Джон Норман - Свидетельница Гора

Испуганно посмотрев на него, я поскорей отвела взгляд. Мне всё ещё было трудно видеть его тяжёлые, гротескно-искривленные черты лица, криво посаженные глаза, один из которых был большего другого.

— Но Ты двигалась перед ним не так, как могла бы, — заметил монстр.

— Да, Господин, — вынуждена была признать я.

— Есть разница, — проворчал хозяин подземелий, — между тем, чтобы появиться с голой грудью и в рабской полосе перед охранниками, перед солдатами или свободными мужчинами, обслуживая их на пиру, ползая у их ног, облизывая их бёдра, танцуя перед ними, и тем, чтобы показаться в таком виде перед заключенным. Свободные мужчины могут схватить тебя из каприза и подмять под себя для удовольствия. У них есть плети, ударами которых они могут гнать тебя к мехам. Ты можешь, конечно, надеяться, что они окажутся достаточно любезны, чтобы просто использовать тебя для своего удовольствия. Но совсем не то же самое ждёт тебя в случае с закованным в цепи узником.

Я испуганно опустила голову.

— И всё же, — усмехнулся мужчина, — я уже хорошо изучил тебя. Ты двигалась не совсем так, как могла бы это делать. Почему?

— Я не знаю, — попыталась увильнуть я.

— А я-то думал, что Ты не одна из тех мелочных наглых рабынь, — проворчал он, — которую нужно привязать за запястья к потолочной балке и хорошенько выпороть.

— Господин? — дёрнулась я как от удара.

— Тебе было сказано мучить его, не так ли? — осведомился Тарск.

— Да, — быстро кивнула я.

— И Ты делала это? — уточнил хозяин подземелий.

— Конечно, Господин! — с жаром попыталась уверить его я.

— Знаю я тебя, земную шлюху, — буркнул мужчина. — Ты можешь даже скалу вынудить кричать от потребностей, но здесь Ты этого не сделала.

— Простите меня, Господин! — всхлипнула я.

— Ты колебалась и саботировала приказ.

— Простите меня, — простонала я, чувствуя холод охватывающего меня ужаса.

— Ты что, боишься его? — спросил надзиратель.

— Да, — закивала я головой. — Я боюсь его.

— Он прикован цепями, — напомнил Тарск.

— Да, Господин.

— Он не может причинить тебе боль, — добавил он.

— Да, Господин, — согласилась я.

— Получается, Ты могла мучить его совершенно безнаказанно, — заметил хозяин подземелий.

— Да, Господин.

— Но Ты отказалась так поступить, — заключил мужчина. — Ты сдерживала себя.

— Простите меня, Господин, — взмолилась я.

— А может тебе просто не кажется благородным, мучить беспомощного пленника? — вдруг поинтересовался Тарск.

— Да, Господин, — прошептала я.

— И как Ты думаешь, я разрешил бы это? — спросил он.

Я поражённо уставилась на него, а потом испуганно вздрогнула, опустила глаза, и в страхе прошептала:

— Нет, Господин. Вы не позволите этого.

В камере повисла напряжённая тишина. Наконец, я не выдержала и подняв голова в страдании воскликнула:

— Тогда кому я должна повиноваться? Офицер приказал мне одно, а Вы говорите другое! Чьи приказы я должна выполнять?

— Ты. Повинуешься. Мне! — выделяя каждое слово, отрезал хозяин подземелий.

— Но разве его должность не выше вашей? — робко поинтересовалась я.

— Да, — кивнул он. — Он выше меня, но Ты повинуешься мне.

— Господин? — спросила я.

— Потому, что я ближе к тебе чем он, — шёпотом пояснил Тарск.

И его шёпот заставил меня задрожать даже сильнее, чем если бы он прокричал это. Да, я действительно была в прямом подчинении у тюремного надзирателя. Именно в его подземных апартаментах находилась моя конура. Именно на стене этой комнаты висела та плеть, которой мне следовало бояться в первую очередь. И именно Тарск был тем человеком, в пределах прямой досягаемости которого я находилась. Я была полностью в его власти, и полностью зависела от его милосердия. Он мог сделать со мной всё, чего бы ему ни захотелось. Но теперь я была напугана ещё и тем, что понимала, что хозяин подземелий откровенно нарушал приказ своего начальника. Впрочем, он правил здесь так, как считал целесообразным. А значит, это была его ответственность.

— Кому Ты повинуешься? — строго спросил надзиратель.

— Вам, Господин, — ответила я.

Хозяин подземелий повернулся к крестьянину и заговорил своим хриплым, булькающим голосом:

— Она — всего лишь глупая рабыня, а я просто глупый тюремщик. Простите нас. Этого больше не повторится.

Крестьянин всё так же безразлично смотрел в нашу сторону. Я не думала, что он понял хоть что-то из того, что здесь происходило.

— В будущем, — сказал тюремный надзиратель, уже обращаясь ко мне, — Ты будешь обслуживать этого заключённого с заботой и уважением.

— Да, Господин, — склонив голову, отозвалась я, но тут же вскинулась, и позвала уже отворачивавшегося мужчину: — Господин!

— Что? — спросил он, обернувшись.

Я согнулась до пола и поцеловала его ноги.

— Спасибо, Господин, — поблагодарила я его.

Хозяин подземелий отступил прочь от меня, резко разорвав дистанцию, но затем, уже спокойно отвернулся и направился к двери камеры.

Я же, не вставая с колен, быстро собрала миски из-под воды и еды узника. Собственно я и пришла в камеру, чтобы забрать и наполнить их.

Перед самой дверью надзиратель остановился и оглянулся, посмотрев на прикованного узника.

— Время сева уже пришло? — спросил тот.

— Нет, — ответил ему хозяин подземелий.

Может я и ошиблась, но мне показалось, что перед тем как Тарск отвернулся, я заметила, как на его щеке блеснула влажная дорожка.

— Господин! — окликнула я его, пока он ещё не успел выйти, а когда он повернулся боком ко мне, спросила: — Как мне одеваться для работы здесь?

Разумеется, я, так же, как и он знала, каково было требование того офицера.

— Ты будешь в тунике, — ответил Тарск.

— Да, Господин, — кивнула я, понимая, что она только что, фактически, взял всю ответственность на себя.

— Но Ты можешь не волноваться, соблазнительная Дженис, — усмехнулся Тарск. — Видеть тебя в рабской тунике будет достаточным мучением для любого мужчины.

— Да, Господин, — вздохнула я.

Я ликовала. Моё сердце колотилось в груди, словно птица пойманная в клетку.

— Рейдеры возвращаются! — слышала я радостные крики со всех сторон. — Рейдеры возвращаются!

— Вставайте на колени здесь, под кольцом, — велела я. — Быстрее!

— Ты видишь его где-нибудь? — спросила меня свободная женщина, которая носила ошейник с надписью «Тута», вполне подходящей ей рабской кличкой.

— Нисколько не сомневаюсь, что он, как и в прошлый раз, ошивается где-то поблизости, — проворчала я. — Сейчас, то самое время, в которое мы здесь обычно появляемся. Ну всё, мы погуляли, теперь пора к кольцу.

Бросив взгляд вверх, я разглядела вдали вереницу тарнов, приближавшихся к городу. Это было пугающее зрелище, но одновременно и необыкновенно красивое. Довольно трудно было их сосчитать, но мне показалось, что их было не меньше сотни. Они должны были зайти на посадку в район между утёсом и складами. Многочисленная толпа горожан торопилась пересечь террасу, стремясь поскорее миновать мост, и достичь посадочной площадки. Для местных жителей возвращение воинов из набега являлось чем-то вроде общенационального праздника где-нибудь на Земле. А вот моя подопечная свободная женщина, поднимаясь на носочки и напряжённо обшаривая толпу глазами, смотрела совсем в другую сторону.