Диана Ибрагимова - Зенит затмения [litres]

За окном уже почти не встречалось фонарей, и только тощие собаки истошно лаяли на повозку, а ветер вместо запаха копченостей задувал болотную вонь вперемежку с тухлятиной из подворотен. Принц бросил шавкам недоеденное мясо, чтобы заткнулись. Они тут же сцепились в рычащий клубок и отстали.

– Я надеюсь, вы помните, что Липкуд способен заморозить человека до смерти в мгновение ока, – сказал Кайоши. – Пожалуйста, будьте предельно осторожны в своих высказываниях.

– Слушай, Клецка, мне кажется или ты лыбишься?

– У вас что-то со зрением.

Кайоши врал, как воду пил. Принц готов был выколоть себе глаза, если этот едва заметный изгиб губ – не улыбка. Он слишком хорошо умел подмечать детали и складывать из них картину. Клецка что-то задумал, и Нико трижды пожалел, что с ними не поехал Астре.

Думая о предстоящем разговоре с шаманом, он почувствовал холодные мурашки, и аппетит резко пропал. Половина пирожка с цукатами чуть было не отправилась в окно.

– Оставьте, – попросил Кайоши. – Он вам еще пригодится.

– С чего ты взял? – нахмурился Нико.

– Просто предполагаю.

Этот гад точно что-то знал, но не признавался, и тут еще лошади остановились возле мрачного и будто заброшенного здания, половина окон в котором представляла собой провалы, а у ворот стоял единственный фонарь с расплывшейся свечой и умирающим в луже воска червяком фитиля. Его света не хватало даже на то, чтобы отыскать колокольчик у входа, поэтому звонить пришлось на ощупь.

– Похолодало, – заметил Кайоши на чаинском, и остроух тут же укутал его вторым одеялом. – Думаю, это Липкуд постарался.

Храбрость Нико истончилась до волосинки, и ему больше всего на свете не хотелось входить в эту жуткую развалюху. Одно дело не верить и совсем другое – столкнуться лицом к лицу.

Вскоре охранник распахнул дверь и уже открыл рот, чтобы осыпать пришедших отборной руганью всех тюрем Намула, но остроух сразу же сунул ему бархатный мешочек, набитый серебром.

Ошалелый мужик захлопнул челюсть, спрятал деньги в карман и спросил только:

– Э-э-э. А вам кого?

– Липкуда, пожалуйста, – ответил Кайоши на неплохом намулийском.

Смотритель кивнул и потопал обратно во двор, а оттуда в здание. Нико неохотно побрел следом.

Они поднялись по ступенькам и вслед за тусклым пятном лампы в руках охранника пошли куда-то вглубь коридора.

Нико со страхом косился на блестящие от влаги ржавые решетки по бокам прохода, но за ними никого не было. Под ногами блестели лужи, звук шагов отражался сводами и нанизывался сам на себя многократным эхом.

– Что за… – шепнул принц, выйдя за очередную арку.

Здесь все было как в ледяной пещере: каменная кладка сменилась густым, пышным инеем, какой бывает на Валааре после туманной оттепели. Нико прикоснулся к стене, но снежный слой не растаял под его ладонью.

– Видимо, Липкуд не в духе, – пояснил Кайоши, и в его блеклом голосе зазвенели нотки веселья.

Волоски на теле принца встали дыбом. Он судорожно сглотнул. Какие только образы не роились в голове, а злополучный коридор все тянулся, как закольцованный, и казалось, что каждый камень в нем наблюдает глазами ледяного шамана. Ошметки паутины, словно чьи-то патлы, свисали с балки, и Нико напряженно вглядывался в темноту: не сидит ли колдун прямо над ними? Вдруг он спрыгнет и начнет душить принца длинной белой бородой, как великан Мороз из страшилок Генхарда? Жуткий старик с ледяными глазами и посохом из оленьих рогов, который каждый год выстраивает возле своего терема забор из окоченевших зимой людей.

Нико глянул на Кайоши, но не увидел на его лице ни капли волнения. Клецка умел притворяться, этого у него не отнять. Даже здесь он выглядел на своем месте. Так, словно тюрьма строилась для него, и провидец дополнял ее, как последний штрих. Он блестел в свете фонаря, а ему в ответ мерцали заиндевелые стены. И казалось, что Кайоши слеплен из снега, его волосы сотканы из темноты, вытянутой по углам, а золото на одежде – искры фонарного света. Дитя подземелий. Властитель катакомб. Дух снежной бури. Кайоши был похож на кого угодно, только не на человека.

«Ладно, – подумал Нико, вглядываясь в темень. – Я не боюсь призраков. У меня есть свой».

Смотритель остановился возле камеры, где иней на решетке был такой толщины, что заглянуть внутрь оказалось невозможно, и, отперев замок, гаркнул:

– Эй! Подъем!

Он оставил дверь открытой, кивнул Кайоши и удалился обратно, позвякивая ключами.

– Я приветствую вас, Липкуд, – чинно произнес Клецка.

– Чего надо? – послышался чей-то хриплый голос.

Он показался Нико смутно знакомым.

– Я слышал, вы дали грандиозное представление в Театре тысячи огней. На моем корабле готовится большой праздник, и я бы хотел видеть вас там. По этой причине я выкупил вас отсюда и еще хорошо заплачу за выступление. Вы согласны?

«Что он несет?! – удивился принц. – С какой стати прималю где-то выступать?»

– Если б у меня тут рядом был Хорхе, я б тебе ответил, – сообщил шаман. – Он бы тебя насквозь увидел. А так как я без него, а ты заявляешь, что хочешь меня нанять развлекать людей на твоем корабле порчеными, то лучше проваливай подобру-поздорову. Меня вообще с некоторых пор блевать тянет от этих ваших кораблей.

И все затихло.

– Что ж, как я и говорил, меня он не послушает, только вас, – заявил Кайоши. – Поговорите с ним с глазу на глаз, Нико.

Принц проклял Клецку про себя раз десять. Потом взял у остроуха фонарь и вошел. В камере было холодно, и одному солнцу известно, как этот человек здесь выживал. Он сидел на лавке, подобрав под себя ноги, и выглядел совсем невнушительно. Приблизившись на дрожащих ногах, принц увидел красный кафтан и рыжие волосы, заплетенные во множество ярких косичек. Их невозможно было не узнать, и Нико чуть не уронил лампу.

– Ты же тот кабачный кривляка!!!

– Кудрявый псих?! – всполошился певун, разглядев принца. – Кудрявый псих из винной?!

С минуту они просто сверлили друг друга ошалелыми взглядами.

– Точно… Я же не знал твое имя, – пробормотал Нико. – Мы в тот раз так и не познакомились… А ты, значит… Липкуд…

– Ты что тут делаешь, парень? – бодро спросил Косичка. – Тебя все-таки поймали за твою дурость?

Камеру затопила тишина, и тут из темноты коридора послышался смех. Сначала тихий, а потом отчетливый, громкий, почти счастливый хохот Кайоши.

– Просто бесподобное выражение лица! – сказал провидец, задыхаясь от веселья в дверном проеме. – Вам не нужно сменить белье, господин Нико? А то я припас на всякий случай.

И он опять затрясся в приступе хохота. В Чаине считалось неприличным смеяться открыто, поэтому остроух держал перед ним платок вместо ширмы.