Тэд Уильямс - Корона из ведьминого дерева. Том 1 [litres]

Он жил в Радфиск-Фоссе, в доме-башне, обставленном в скромной манере эркинландеров, с побеленными стенами и минимумом украшений. Причиной последнего могла быть как нищета, так и склонности хозяина – Фростмарш даже в лучшие времена не мог похвастаться богатством, а лосось, добыча которого обеспечивала большую часть доходов барона, еще не начал своего ежегодного путешествия.

Вот почему никто, в том числе и сам барон Нарви, не ожидал, что король и королева остановятся, чтобы укрыться в его скромном замке, расположенном к югу от леса, над крутым ущельем, где река Вественн стремительно несла свои воды к морю. Но начало аврила принесло плохую погоду, в то время как люди ждали солнца, и, хотя все в королевской процессии мечтали поскорее вернуться в Хейхолт – их путешествие продолжалось с самого джоневера и начала года, – никто не хотел рисковать и оказаться в момент снежной бури посреди пустошей восточного Фростмарша.

Нарви, его жена и домочадцы находились в невероятном волнении, ведь им предстояло принимать и развлекать королевскую чету, и их немного смущала собственная бедность. Но, как и в замке Бларбрекк, Джеремия добавил к местным припасам собственные, с которыми путешествовала королевская процессия, так что всем хватало еды и выпивки. Радфиск-Фосс был слишком беден, чтобы содержать собственных жонглеров и музыкантов, поэтому хозяева обрадовались, узнав, что король и королева привезли с собой артистов, в том числе акробатов – один из них также жонглировал ножами – и, конечно, арфиста. Ринан оказался среди самых благодарных слушателей, с тех пор как они покинули Эркинланд. По мере того как вечер продолжался и вино лилось рекой, молодой бард спел не только эркинландские песни, но и новые, которые выучил во время путешествия по Эрнистиру и Риммерсгарду. В какой-то момент королева присоединилась к нему, исполнив своим не слишком отшлифованным, но приятным голосом «Она всегда прекрасна» и заслужив себе и арфисту дружные аплодисменты.

«Прекрасные парни и девушки потеряют свое сияние с годами и заботами,

Но Она идет сквозь время, и Она всегда прекрасна… »

Наконец, когда до полуночи осталось совсем немного, барон и баронесса принесли свои извинения.

– Вы оказали нам честь и доставили много радости, ваши величества, – сказал Нарви, – но мы не привыкли к таким поздним застольям. Можем ли мы убедить вас занять нашу постель? Это не то, к чему вы привыкли, но она лучшая в нашем доме.

– Чепуха, – сказал Саймон, язык которого работал после выпивки не столь уверенно, как всегда. – Вы прекрасно нас приняли, мой добрый лорд. Наши солдаты удобно устроились в конюшнях, а мы будем спать в этом зале.

Мириамель улыбнулась и тоже поблагодарила хозяев, но она выглядела так, словно предпочла бы принять предложение Нарви относительно лучшей кровати в замке. Эолейр, который редко просыпался по утрам, не обнаружив нового источника боли, прекрасно понимал неудовольствие королевы, но ему было приятно видеть хорошее настроение Саймона – прямое следствие вина, музыки и ревущего в камине пламени.

Очень скоро король Саймон, тролли и часть их спутников принялись обмениваться старыми, по большей части, правдивыми историями о войне Короля Бурь. Эолейр знал, что король Саймон предпочитал именно такие истории, в особенности если в них он представал не как герой, а как не слишком умный мальчишка, каким был когда-то. Удовольствие, которое Саймон получал от своей юношеской глупости, казалось, увеличивалось с каждой чашей вина.

– Я был ничем, когда мы начинали, – ты помнишь, Мири? Кухонный мальчишка, зеленый, как трава. Кухонный мальчишка!

– Да, Саймон, – сказала Мириамель, едва заметно улыбнувшись Бинабику. – Полагаю, это известно почти всем.

– Однако ты был весьма храбрым кухонным мальчишкой, нравится тебе это или нет, – заявил Бинабик. – И очень немногие способны сделать то, что сумел сделать ты, так я думаю. – Сискви что-то прошептала ему на ухо, и он кивнул. – Моя жена напоминает мне, что ты много раз рисковал жизнью ради меня, даже в нашем доме, в Минтахоке, когда мой народ меня приговорил.

Саймон скорчил гримасу.

– Я устал от разговоров о себе. Где Морган? Расскажите ему про Изгримнура. Расскажите, как Изгримнур в первый раз встретился со мной. Я был привязан к лошади, задницей кверху! – Саймон рассмеялся. – Вот слава для вас! Вот слава. – Он огляделся по сторонам. – Моргану следовало бы знать, как выглядел его дед, когда ехал задом наперед в седле Слудика… – Он нахмурился. – Однако я его не вижу.

– Он ушел, – ответила Мириамель. – Шагает по снегу вместе с Квиной и ее женихом. Разве ты не помнишь?

– Младший Сненнек и Квина хотят ему что-то показать, – сказал Бинабик. – Они сделали из этого тайну.

– Вот почему я заставила его взять с собой стражу, – сказала королева. – Ты действительно ничего не помнишь, муж?

– Вышел в такую погоду? И на что он собирается смотреть? – Саймон допил свою чашу и стучал ею по столу до тех пор, пока слуги снова ее не наполнили. – Что может быть лучше, чем слушать о том, как его деда возили по Фростмаршу, перекинув через седло, как невесту хирка! – Он попытался продемонстрировать положение, в котором его везли, но потерял равновесие и упал бы со скамейки, если бы сэр Кенрик не схватил его за руку.

– Я думаю, пришла пора ложиться спать, – заметила Мириамель.

Король собрался возразить, но более внимательный взгляд на лицо жены убедил его, что лучше помолчать.

– Ладно, – сказал он. – Однако я хочу знать, что плохого в нескольких забавных историях?

Когда король и Мириамель шли через зал к месту, где им приготовили постель, а остальные придворные начали расходиться, Бинабик подошел к королевской чете и взял Саймона за локоть. В руке тролль что-то держал. В Эолейре боролись любопытство и желание дать Саймону и Мириамель побыть вдвоем, но он не сумел пойти наперекор первому импульсу, требовавшему от него полного знания обо всех проблемах Протектората.

– Я дам тебе кое-что, друг Саймон, – сказал Бинабик. – Когда ляжешь спать, держи это как можно ближе к себе.

Мириамель посмотрела на зажатую в руке Бинабика вещь с нескрываемым отвращением.

– Что это?

– Талисман, который я сделал. Чтобы помочь Саймону вновь обрести сны – или помочь снам отыскать Саймона.

Король протянул руку, но Мириамель оттолкнула ее в сторону:

– Нет. Оно уродливое. И пугает меня.

Безопасность короля перевесила благоразумие, и Эолейр подошел ближе, чтобы взглянуть на подарок тролля. Предмет, лежавший на морщинистой ладони Бинабика, был кучкой костей, высохших цветов и черных перьев, связанных ниткой.

– Я не хочу тебя обидеть, Бинабик, – сказал граф, – но мне это нравится ничуть не больше, чем королеве. Перья ворона, не так ли? Ты не забыл, что эти вещи священны для Морриги, Темной матери? Моим людям пришлось выгнать ее почитателей, а позднее мы услышали ее злое имя при крайне неприятных обстоятельствах.