Тэд Уильямс - Корона из ведьминого дерева. Том 1 [litres]

Закончив молитву, он вытащил книгу из сундука, полного старых пергаментов, где спрятал ее чуть раньше. Как всегда, когда он держал «Трактат» в руках, Этану не хотелось его открывать, словно он стоял на пороге темного и древнего языческого храма.

«Но я не могу ждать», – сказал он себе. Сама мысль о существовании книги ужасала, книги, чье название было таким черным, что даже библиотека в Санцеллане Эйдонитисе держала ее отдельно от остального собрания, словно ее страницы содержали заразу.

«Заразу злых идей», – подумал Этан.

Но значило ли это, что книга стала причиной смерти принца Джона Джошуа? Все, кто ухаживал за ним, говорили, что последние дни принца были наполнены болью и ужасом, как для самого умирающего, так и для тех, кто находился рядом. И даже Тиамак, несмотря на свой опыт и знания, не сумел определить, какая болезнь убила наследника Верховного Престола. Некоторые даже шепотом говорили о яде, хотя Тиамак заверил короля и королеву, что такая возможность крайне маловероятна, потому что болезнь принца не походила ни на одну из тех, о которых он читал в библиотеке, посвященной лекарствам.

Несмотря на то что Этан постоянно повторял себе, что маленький вранн лучше других разбирается в подобных вещах, он все еще не мог заставить себя открывать книгу слишком часто, хотя его останавливала вовсе не боязнь отравленных страниц. Как и до большинства образованных людей, до него доходили слухи об этой книге, хотя он знал об авторе, Фортисе Отшельнике, только то, что тот был епископом церкви и жил в шестом веке на острове Варинстен, в те дни его называли Геммия, являвшегося частью огромной империи Наббана.

Сама книга была написана на странной смеси старого наббанайского и языка Кандии, земли, которая даже во времена Фортиса была похоронена под океанскими волнами. Никто не знал, почему Фортис выбрал этот язык или где его выучил, но с тех пор ученые церкви спорили о значении наиболее таинственных мест книги.

Однако почти все сходились на том, что «Трактат» чрезвычайно опасен. Одни только заголовки в начале, сделанные позднее рукой Отшельника, показывали, какого рода темы в ней обсуждались: «Обитатели ночи»; «Слова могущества»; «История греха и наказания»; «Боги Наскаду и Потерянного юга». Но главной причиной запрета книги стало описание попыток общения с демоническими существами, которые говорили через эфир и которых епископ Фортис слышал при помощи магического кристалла – так он утверждал – и знаний, обретенных им в местах, по его словам, «слишком неприятных, чтобы о них рассказывать».

В конце концов даже сам епископ Фортис пожалел об обретении этих знаний. Говорят, однажды ночью он просто пропал. Один из его слуг помог ему переодеться перед сном, но, когда перед самым рассветом пришел его разбудить, обнаружил, что Фортис бесследно исчез. Легенда утверждает, что ту ночь наполняли звуки – столь страшные, что его помощники и слуги боялись их описывать во время допросов, которые проводил Ликтор, главный следователь, даже под страхом отлучения от церкви. В любом случае больше никто и никогда не слышал о Фортисе Отшельнике, а оставшиеся экземпляры его книги были запрещены Ликтором Эогенисом IV, собраны и, предположительно, сожжены, за исключением экземпляра цензора, сохраненного в Санцеллане Эйдонитисе.

«Плохая, опасная, еретическая книга. Даже обладать ею грех. Как ни крути, брат, обойти этот факт невозможно».

Этан вдруг понял: он так долго смотрит на тяжелую черную обложку, что свеча почти догорела и начала мерцать, отбрасывая прерывистые тени на стены. Он несколько раз глубоко вздохнул, открыл книгу и начал перелистывать хрупкие страницы.

Этан испытал глубокую тревогу, обнаружив книгу среди вещей принца Джона Джошуа, и ему стало страшно, когда он представил, что с ним случится, если об этом узнают. Однако ни то ни другое не являлось причиной его главного беспокойства – он не знал, следует ли ему дожидаться возвращения Тиамака или нужно немедленно обратиться к лорду Пасеваллесу, единственной высокопоставленной персоне, которая сейчас находилась в Хейхолте и которой он по-настоящему доверял. Ведь если оставалось тайной то, как принцу Джону Джошуа удалось отыскать эту книгу, имя ее предыдущего владельца не вызывало сомнений.

В одной из последних глав творения Фортиса, озаглавленной «Проникновение за Вуаль», кто-то сделал пометку на полях, комментируя один из отрывков на языке Кандии. Она была простой, но таинственной и написанной на алфавите Наббана; Этан обнаружил ее, когда в первый раз листал запрещенную книгу после того, как вынес ее из покоев принцессы Иделы. Вот что там говорилось: «При помощи правильных инструментов Вуаль можно разорвать».

Пометка казалась безобидной, но Этан сразу узнал резкий нетерпеливый почерк, ведь он долгие часы провел, изучая старые архивы Хейхолта, где бывал по поручениям лорда Пасеваллеса. Человек, написавший эти слова, умер более тридцати лет назад, но при королевском дворе не было никого, кто его бы не знал, и лишь немногие осмеливались произносить это имя вслух, опасаясь мстительного призрака. После смерти все его имущество сожгли, а башню надежно запечатали, двери и окна замазали негашеной известью и сайментосом, а потом заколотили досками. Но книга каким-то непостижимым образом уцелела. Вне всякого сомнения, очень, очень плохая книга, но более всего Этана тревожила запись на полях, потому что она, вне всякого сомнения, принадлежала Прайрату – безумцу, который пытался вернуть к жизни восставшего из мертвых Короля Бурь.

Эолейр заметил, что король Саймон находится в хорошем настроении, и это не могло его не радовать. Королева также была довольна тем, что после долгих месяцев путешествия они наконец возвращались домой, в Эркинланд. На самом деле из всех представителей королевской семьи только Моргану чего-то не хватало – очевидно, выпивки, если уж быть точным, и Эолейру объяснили причину: дочь Бинабика и ее мужчина, Младший Сненнек, каким-то образом заручились обещанием Моргана не пить слишком много из-за вечерней экспедиции, которую они планировали. В отличие от катания на коньках, этот набег был заранее одобрен, хотя королева Мириамель неохотно дала свое разрешение. И лишь королю удалось ее уговорить.

– Ему не повредит дополнительная нагрузка. Ты ведь не хочешь, чтобы он стал слабым королем, который не в силах поднять ничего тяжелее кружки с элем.

Вот почему Эолейр со сдержанным сочувствием смотрел на принца, который уже некоторое время пил разбавленное вино, в котором воды было существенно больше.

Снаружи погода наконец успокоилась, хотя весь день завывал ветер и шел снег. Еще одна неожиданная весенняя вьюга застала королевскую процессию на открытом месте к западу от леса Диммерског, вынудив ее сойти с дороги Веннвег и воспользоваться гостеприимством барона Нарви, для которого их появление стало большой неожиданностью. Нарви был старым рыцарем, в чьих жилах текла кровь риммеров, о чем свидетельствовало его имя и светлые волосы на написанном в далекой юности портрете, висевшем во внешнем зале, но он говорил на вестерлинге лучше, чем на риммерспакке.