Диана Ибрагимова - Тайнопись видений [litres]

– Это другое!

– Собирайтесь, – скомандовал Астре. – Сиина, не паникуй, ты ни в чем не виновата, слышишь?

– Надо еды взять побольше, где еще мешки? Зехма! Да что ты все сидишь?!

– Вы идите, а я их порублю, – бесстрастно сообщил охотник, облизывая ложку. – Вот как мясо рубят, так и порублю, если сунутся. Впервой мне, что ли, топором махать?

– Нет, идем с нами! Если узнают, что ты порченых укрывал, в живых тебя не оставят, – сказал Астре.

– Да порублю я их, – отмахнулся Зехма, спокойно доедая ужин. – Денег возьмите. В платочке, в сундуке.

Сиина суматошно собирала вещи, бормоча:

– Это я виновата… Я ей сказала… Вот же дура, сама сказала!

– Зехма, ты идешь с нами! – попытался Астре использовать Цель.

– Тогда точно поймут, что тут вы и ошивались, – нахмурился охотник, и стало ясно: голос опять не сработал. – А так не сразу поймут. А наседать будут – зарублю, да и дело с концом.

– Вставай и пошли! – сурово сказала Сиина, вытаскивая охотника из-за стола. – И топор свой бери!

– Каждому медведю – своя берлога, – возразил Зехма. – Никуда я не пойду. Потому как…

– Потому как побежишь! – выпалила сестра. – Вставай сейчас же!

Зехма крякнул, отложил ложку и пошел снимать с веревки тулуп. Парни переглянулись в немом удивлении.

– А сколько у нас времени осталось? – спросил Элиас, помогая Астре забраться в куль.

– Мало, – бросила Сиина, заталкивая в сумку связку вяленого мяса и сухари. – Обычно день или полдня проходило. Но тут я не сразу заметила. Одно предчувствие под другим спряталось. Теперь уже сильно грудь давит, значит, совсем близко.

Спустя несколько минут избушка Зехмы опустела, а в ноздреватом снегу появились новые следы: человечьи и собачьи. Зехма старался запутать преследователей и велел то расходиться в разные стороны, то кружить на месте, но Сиина не давала задерживаться и гнала всех вперед.

– Некогда нам! Надо быстрее уходить! Вы с Элиасом и без того кучу тропинок натоптали.

Астре поражался сестре. Она никогда не была такой смелой. Обычно Сиина терялась и забивалась в угол в ожидании беды. Но сейчас командовала всеми так, будто у нее, а не у брата был дар управлять.

«Как же Хассишан тебя изменила», – думал Астре, сидя в куле и слушая дыхание Элиаса.

Тревога сестры вливалась в него пульсацией и нарастала.

Сиина вздрогнула, когда мимо ног что-то прошмыгнуло. Элиас резко оглянулся.

– О, – сказал Зехма. – Вот и собака пришла. Лапы есть, вот и пришла. Стало быть, с нами пойдет, пришла раз.

Брехушка приветственно куснула охотника за сапог и засеменила рядом, виляя хвостом.

Астре ощутил, что страх Сиины усилился, но, как прежде, видел только стволы дубов, покрытые ржавыми заплатками мха, ноздреватый снег и спину Зехмы. Они спустились с пригорка, полного проталин, и углубились в лес еще на десяток шагов, когда Брехушка вдруг залаяла и зарычала.

– Идут! – выпалила Сиина, хватаясь за грудь.

Все резко обернулись и увидели двоих мужчин в солдатской форме. Зехма молча толкнул Элиаса и Сиину, достал топор.

– Вы идите, а я порублю.

– Нет! – воскликнула сестра и потащила охотника за собой.

Мужчины кричали им остановиться именем императора, но их слова заглушал истошный лай.

– Идите! – повторил Зехма.

Элиас недолго думая бросил куль с Астре и побежал со всех ног, прижимая к себе сумку с едой. Сиина стояла как вкопанная, держась за охотника, и по ее страху было ясно – она чувствует смерть.

– Стоять!

– Ату их! – крикнул Зехма собаке.

Астре выкарабкался из куля и увидел, как Брехушка понеслась на солдат и кинулась на одного. Что-то громко бахнуло, послышался скулеж, и из-под упавшей собаки стала быстро расплываться кровавая лужа.

– Стоять, сказал! – рыкнул солдат, на бегу направляя что-то металлическое на Зехму.

Второй хромал – собака повредила ему ногу, – но тоже целился в порченых такой же странной железкой.

– Не двигайтесь, – шепнул калека. – Эта штука убила Брехушку.

Зехма встал перед Сииной с топором наизготове.

– Прочь! – крикнул Астре. – Уходите!

Бесполезно. Мужчины были намного старше калеки, и Цель не сработала. Боль Сиины разрывала порченого, он не мог толком думать, не мог оборвать плотную связь между ними и отгородиться.

Сестра глянула на Астре, и что-то в ней резко поменялось. Она вдруг вышла из-за спины Зехмы и завизжала:

– ПРОЧЬ!!!

Страх лопнул внутри ее и хлыстом ударил по бежавшим мужчинам. Те упали, выпучив глаза и хватая ртом воздух, покатились по склону тряпичными куклами. В тишине проступило хриплое дыхание Зехмы, всхлипы Сиины и бешеный стук сердца Астре. Солдаты лежали неподвижно, выронив железные штуковины. Зехма ошарашенно поглядел на Сиину, потом на калеку и пошел вперед, держа топор наизготове.

– Уби-и-ила я их! – захрипела сестра сорванным голосом, падая на колени и зарываясь лицом в снег. – Уби-и-и-ла!

– Не шуми, девка окаянная! – сказал Зехма, пинком отбрасывая неведомое оружие в сторону. – Живые они. Только без сознанья валяются. Живые! Потому как дышат, а кто дышит, тот живой! Собака вот не дышит. Потому как дыра у ней в пузе, а эти дышат, сволочи, повяжу я их!

Астре кое-как подполз к Сиине и обнял ее.

– Ну-ну, – прошептал он. – Тихо, ничего ты плохого не сделала.

– Я их ра-анила! – рыдала девушка. – Я нарочно! Я… Я… Я Цели сказала, чтобы она их… чтобы… и она…

– Глупая девка, – ворчал Зехма, связывая солдат. – Беги, говорю, а она стоит, рот раззявила!

– Они бы тебя уби-и-и-ли!

Астре только сейчас понял, как тяжело далось Сиине побороть Цель. Он не смог противостоять боли, а сестра не просто победила ее. Она сделала страх своим оружием.

– Ты нас всех спасла. Ты молодец. Ты умница, – шептал калека, раскачиваясь вместе с сестрой и чувствуя себя бесполезным.

Между деревьями темнели следы сбежавшего Элиаса. Астре не винил его, наоборот. Хорошо, что он успел уйти. У Элиаса слишком большие планы на жизнь, чтобы вот так глупо потерять ее, оставаясь с порчеными, с которыми он пробыл всего пару тридов.

«Жаль только, что не попрощались», – подумал калека, крепко сжимая Сиину.

Она пахла медом и тыквой.

На снегу алела кровь Брехушки, а в доме Зехмы остывала недоеденная каша.

Запись от первых суток Белого Дракона.

Восьмой узел. Трид первой травы. 1020 год эпохи Близнецов.