Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

– И все же в конце концов останется только руками развести. Всем их делам и замыслам одно название: могло-быть-да-нету…

– Будущего не дано провидеть даже эльфам, – вздохнул Леголас.

Тут подошел провожатый от князя Имрахила, посланный доставить эльфа и гнома в Обители Целения. Хоббитов они застали в саду, и встреча получилась радостной. Друзья долго гуляли среди деревьев и беседовали, наслаждаясь временным покоем и отдыхом на утреннем ветру, что овевал верхние ярусы города. Когда Мерри устал, все четверо устроились на стене спиной к зеленому саду и лицом к сверкающему на солнце Андуину, катившему волны в такую даль, где даже зоркие глаза Леголаса не могли ничего разглядеть, – к широким равнинам, в зеленую дымку Лебеннина и Южного Итилиэна.

Беседа продолжалась, но Леголас смолк и вглядывался вдаль – туда, откуда светило солнце. В небе над Андуином парили большие белые птицы, явно прилетевшие с Моря.

– Смотрите! – вскричал эльф, заметив их. – Чайки! Они летят в глубь Средьземелья. Но почему? Эти птицы снова растревожили мне сердце! В первый раз я увидел их у Пеларгира, когда мы скакали к кораблям, на бой. Я услышал их крик и сразу остановился как вкопанный. Война сразу вылетела у меня из головы. Чайки кричали и плакали, и в их жалобах звучала весть о Море. Увы! Море! Я так его и не увидел. Но у каждого из моих сородичей в сердце заложена тоска по Морю, и будить ее опасно. Горе мне! Зачем только я услышал тех чаек?.. Не будет мне больше покоя под сенью дубов и вязов…

– Не говори так! – возразил Гимли. – Нам еще предстоит многое увидеть в Средьземелье! Нас ждут великие дела. Ежели все Благородное Племя надумает отправиться в Гавани, мир для тех, кто обречен остаться, сделается гораздо скучнее!

– Да уж, скука будет ужасная, – поддержал его Мерри. – Ты уж не уходи в Гавани, Леголас! Тут, в Средьземелье, всегда найдутся существа, кому ты будешь нужен, большие и маленькие, – и будь уверен, среди них не преминет затесаться парочка мудрых гномов вроде Гимли. Во всяком случае, я очень на это надеюсь! Правда, сдается, худшее в этой войне еще впереди… Скорее бы, что ли, она кончилась, и в нашу пользу, если можно!

– Да что ты каркаешь? – взвился Пиппин. – Ты что, не видишь – солнце светит вовсю, и мы будем вместе еще целый день, а глядишь – и два. К тому же мне не терпится вас послушать. Не тяни, Гимли, начинай! Вы с Леголасом уже раз пятнадцать намекали, что Бродяга втянул вас в какое-то невероятное приключение, но толком от вас ничего не добьешься!

– Тут-то оно светит, солнце, – вздохнул Гимли. – Но я предпочел бы не вызывать из тьмы память о нашем последнем походе. Знай я тогда, что́ мне предстоит, ни за что не вступил бы на Тропу Мертвых – даже ради дружбы!

– На Тропу Мертвых? – переспросил Пиппин. – Я слышал эти слова от Арагорна и все думаю – что бы они значили? Объясни!

– Без особой охоты, – сказал Гимли. – Честно сказать, я там не на шутку опозорился. Это я-то – Гимли, сын Глоина, который всегда считал себя выносливее любого человека и был уверен, что под землей гном всегда даст эльфу десяток очков вперед! Но вышло не так… Меня удержала только воля Арагорна.

– Не только воля! Ведь ты его еще и любишь, – поправил Леголас. – Арагорна любят все, кому довелось узнать его поближе, – даже эта холодная роханская королевна. Мы покинули Дунхаргскую Крепость на ранней заре, за день до того, как туда прибыл Король Рохана. Людей объял такой страх, что никто не пожелал даже взглянуть на наш отъезд – никто, кроме королевны Эовейн, которая лежит сейчас внизу, в Обителях, раненая. Прощание было таким горьким, что у меня защемило сердце…

– У меня сердце щемило только за себя, – признался Гимли. – На остальных меня не хватало. Нет! Я не стану ничего рассказывать!

Он смолк и сжал губы, но Пиппин и Мерри так упрашивали, что в конце концов Леголас сдался:

– Ну хорошо, давайте расскажу я, но ровно столько, сколько надо, чтобы вы успокоились, – не больше. Мне это сделать легче – я не испытывал страха. Человеческие призраки бледны и бессильны. Впрочем, я всегда так думал…

И он коротко поведал о заклятой дороге сквозь горы, о призрачном смотре на горе Эрех и о великом переходе от Эреха к Пеларгиру, городу на Андуине, до которого от Черного Камня девяносто и три лиги пути.

– Четыре дня и четыре ночи, и еще почти целый день мчали нас лошади от Черного Камня, – рассказывал эльф. – Как ни странно это звучит, но я поверил в удачу именно благодаря Тени Мордора. Когда она настигла нас, войско призраков сразу как-то окрепло, уплотнилось, стало куда страшнее и внушительнее. Я разглядел среди них и конных, и пеших, но неслись они все с одинаковой скоростью, молча – только глаза сверкали. На высотах Ламедона они перегнали нас и, не запрети им Арагорн, ушли бы вперед. Он скомандовал – и они вновь заняли свое место. «Даже Мертвые покорны его воле, – подумал я. – Значит, они и впрямь могут сослужить нам службу!» Первый день мы скакали еще при свете, но наутро солнце уже не встало, а мы, оставив позади Кирил и Рингло, мчались все дальше и дальше. На третий день нас встретил Линхир 575, что недалеко от устья реки Гилраин 576. Там ламедонцы защищали переправу от разъяренных пиратов из Умбара и харадцев, что поднялись вверх по реке. Но все – и защитники, и нападающие – разбежались, стоило нам только появиться. Все кричали в один голос: «Король Мертвых! Король Мертвых!» Только у Ангбора, правителя Ламедона, достало мужества нас встретить. Арагорн велел ему собрать своих воинов и, если те смогут перебороть страх, следовать за Серым Войском. «В Пеларгире вы будете нужны наследнику Исилдура», – сказал он. Мы переправились через Гилраин, обратив в бегство союзников Мордора, и на другом берегу остановились передохнуть. Но вскоре Арагорн поднял нас со словами: «Вставайте! Минас Тирит уже в кольце осады. Как бы город не пал раньше, чем мы придем на помощь!» И мы, не дожидаясь утра, снова оседлали коней и во весь опор понеслись по лугам Лебеннина.

Леголас остановился, вздохнул и, глядя на юг, тихо пропел:

– В песнях моего народа луга Лебеннина зелены, – продолжал эльф. – Но теперь они были темны, серы и пустынны в черной ночи, лежавшей пред нами. Не встречая препятствий, мы мчались всю ночь и весь день, топча траву и цветы, и гнали врагов перед собой, пока не оказались на берегу Великой Реки. Мне пригрезилось, что мы на берегу Моря, ибо Андуин широко разливается в том месте и по его берегам кричат бесчисленные чайки. Там я впервые услышал их крик. Не напрасно предостерегала меня Владычица! Теперь я слышу его везде…