Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая [litres]

– Да, монсеньор, я понял.

При виде гостя герцогиня улыбнулась и протянула на этот раз обе руки.

– Ты точен, – одобрила она, – но почему опять в военном?

– Сударыня, – не стал темнить Эпинэ, – у меня ничего фамильного нет, мундир и тот мне Эмиль одолжил. Я же не знал…

– Что тебе предстоит сопровождать принцессу во время большого выхода? Это вытекает из твоего происхождения и положения. Октавия – милая девочка и обещает стать настоящей красавицей, но еще лет пять твое сердце будет в безопасности.

– Спасибо, сударыня.

– За что? – удивилась хозяйка. – Когда-нибудь ты поблагодаришь Карла. Надеюсь, хотя бы он исправит то, что моя мать не успела, а брат не мог, хотя что он, бедный, мог?

– Мне очень жаль…

– Мне тоже, но остальных все устраивало, а некоторых и сейчас устраивает. – Белая рука дернула шнур звонка. – То, что Алва и Ноймаринены на особом счету, понятно и разумно. Я готова согласиться и со статусом дома Салина, но Эпинэ для Талига всегда значили больше Савиньяков и Валмонов. Я бы не удивлялась, если бы Иноходцев оттеснили от трона за выказанную твоим дедом верность законному регенту, такое случается и будет случаться впредь, но олень после ворона и волка шел всегда. Почему? Я этого объяснить не могу.

– Я об этом не думал.

– Об этом не думал даже Анри-Гийом. Эпинэ не выискивают, на что бы обидеться, а встают на сторону справедливости и чести, не ожидая благодарности. Вот ее и получают… другие.

– Сударыня… – Почему вместо удовлетворения даже не обида – ощущение какой-то несправедливости, неуловимой и ядовитой? – Это не так! Нас чинами и наградами не обходили! Дед велел убрать портреты Первых маршалов, служивших Олларам, но это дед… В Старом Арсенале Шарль и Рене Эпинэ остались даже после восстания…

– В Старом Арсенале, не в эдикте о наследовании.

Если бы Робер не растерялся, его бы не осенило, вернее, он, опасаясь брякнуть чушь, не решился бы высказать нежданную мысль, а так она сама выскочила.

– Шарль умер холостым, – выпалил Иноходец, – а лишнего Франциск не делал. И потом, Олларов всегда было много… Зачем думать, кто может наследовать, когда есть столько наследников?

– Да, – Георгия неожиданно широко распахнула глаза. – Наша семья до недавнего времени казалась вечной… В любом случае я рада, что ты с признанием своих заслуг не разминулся. И кто бы мог подумать, что это сделают Катарина и Рокэ? Моя невестка, бедняжка, была не от мира сего, а Кэналлийский Ворон слишком занят армией, чтобы думать о людях. О себе он, впрочем, думает еще меньше… Мы живем в страшное время со странным регентом, но последнее хотя бы поправимо.

Закончить свою мысль герцогиня не успела – принесли вино, фрукты и неизменные в Старой Придде пирожки. Это было удачно, с набитым ртом не разговаривают, значит, будем жевать.

– Угощайся, – женщина небрежным жестом указала на поднос, и Робер торопливо схватил яблоко. – Наверное, я тебя удивляю. Военные ценят откровенность, но вряд ли думают о том, о чем не могу не думать я.

– Вы правы, – вспомнил один из советов мэтра Инголса Эпинэ. – Боюсь, я не понял вашу последнюю мысль.

– О странном регенте, – Георгия с улыбкой взяла пирожок, положила на расписную тарелочку и поставила перед гостем. – Моего брата искалечили те, кто захватил власть, искалечили как короля. Фердинанд вырос добрым, любящим Талиг и жалеющим своих подданных, но не способным – нет, не думать, это он умел – настоять на своем. Его и королевство могла бы спасти сильная, умная, любящая жена, только бедняжка Катарина так и не выбралась из девических грез. Брат любил жену, но не мог на нее опереться, мы с Рудольфом были на севере, а Рокэ, при всей своей преданности и отваге, такой же калека, как Фердинанд, только мало кто это понимает.

Женщина замолчала, она ждала вопроса, задавать его не хотелось, но важно было понять… Нет, не про Алву, о котором пыталась рассуждать герцогиня; Иноходец хотел знать, зачем нужен он, правда, сбежать хотелось много больше.

– Сударыня, вы преувеличиваете мою догадливость.

– Нет, иначе бы я с тобой не разговаривала. Кстати, взаимная привязанность короля и Первого маршала, а она была, подтверждает мою правоту. Они друг друга понимали, как понимают товарищи по несчастью…

На этот раз Иноходца спас пирожок с вареньем. Герцогиня вздохнула и покачала головой, вишневыми огнями вспыхнули подвески серег. Гранаты?

– Я застала соберано Алваро… Тебе рассказывали о королеве Алисе и тех, кто ее сверг?

– Не слишком много.

– Конечно. Ты рос, когда даже Анри-Гийом – нет, не смирился – признал, что надо думать о будущем, а не о прошлом, только будущее зависит от нас. Дети – это камни, те, в чьи руки они попадают, – ювелиры. Дурной мастер загубит даже ройю, хороший – огранит камень так, как нужно именно ему. Фердинанда загубили, из Рокэ соберано Алваро сделал меч Талига, но меч нуждается в руке.

Кэналлийцы честны с нами, чудовищно, до самоотречения, возможно, это как-то связано с их верой, и при этом мы не понимаем их, а они – нас. Соберано служат тому, кого считают сердцем Талига. Алваро Алва считал таковым Диомида, и тот воспользовался этим доверием. Без помощи дома Алва Диомид даже при поддержке… дяди моего отца не отважился бы на переворот, но я хотела поговорить с тобой о другом. Соберано Алваро гранил свою ройю, растил младшего сына в помощь старшему, желая исключить саму возможность спора за первенство, но судьба рассчитала по-своему, и у соберано остался лишь Рокэ. Отец бросился исправлять то, что оказалось роковой ошибкой, но было поздно: сын уже привык идти за поводырем.

Герцог Алва управится со своей Кэналлоа, выиграет любую войну, любой поединок, подавит любой мятеж, пожертвует собой ради своего короля, но он не просто не хочет, он не может править Талигом, он способен лишь его защищать. К счастью для всех нас, Рокэ это прекрасно осознает, отсюда и его твердое нежелание вмешиваться во что бы то ни было, кроме войны. Отец велел ему идти за Сильвестром, и он шел, пока Сильвестр не умер. Сейчас Алва идет за моим супругом, только Рудольф не вечен, а Карл слишком мал. Что будет, когда регент останется один? Вернее, кого он изберет в поводыри? Я боюсь, Робер, я очень боюсь некоторых его друзей. Сейчас они служат Талигу, но что будет, если они захотят стать Талигом сами, как хотели Манрик, Колиньяр, а до того Диомид? Если не принять мер, у них может получиться, и это будет конец. Ты можешь меня успокоить?

– Как, сударыня?

– Самое легкое – это доказать мне, что я не права.

Она не просто не права, она несет чушь, но такого пожилым дамам не говорят.

– Нет… Пожалуй, нет.

– Жаль, но есть и другой способ. Стать сперва рядом с Рудольфом, а затем его заменить. Не пугайся, это не так страшно, как кажется, тем более что в Олларии у тебя все прекрасно получилось.