Джон Норман - Свидетельница Гора

— Вы поняла, что от тебя требуется? — осведомился офицер.

— Да, Господин, — ответила я, но как только она отвернулся, я окликнула его: — Господин!

Мужчина повернулся ко мне.

— Что Вы сделали со мной этой ночью! — крикнула я. — Что Вы заставили меня делать! Что Вы заставили меня чувствовать!

— Это — ерунда, — усмехнулся он.

— Я даже не знаю имя Господина, — всхлипнула я.

— Твоё имя — «Дженис», — бросил офицер.

— Да, Господин, — вздохнула я, а владелец моей сегодняшней ночи повернулся и ушёл.

Зато спустя считанные минуты в комнату заглянула, а потом и проскользнула рабыня. Следом за ней, держась немного позади первой, зашла и вторая. Они принялись неторопливо заниматься уборкой в комнате, протирая пыль, подметая пол, при этом медленно смещаясь в мою сторону, пока одна из них не оказалась совсем рядом.

— Тебя хорошо связали маленькая вуло, — насмешливо сказала она, глядя на меня сверху вниз.

Я сочла за лучшее не отвечать ей.

— Как здесь воняет, — сморщилась вторая, оказавшись рядом со своей товаркой. — Похоже, где-то тут завелась рабыня из подземелий.

Эти две девушки не были близнецами, но было ясно, что их тщательно подобрали одну к другой. Один рост, похожие фигуры, идентичный оттенок волос, цвет и разрез глаз. Даже туники на них были абсолютно одинаковыми, короткими, жёлтыми, шёлковыми. Мне даже стало интересно, их уже продавали как набор, или офицер подбирал их сам. А ещё меня заинтересовал вопрос, служили ли эти две кейджеры для его удовольствия вместе, или по очереди? Многие мужчины, конечно, владели больше, чем одной женщиной. Но то, как они использовали их, вместе или по отдельности, было их личным делом.

— Она — проколотоухая девка, — заметила та из девушек, что стояла ближе ко мне.

— Как бы мне хотелось, чтобы он не притаскивал сюда таких, — заявила вторая. — Это снижает репутацию нашего дома.

— Ты — земная шлюха, не так ли? — спросила первая из рабынь, и не дождавшись моего ответа, просто пнула меня под рёбра.

— Уй! — вскрикнула я от боли.

— Не так ли? — повторила она свой вопрос.

— Да! — быстро ответила я.

— Да, что? — переспросила первая рабыня.

— Да, Госпожа! — исправилась я.

— Отвечай, когда с тобой разговаривают, шлюха, — прошипела она.

— Да, Госпожа, — сказала я. — Простите меня Госпожа.

— Давай врежем ей стрекалом, — предложила ей товарка.

— Нет, Госпожа! — взмолилась я. — Пожалуйста, не надо, Госпожа!

— Ты будешь хорошей маленькой рабыней, не так ли, земная шлюха? — спросила первая девушка.

— Да, Госпожа! — поспешила заверить её я.

— И что мужчины находят в таких пышных мелких шлюхах? — поинтересовалась вторая.

— Они представляют собой великолепный набор рабских форм, — проворчала первая.

— Тут Ты права, — вздохнула её подруга.

— Но мы ведь не хуже! — заявила та, что ближе ко мне.

— Это точно, — согласилась та, что выглядывала из-за её спины.

Честно говоря, я тоже не думала, что мы так уж сильно отличались. В действительности, наши фигуры были очень похожи. Их жёлтый шелк, само собой мало что скрывал из их собственных «рабских форм». В таком случае, какое значение имело то, что я была с Земли, а они были уроженками этой планеты? В конечном счёте, разве мы все не были женщинами и рабынями?

Внезапно, заставив, вздрогнут всех нас, раздался удар в дверь.

— Гвардейцы, — пискнула первая девушка. — Тащи сюда её одежду!

Уже через несколько мгновений я стояла на ногах, с закованными в наручники за спиной руками. Рабское покрывало было наброшено мне на голову и ниспадая вниз прикрывало тело почти до икр. Оно удерживалось на мне ошейником, надетым на мою шею поверх ткани. К кольцу ошейника был пристёгнут поводок.

Все украшения, которые я носила ночью, плечевой, ручные и ножные браслеты, а также и сережки, были с меня сняты и переданы мужчинам вместе с теми шёлковыми одеждами, что были на мне вчера вечером. Эти вещи они должны были вернуть в одно место, а меня в другое.

Затем меня вывели из комнаты. Придя сюда одетой в скрадывающие фигуру одежды и вуаль, а уходя скрытой под рабским покрывалом, я оставалась неузнанной почти для всех. Таким образом, лишь немногие будут в состоянии связать меня с этим офицером.

— Ты что творишь? — в ужасе закричал хозяин подземелий.

Я обернулась и поражённо застыла посреди камеры, той самой, в которой был прикован к стене тот крестьянин.

— Повинуюсь, Господин! — испуганно пролепетала я.

— Вниз! — рявкнул он. — На четвереньки!

А мгновенно очутилась на четвереньках как раз перед крестьянином, спиной к стене сидевшим со скрещенными ногами и тупо смотревшим на меня.

Я услышала шорох и поняла, что надзиратель стянул с себя ремень. Стон сам собой вырвавшийся у меня, перешёл в отчаянный визг боли, когда этот широкий ремень со свистом обрушился на мою спину. Заливаясь слезами, я завалилась на живот.

Сквозь слёзы я смутно увидела крестьянина, всё так же спокойно сидевшего у стены и смотревшего в мою сторону, но я даже не знаю, видел ли он меня, а если видел, то понял ли происходящее.

Ремень ещё дважды упал на меня, вышибая крик и слёзы. До этого момента я даже представить себе не могла, что хозяин подземелий бывает настолько сердитым.

— Пожалуйста, Господин! — глотая слёзы, прорыдала я.

— Кто сказал тебе вести себя таким образом? — прорычал мужчина.

— Тот высокий мужчина, — скороговоркой проговорила я, — офицер, тот, которому я служил вчера вечером!

— И кто же дал тебе разрешение появляться перед этим заключенным, одетой в такое? — с угрозой в голосе поинтересовался он.

— Я поняла его распоряжение так, что я должна служить здесь в таком виде! — попыталась оправдаться я.

Вообще-то, это требование он высказал мне прямо и совершенно недвусмысленно, и хозяин подземелий, кстати, тоже слышал эти слова офицера, сказанные именно в этой камере. Я точно помнила это.

— Ты что, пытаешься замучить этого заключенного? — спросил Тарск.

— Господин? — не поняла я.

— Проси у него прощения, — прорычал он. — Немедленно!

И я поползла к крестьянину на животе. Как же мне было страшно в тот момент, как же я боялась оказаться в пределах досягаемости могучих рук этого богатыря. Я сомневалась, что даже хозяин подземелий сможет успеть прийти мне на помощь. Зато я нисколько не сомневалась в том, что у крестьянина хватило бы сил, чтобы оторвать мне голову.

— Простите меня, Господин, — еле слышно пролепетала я.

К своему облегчению, я услышала щелчок пальцев надзирателя, и торопливо я отползла от крестьянина, и только затем поднялась и опустив голову встала на колени перед хозяином подземелий.

— Я видел, как Ты можешь двигаться, — сказал Тарск, гнев которого, судя по всему уже улетучился.