Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

Поцеловав Мерри, он вышел. Гэндальф последовал за ним.

Пиппин остался с Мерри.

– Ну скажи, кого сравнить с Арагорном? – вздохнул он, проводив взглядом уходящих. – Разве что Гэндальфа! Мне кажется, они в чем-то сродни… Кстати, простофиля ты мой драгоценный, твоя сумка здесь, под кроватью, и во время разговора Бродяга прекрасно ее видел. Когда мы встретились, она была у тебя за спиной! Но у меня и у самого кое-что осталось. Не побрезгуй! Долгодольское зелье, высший сорт! Набивай трубочку, а я сбегаю поищу, чем подкрепиться. Пора спускаться на землю! Мы, Тукки и Брендибэки, в небесах долго не выдерживаем… Вершины не про нас.

– Не про нас, – признался Мерри. – Во всяком случае, пока. Уж не про меня – это точно… Но зато мы теперь их видим, эти вершины, и чтим их, правда? Я думаю, каждый должен любить то, что ему положено по его чину, и не мучиться. Надо же с чего-то начинать, надо иметь корни – а чернозем у нас, в Заселье, хороший, и глубина – в самый раз!.. Но есть вещи и глубже, и выше. Если бы их не было, никакой Старикан Гэмги не смог бы мирно копаться в своем огороде, что бы он сам про это ни думал! Хорошо, что я хоть одним глазком глянул наверх… Не пойму только, с чего это я так разговорился. Дай-ка мне скорее щепотку зелья и достань, пожалуйста, трубочку из моего мешка, если она в целости!

Тем временем Арагорн и Гэндальф направились к Главному Управителю Обителей Целения и посоветовали ему подольше не отпускать Фарамира и Эовейн и окружить их особым вниманием.

– Королевна Эовейн вскоре пожелает подняться с постели и покинуть Обители, – предупредил Арагорн, – но, если Целителям удастся ее удержать, надо, чтобы она пробыла у вас хотя бы с десяток дней.

– Что касается Фарамира, – прибавил Гэндальф, – вскоре ему так или иначе станет известно, что отец его умер. Но правда о безумии Наместника до времени должна быть скрыта от его сына. Он не должен знать ее, пока не поправится и не приступит к своим новым обязанностям. Проследите, чтобы свидетели – Берегонд и периан – не проговорились.

– А второй периан , по имени Мериадок? Он тоже пока еще находится под моей опекой, – напомнил Управитель.

– Скорее всего, завтра он сможет встать. Разрешите ему, если попросит. Может, под присмотром друзей, даже погулять по саду.

– Сколь живучее племя! – подивился Управитель, качая головой. – Прочностию они подобны кремню!

У входа в Обители между тем собралась толпа, желавшая видеть Арагорна, и, когда он появился, все устремились следом. Едва успел он встать из-за трапезы, как люди окружили его с просьбами: кто умолял исцелить родича, кто – друга, умирающего от ран или пораженного Черной Немощью. Тогда Арагорн встал, и вышел к толпе 572, и послал за сыновьями Элронда, и до поздней ночи они втроем врачевали и целили несчастных. По городу разнеслась молва: «Король! Король вернулся!» Скорые на язык гондорцы в первый же день прозвали Арагорна Эльфийским Камнем – по зеленому камню, сверкавшему у него на груди. Так подтвердил его собственный народ имя, предреченное Арагорну в колыбели.

Когда же силы покинули Арагорна, он завернулся в плащ, незаметно ушел из города, вернулся в свой шатер и заснул на краткое время. А рано утром на Белой Башне взвился флаг Дол Амрота – белый корабль на синей воде, подобный белому лебедю, и все дивились, глядя на Башню и гадая: вправду город их посетил Король или то было видение?

Настало первое утро после битвы, и было оно ясным. По небу плыли легкие облака, ветер сменился на восточный. Леголас и Гимли, поднявшись чуть свет, испросили разрешения покинуть военный стан – им не терпелось подняться в Город и повидаться с Мерри и Пиппином.

– Рад был узнать, что они живы, – говорил Гимли. – Натерпелись мы с ними горя в роханских степях! Жаль было бы, если такие труды и пропали бы впустую!

Эльф с гномом рука об руку вошли в Минас Тирит, и горожане на улицах дивились, видя столь странную пару. Леголас был прекрасен лицом, как ни один человек никогда не был и не будет. Он шел по утренним улицам, напевая какую-то эльфийскую песню чистым, звонким голосом, а Гимли тяжело шагал рядом, поглаживая бороду и глазея по сторонам.

– В работе с камнем они понаторели, – сделал он заключение, внимательно осмотрев стены домов. – Но кое-где кладка могла бы быть получше, да и камни мостовой я бы пригнал ровнее. Когда Арагорн примет здешние дела, надо будет предложить ему службу каменщиков из Одинокой Горы. Тогда у него будет столица всем на зависть!

– Тут слишком мало садов, – посетовал Леголас. – Эти дома мертвы. Здесь недостает зелени, которая росла бы и радовалась солнцу. Если Арагорн действительно примет здешние дела, Лесной Народ пришлет ему в дар певчих птиц и деревья, которые никогда не умирают…

Наконец они предстали перед князем Имрахилом, и Леголас, взглянув на него, поклонился в пояс, ибо признал в князе эльфийскую кровь.

– Приветствую тебя, о князь! – воскликнул он. – Давно покинули рощи Лориэна соплеменники Нимродэли, но, видимо, не все они отплыли из гаваней Амрота на запад 573, за Море!

– Наши легенды говорят то же самое, – ответил князь. – И все же вот уже много лет не видели мы у себя сыновей благородного племени эльфов, и я дивлюсь нашей встрече в эти дни войны и скорбей. Что привело тебя сюда?

– Я – один из Девяти, что начали свой путь из Имладриса, ведомые Митрандиром, – молвил Леголас. – А прибыл я сюда вместе с моим другом, гномом Гимли, и Повелителем Арагорном. Мы хотим видеть наших друзей – Мериадока и Перегрина, которые, как говорят, находятся под твоей опекой.

– Вы найдете их в Обителях Целения. Я провожу вас туда, – предложил Имрахил.

– Нам довольно будет и менее достойного провожатого, – поклонился Леголас. – Ибо я принес тебе весть от Арагорна. Он не хотел входить в Город до срока, но сейчас явилась безотлагательная необходимость немедленно собрать совет военачальников, а посему Король просит тебя и Эомера Роханского спуститься к его шатру, где вас уже ожидает Митрандир.

– Мы явимся незамедлительно, – обещал Имрахил, и, обменявшись учтивостями, они расстались.

– Вот благородный муж и великий вождь племени людского! – молвил вслед ему Леголас. – Какова же была слава Гондора в пору расцвета, если даже теперь, на закате, являются в нем подобные мужи?

– А какие у них были каменщики! – подхватил Гимли. – Древние постройки сработаны добротнее всего. Обычная история у людей! Все-то они ждут урожая, сеют пшеницу – и вдруг грянут весенние заморозки, или летний град побьет поля, и где он, урожай, где они, обещания?

– Однако редко бывает, чтобы пропал весь посев, – возразил Леголас. – Иной раз переждет зерно непогоду, схоронившись где-нибудь в пыли и перегное – а потом возьмется и прорастет 574, когда уже и не ждет никто. Дела людей еще и нас переживут, Гимли!