Джон Норман - Свидетельница Гора

— Он очень красивый, — попыталась заверить меня она.

— Но от этого он не перестаёт быть рабским! — заметила я.

— Да, — улыбнулась Леди Констанция. — Это — рабский акцент.

— Вы думаете, что мой акцент приятен? — поинтересовалась я.

— Он очарователен, — ответила она.

— Мне кажется, что Вы пытаетесь лгать, — усмехнулась я.

— Нет, — замотала головой девушка. — Наоборот, я пытаюсь привыкнуть говорить правду.

— Почему? — несколько удивилась я.

— Это ведь не имеет значения, не так ли? — спросила она.

— Нет, — кивнула я. — Полагаю, что нет.

Леди Констанция украдкой бросила взгляд на еду.

— Но это — рабский акцент, — повторила я.

— Да, — согласилась девушка. — Это — рабский акцент.

Судя по всему, она не ела с прошлой ночи и должна была ужасно проголодаться.

— Вы можете поесть, — наконец, разрешила я, и моя подопечная, не теряя времени, набросилась на еду, но при этом, к моему удивлению и, признаться, раздражению, сделала это не без изысканности. Следовало признать, что в ней чувствовались порода и рафинированность, свидетельствовавшие о поколениях благородных предков, которых не стоило бы ожидать в женщинах в моего вида. Я рискнула предположить, что будь она рабыней, то её манеры, свидетельствовавшие о таком происхождении и воспитании, могли бы представлять интерес для многих рабовладельцев, что впрочем, в любом случае, ничем не облегчило бы её неволи и не сделало бы её меньшей рабыней. Точно так же и акцент характерный для высшей касты, при всей его элегантности и отточенности, не сделал бы её кем-то другим, кроме простой рабыни. Такие, как она учатся служить и повиноваться так же быстро, как любая из нас.

— Вы едите очень изящно, — не удержалась я от похвалы.

Настолько же естественными выглядели в ней эти рафинированность и элегантность. Несомненно, причиной этого было её происхождение.

— И ваше лицо не лишено привлекательности, — добавила я.

Конечно, то, что она должна была снять вуаль, выставляя напоказ своё лицо, было не моим желанием, а лишь переданным через меня требованием надзирателя, но, в принципе, это было не столь уж важно, как могло бы показаться. В конце концов, я была женщиной, а это совсем не то же самое, как если бы с неё сорвал вуаль мужчина, звероподобный похититель, сделавший это с единственной целью, оценить её перспективы с точки зрения ошейника. Кроме того, в большинстве своём свободных женщин не волновало то, что они представали с открытым лицом перед обслуживавшими их рабынями. Так что я была уверена, что снятие вуали по моему требованию, несомненно, вещи для свободной женщину статусной, не должно было стать унизительным или оскорбительным. Впрочем, она и не показалась мне ни потрясённой, ни встревоженной. У меня даже возникло ощущение, что она сама была заинтересована в том, чтобы ясно дать нам понять подлинность понимания ею той новой для неё ситуации, в которой она должна была повиноваться. А, может быть, она полагала, что для неё было бы правильно, по тем или иным причинам, не срывать своего лица?

Леди Констанция оторвалась от тарелки и робко посмотрела на меня.

— Я не лгу вам, — сказала я ей. — Я ведь не свободная женщина, а рабыня. Меня могут ужасно наказать за попытку сказать неправду.

Теперь в её взгляде мелькнула благодарность.

— Я привлекательна? — поинтересовалась она.

— Да, — кивнула я.

— Правда ли, что я красива? — спросила она.

— Было бы правильнее, если бы это суждение вынес кто-нибудь из рабовладельцев, — заметила я, а затем не без злонамеренности добавила: — когда Вы раздеты и стоите на рабском прилавке.

— Я красива? — попыталась настаивать Леди Констанция.

— Думаю, что — да, — ответила я.

Руки девушки взлетели к горлу, плотнее запахивая одежды.

— Ты думаешь…, что я могла бы…, - пролепетала она, заикаясь, — быть достаточно… красивой, чтобы быть… э-э… рабыней?

— Стыдитесь, — воскликнула я шокировано, — свободная женщина.

— Пожалуйста! — взмолилась пленница.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Я предположила бы, что — да.

Леди Констанция ещё крепче прижала к себе свои одежды и, задрожав, опустила голову.

— Заканчивайте с едой поскорее, — посоветовала я, а когда пленница вернулась к своей прерванной лёгкой трапезе, не выдержала и призналась: — У меня были мысли о том, чтобы позаимствовать пару кусочков из вашей порции, но я этого не сделала.

— Спасибо, — прошептала она.

— Здешняя диета, несомненно, сделала вас стройнее, — сказала я, — но я не думаю, что они планировали продать вас. Полагаю, они по-прежнему ждут выкуп за вас.

На этот раз Леди Констанция не подняла головы и не оторвалась от еды. Нет, вообще-то мне показалось, что она дёрнулась, словно собиралась поднять голову и заговорить, но она этого не сделала. Тогда я встала напротив неё и опустилась на колени. Я была просто уверена, что она хотела что-то сказать мне, но, похоже, у неё так и не хватило духу на то, чтобы заговорить.

Вскоре миска моей подопечной, которую я поставила перед ней, окончательно опустела, и она, отодвинув её от себя, взялась за кубок, в котором была только вода.

— Наверное, это не совсем то, к чему Вы привыкли, — предположила я.

— Я благодарю за еду, — сказала она. — Это — то же, чем питаетесь вы?

— Это лучше, — вздохнула я. — Зачастую нам достаются только рабская каша и галеты.

— Сожалею, — вполне искренне посочувствовала Леди Констанция.

— Мы — рабыни, — пожала я плечами и, взяв ей миску и кубок, поднялась на ноги. — Пища рабынь, разработана таким образом, чтобы сохранять нас здоровыми, стройными и энергичными, такими, какими нас хотят видеть рабовладельцы. Всё то же самое, как с любым другим животным.

— Животным! — у моей подопечной перехватило дыхание.

— Конечно, — кивнула я. — Кстати, точно так же, как и других домашних животных, рабовладельцы могут кормить нас с руки со своего стола, когда мы стоим подле них на коленях, или бросать на пол перед нами объедки. Иногда они могут дать леденец, печенье или что-нибудь ещё. Всё зависит от настроения господина.

Я уже поворачивалась, чтобы уйти, когда испуганно уставившаяся на меня девушка прошептала:

— Пожалуйста! — и стоило мне повернуться к ней лицом, спросила: — А правда, что рабынь заставляют делать различные упражнения?

— Мы должны тренироваться, — ответила я, — Да, это важно для мышечного тонуса, совершенства фигуры, энергичности и много другого. Нам не позволено пренебрегать такими вопросами. Рабовладельцы держат это под строжайшим контролем.

— А ещё я заметила, что Ты очень чистая, — сказала пленница.

— Мы же не свободные женщины, — усмехнулась я. — Мы обязаны мыться часто. Мы должны содержать себя опрятными насколько это возможно, чтобы господин был нами доволен.