Подождите, а где, бездна ее побери, Джессамина?

Мия с Эшлин обменялись долгими смущенными взглядами. Губа Эшлин была разбита и опухла после драки на крыше, ее глаз заплыл и почернел.

– …У нас возникли некоторые… неприятности…

– Просто охренительно, – Меркурио сердито посмотрел на ваанианку. – И ты за это в ответе?

– Если тебе от этого полегчает, Джесс ранила меня первой, – Эшлин пожала плечами. – Просто я ранила ее последней. И… неоднократно.

– Так что ты тут делаешь? – требовательно спросил епископ. – Семь перемен назад Мию отправили убить предводительницу браавов и украсть карту. Она возвращается с самой разыскиваемой предательницей в истории Церкви. Какое ты имеешь ко всему этому отношение?