Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

– Что до меня, то я на птиц не глядел, – вмешался Гимли. – Не до того было! Сразу же завязался бой, и нешуточный. В Пеларгире стоял главный умбарский флот – пятьдесят больших кораблей и без счета малых. Многие из тех, кого мы преследовали, достигли гавани раньше нас, и страх пришел туда вместе с ними, так что некоторые суда успели сняться с якоря и отплыть: они пытались уйти вниз по Реке или переждать у противоположного берега. Многие корабли помельче горели. Харадримы, загнанные в ловушку у самой кромки воды, повернулись к нам лицом: они решили не сдаваться и были готовы на все. Увидев, как нас мало, они расхохотались, ибо их войско все еще было огромно. Тогда Арагорн осадил коня и крикнул: «Именем Черного Камня, вперед!» И тут призраки – а до сих пор они держались позади нас – серой волной хлынули вперед, сметая все на своем пути. До моих ушей доносились приглушенные крики, далекие голоса рогов 580, ропот несчетных голосов – но все это походило скорее на эхо, дальнее эхо какой-то забытой, много лет назад закончившейся битвы. Обнажены были бледные мечи, но я не узнал, так же ли они оказались остры, как прежде, поскольку, кроме страха, Мертвым не потребовалось никакого оружия. Никто не мог противостоять им. Они взобрались на корабли, оставшиеся у причала, и перебрались оттуда по воде на те суда, что бросили якорь посреди Реки. Матросы все до одного обезумели от ужаса и попрыгали за борт. Остались только рабы, прикованные к веслам. Враги разлетались перед призраками, словно осенние листья в бурю, и за считанные минуты мы овладели всем берегом. На каждый из больших кораблей Арагорн послал одного из Дунаданов, чтобы успокоить галерников и снять с них цепи. Еще не кончился этот темный день, а нам уже не с кем было биться. Кто не утонул – бежал на юг, надеясь добраться до родных мест по суше. Странно мне показалось и чудно, что замыслы Мордора сокрушились именно благодаря теням, вызванным из мрака и сеющим страх!.. Враг был разбит его же оружием!

– Да, странно и чудно, – согласился Леголас. – В тот час я думал, глядя на Арагорна: каким великим и грозным властелином мог бы стать человек с такой сильной волей, если бы взял Кольцо себе! Нет, не зря Мордор трепещет перед ним. Но дух Арагорна слишком благороден, чтобы Саурон мог постичь его. Разве наш друг не из потомков Лутиэн? А ее род никогда не оборвется 581, хотя бы прошло еще бессчетное множество лет…

– Ну, гномьи глаза так далеко не видят, – усмехнулся Гимли. – Но Арагорн в тот день и правда был велик. Не чудо ли? Вся черная армада перешла в его руки! Он выбрал самый большой корабль и взошел на борт. Затем он приказал трубить во все боевые трубы, какие остались после бегства врагов. Призрачное войско хлынуло с кораблей на берег и собралось там. Мертвые стояли молча. Их было бы трудно заметить, если бы не множество поблескивавших алым блеском глаз – в них отражалось все еще бушевавшее на кораблях пламя. Арагорн во всю мощь своего голоса обратился к ним:

«Слушайте слово того, кто наследует Исилдуру! Ваша клятва исполнена. Идите и не нарушайте более мира в долинах! Идите и обретите покой!» Тогда Король Мертвых выступил вперед и переломил пополам свое копье. Бросив обломки наземь, он отвесил низкий поклон, повернулся – и войско призраков стало быстро удаляться и рассеялось в воздухе, что твой туман, когда внезапно подует сильный ветер. Мне показалось, что я спал и проснулся… В эту ночь мы отдыхали, но остальным пришлось крепко потрудиться. Много пленных было освобождено нами в том сражении. Среди них были и гондорцы, захваченные во время набегов. Вскоре подоспели жители Этира и Лебеннина, а следом – Ангбор из Ламедона и всадники, которых ему удалось собрать. Ужас, наведенный призраками, развеялся, как и само Серое Войско, и люди пришли к нам на помощь: они хотели увидеть наследника Исилдура. Имя его было на устах у всех, и весть распространялась, как пожар в ночи… Ну вот почти и все. За один вечер и одну ночь корабли были подготовлены к отплытию, и на утренней заре флот двинулся вверх по Великой Реке. Сейчас кажется, что прошло сто лет, а на самом деле это случилось всего лишь позавчера, на шестые сутки после нашего выхода из Дунхаргской Крепости. Арагорна по-прежнему снедала тревога – он видел, что времени остается мало. «От Пеларгира до Харлондских пристаней сорок две лиги, – говорил он. – Если за сутки мы не преодолеем их – все пропало». На веслах теперь сидели свободные люди, и гребли они в полную силу. Но плыли мы все-таки очень медленно – паруса провисли, течение супротивное… В Пеларгире мы вышли победителями, и все же на душе прямо кошки скребли. Я совсем пал бы духом, если бы не Леголас. Гляжу, а он смеется! «Выше бороду, сын Дьюрина! Вспомни-ка старое присловье: «Нет напасти – нет и надежды»!» Но в чем наша надежда, он не объяснил. К ночи ничего не изменилось – разве что тьма обступила корабли еще теснее. Наши сердца горели нетерпением, ибо тучи на севере озарял отсвет дальнего зарева, и Арагорн сказал: «Минас Тирит в огне». Но к полуночи надежда все-таки забрезжила. Опытные моряки из Этира, посмотрев на юг, определили, что погода меняется. Еще задолго до рассвета паруса поймали ветер, корабли ускорили ход, а на рассвете пена под нашими форштевнями забелела в лучах солнца. Ну а в третьем часу утра, как вы уже знаете, мы, при ярком солнце и попутном ветре, подошли к причалу, развернули королевское знамя и вступили в битву. Что бы потом с нами ни случилось, это был великий день и великий час!

– Да, чем бы дело ни кончилось, такие подвиги не меркнут, – кивнул Леголас. – Пройти по Тропе Мертвых – великое дело, и оно будет жить в памяти поколений, даже если в Гондоре не останется никого, чтобы воспеть его.

– Да, пожалуй, до песен может и не дойти, – кивнул Гимли. – У Арагорна и Гэндальфа такие озабоченные лица! Хотел бы я выведать, о чем идет сейчас разговор у них в шатрах! Я, как и Мерри, только и мечтаю, чтобы с этой победой война кончилась. Но если не кончится, я надеюсь сражаться и в грядущих битвах, дабы не посрамить племени гномов из Одинокой Горы!

– А я – дабы не посрамить племени эльфов из Великой Пущи! – добавил Леголас. – Во имя любви к Повелителю Белого Дерева – мы не отступим!

Друзья замолчали и долго еще сидели на высокой стене Минас Тирита, каждый со своими мыслями, пока военачальники держали последний совет.

Расставшись с Леголасом и Гимли, князь Имрахил немедленно позвал Эомера, и они покинули Город, направляясь к шатру Арагорна, что стоял неподалеку от места гибели короля Теодена. Там и собрался Совет, в котором участвовали также Гэндальф, Арагорн и сыновья Элронда.

– Государи мои, – начал Гэндальф. – Я хочу передать вам слова Наместника Гондора, сказанные им перед кончиной: «Может, вы и одержите победу на полях Пеленнора, но лишь на день, не больше. Силе, что движется на Гондор, противостоять невозможно». Я не призываю вас предаться отчаянию, как Дэнетор, но давайте рассудим, есть ли правда в его словах. Зрячие Камни никогда не лгут. Даже Властелин Барад-дура не смог бы устроить так, чтобы они погрешили против правды. Он властен только выбирать, что показывать, а что утаить: к тому же он может внушить человеку, слабому духом, превратное понимание образов, явленных палантиром . Тем не менее не вызывает никаких сомнений, что виденная Дэнетором в Камне великая армия Мордора, растущая не по дням, а по часам, – не наваждение. Сил наших едва-едва достало на то, чтобы отстоять Город от первого удара. Второй будет сильнее. Как и полагал Дэнетор, на окончательное торжество над врагом надежды у нас почти нет. С помощью оружия нам победы не достичь – останемся ли мы в стенах Города и будем выдерживать осаду за осадой, выступим ли за Реку и примем открытый бой. Нам предстоит выбирать из нескольких зол. Благоразумие, наверное, потребовало бы укрепить твердыни Гондора и, укрывшись за стенами, ждать натиска. Что ж, это, пожалуй, несколько отсрочило бы нашу окончательную гибель…