Н. Джемисин - Пятое время года [litres]

Женщина не шевелится. Сиенит не может понять выражения ее лица, но она напряжена и еле заметно подобралась. Страх? Возможно. Скорее всего, реакция на словесные стрелы Алебастра, которые явно уязвили ее нежное мяско.

Он продолжает.

– Так что меньшее, что вы можете сделать, так это в первую очередь выказать нам гостеприимство, затем представить нас человеку, который заставил нас проделать путь в несколько сотен миль для решения вашей мелкой проблемы. Это ведь просто вежливость. Верно? Именно так принято встречать высокопоставленных официальных представителей. Вы не согласны?

Вопреки себе Сиен хочется захихикать.

– Хорошо, – наконец выдавливает из себя женщина с ощутимой ломкостью в голосе. – Я передам ваш… запрос… губернатору. – Затем она улыбается, опасно сверкнув белыми зубами. – Я также передам ваше неудовольствие вместе с нашим обычным протоколом касательно приема гостей.

– Если вы так принимаете гостей, – говорит Алебастр, оглядываясь по сторонам с той отточенной надменностью, которую в полной мере способен выразить лишь уроженец Юменеса, – то тогда вам следует передать наше неудовольствие. Значит, прямо к делу? Даже без чашечки сафе, чтобы нам освежиться после долгого путешествия?

– Мне сказали, что вы остановились в пригородном районе на ночь.

– Да, и это немного привело нас в порядок. Жилье также… менее чем удовлетворительно. – Это неправда, думает Сиен, поскольку в гостевом доме было тепло и постели удобные – хозяйка была подчеркнуто вежлива, как только получила деньги. Но остановить его было невозможно. – Когда вы в последний раз проделывали верхом пятнадцать сотен миль, заместитель губернатора? Будьте уверены, вам для отдыха потребовалось бы больше одного дня.

Ноздри женщины едва не раздуваются. Но все же она Лидер. Семья должна была вышколить ее, научить держать удар.

– Прошу прощения. Я не подумала.

– Не подумали. – Алебастр внезапно встает, и хотя это движение гибкое и не угрожающее, Азаэль вздрагивает, словно он вот-вот набросится на нее. Сиен тоже встает – запоздало, поскольку Алебастр застал ее врасплох, – но Азаэль даже не смотрит на нее.

– Мы остановимся в гостинице, которую проехали по дороге сюда, – говорит Алебастр, не обращая внимания на беспокойство женщины. – Где-то через две улицы. С каменной киркхушей на фасаде. Не помню названия.

– «Конец Зимы», – еле слышно говорит женщина.

– Да, похоже. Пусть счет пришлют туда.

Азаэль тяжело дышит, сжимая лежащие на столе руки в кулаки. Сиен удивлена. Поскольку гостиница – весьма разумная просьба, пусть и дороговата… а, так проблема в этом! У заместителя губернатора нет полномочий платить за их размещение. Если ее начальство это разозлит, то сумму вычтут из ее жалованья.

Но Азаэль Лидер продолжает вести вежливую игру и не орет на них, как почти ожидала Сиен.

– Конечно, – говорит она, даже изображая улыбку, и Сиен почти восхищается ею. – Прошу вас вернуться завтра утром в это же время, и я дам вам дальнейшие инструкции.

Они уходят и направляются на улицу, к той самой причудливой гостинице, которую забронировал им Алебастр.

Когда они стоят у окна своего номера – снова совместного, и они заказали не самую дорогую еду, чтобы никто не назвал их запросы чрезмерными, – она смотрит на профиль Алебастра, пытаясь понять, почему от него до сих пор разит яростью, как от печи.

– Браво, – говорит она, – но было ли это необходимо? Я бы лучше сделала работу и уехала назад как можно скорее.

Алебастр улыбается, хотя желваки на его скулах подрагивают.

– Я подумал, что тебе понравится, если с тобой в кои-то веки будут обращаться как с человеком.

– Мне нравится. Но какая разница? Даже если ты сейчас использовал свое положение, они не станут по-другому к нам относиться…

– Нет. И мне все равно, что они о нас думают. Они не обязаны нас любить. Имеет значение то, что они делают .

Он считает, что так и надо. Сиенит вздыхает и трет пальцами переносицу, чтобы сохранить спокойствие.

– Они будут жаловаться.

И Сиенит, поскольку это технически ее задание, будет за это наказана.

– Пусть. – Он отворачивается от окна и идет в ванную. – Позовешь, когда принесут еду. Я буду отмокать, пока не сморщусь.

Интересно, думает Сиенит, есть ли смысл ненавидеть чокнутого? В любом случае он не заметит.

Приходит горничная с подносом скромной, но сытной местной еды. В большинстве Прибрежных общин рыба дешева, так что Сиен доставляет себе удовольствие заказать филе темтира, который в Юменесе считается дорогим деликатесом. Его очень редко подают в столовых Эпицентра. Алебастр выходит из ванной, опоясавшись полотенцем, – и он действительно сморщенный. И именно сейчас Сиен замечает, насколько он жилист и как похудел за эти несколько недель пути. Кожа да кости. Заказал он себе только миску супа. По счастью, это огромная миска густой похлебки из морепродуктов, которую приправили сметаной и солидной порцией свекольного чатни, но ему явно надо больше есть.

Для Сиенит подали к основному блюду на отдельной тарелочке гарнир из чесночного ямса и хрустящих сильваби. Она ставит его к нему на поднос.

Алебастр смотрит на это. Потом на нее. Через мгновение выражение его лица смягчается.

– Понятно. Ты предпочитаешь мужчин, у которых больше мяса на костях.

Он шутит – они оба знают, что ей не нравился бы секс с ним, даже будь он привлекателен.

– Любая бы предпочла.

Он вздыхает. Затем послушно начинает есть ямс. Между ложками – он не кажется голодным, просто мрачно решителен – он говорит:

– Я больше этого не ощущаю.

– Чего?

Он пожимает плечами. Скорее от неспособности выразить мысль, чем от смущения, думает она.

– Да почти все. Голод. Боль. Когда я в земле… – он кривится. Это настоящая проблема – не невозможность высказаться, а несоответствие слов. Она кивает, показывая, что понимает его. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь придумает язык для орогенов. Может быть, такой язык существовал в прошлом, но был забыт. – Когда я в земле, я могу сэссить только землю. Я не ощущаю – этого . – Он показывает на комнату, на свое тело, на нее. – А я столько времени провожу в земле. Ничего не могу поделать. А когда я возвращаюсь, это похоже… словно часть земли возвращается со мной, и… – Он замолкает. Но ей кажется, что она понимает. – Похоже, такое происходит после седьмого или восьмого кольца. Эпицентр держит меня на строгом режиме питания, но я не очень-то его соблюдаю.

Сиен кивает, поскольку это очевидно. Она кладет ему на тарелку еще и свой солодковый кекс, и он снова вздыхает. Затем съедает все со своего блюда.

Они идут в постель. Позже, среди ночи Сиен снится, что она падает вверх, в колодец дрожащего света, который идет рябью и блестит вокруг нее, как грязная вода. А наверху что-то мерцает, исчезает и снова возвращается, словно оно не совсем реально в этом месте.