Джон Норман - Свидетельница Гора

— Остался вопрос свободных женщин, — напомнил офицеру другой мужчина.

— Верно, — буркнул тот, и они отошли в левую сторону от меня, где собралась кучка горожанок, признавших себя рабынями.

— Их шестеро, — сообщил один из мужчин, граждан города, которые остались охранять женщин и не позволить им улизнуть от правосудия.

Женщины испуганно смотрели на подошедшую к ним группу военных. Они отчаянно моргали и щурились, ослеплённые светом факела, поднесённого почти вплотную к ним. Женщины пытались, насколько возможно, прикрыть лица руками.

— Встать на колени в шеренгу, лицом к капитану, — приказал им солдат.

— Но мы же без вуалей! — попыталась протестовать одна из женщин.

— Руки на бёдра, — прорычал солдат. — Спины выпрямить. Не разговаривать.

Горожанки поспешно сформировали что-то похожее на шеренгу. Офицер прошёлся вдоль этого импровизированного строя, осмотрев каждую из них.

— Те самые? — уточнил он.

— Так точно, Капитан, — ответил солдат.

— Капитан! — негодующе воскликнула одна из женщин.

— Разговорчики! — рявкнул на неё солдат.

— Может принести плеть, — предложил один из гражданских.

— У меня как раз с собой, — послышался чей-то голос, и в руку мужчины легла плеть.

Осмелившаяся протестовать женщина резко отпрянула, встала на коленях ровно и буквально втиснула ладони в бёдрах.

— Спины прямо, — строго предупредил солдат, и женщины, на этот раз безропотно, выполнили команду.

Их снова подвергли унизительно детальному осмотру. Женщины, непривычные к такому пристальному вниманию, начали отчаянно дрожать.

— Что будем делать с ними? — полюбопытствовал один из гражданских.

— Они сами объявили себя рабынями, — пожал плечами офицер. — Вот пусть ими и будут.

— Нет! — наперебой закричали женщины. — Нет!

В следующий момент предупреждающе хлопнула плеть.

Тех, кто вскочил на ноги, схватили и бросили назад, прямо на остальных. Парочка женщин попытались повторить попытку прорваться к свободе два и даже три раза, но не в их силах было миновать кольцо мужчин. Каждый раз их безжалостно отбрасывали назад, пока они не осознали тщетность их суеты и не замерли на коленях вместе с остальными своими товарками. Теперь бывшие свободные женщины испуганно дрожали, жались одна к другой и умоляюще смотрели на окружавших их мужчин, солдат и гражданских.

А затем на них обрушилась плеть! Послышались крики боли. Женщины окончательно сбились в кучу, пытаясь спрятаться одна за другую. Одна из них попыталась встать, совсем немного, чуть-чуть разогнуть колени, и поднять руку, чтобы защититься от удара, но её уже следующим ударом вернули на место, после второго она начала умолять о милосердии, а третий удар бросил её на живот. Женщина прикрыла голову руками и протяжно завыла. Теперь она на собственном опыте изучила, что такое плеть, и каково это почувствовать её на себе. Пара женщин осталась стоять на коленях, не пытаясь увернуться, или спрятаться, лишь протянули руки к мужчинам и сразу принялись выпрашивать пощады, но плеть упала и на них. Теперь они рыдали в голос, склонившись вперёд так, что почти сложились вдвое. В конце концов, прежде относительно ровный строй превратился рыдающую, подвывающую кучу, сбитую из голых тел, окружённую рассерженными мужчинами.

Наконец, плеть прекратила свою свистящую песню, под суровую мелодию которой, женщины хорошо изучили, как им отныне следует себя вести.

— Сковать их за шеи, — приказал офицер, — отвести в загоны и проконтролировать, чтобы к утру они уже были заклеймены.

Цепи не заставили себя долго ждать. Вскоре все шесть женщин были скованы в караван шей. Теперь они снова стояли перед офицером на коленях, в одну шеренгу, лицом к нему. Наверное, странно чувствовали себя эти свободные женщины, оказавшись в железных ошейниках, соединённых с другими такими же цепями.

— Пожалуйста, не надо больше плети! — вдруг заплакала одна из них, не сводя глаз с руки мужчины, поигрывающей этим атрибутом.

— Не надо нас больше бить! — взмолилась другая, съеживаясь в ужасе.

— Пожалуйста, не бейте нас! — поддержала её третья.

— Как рабыням, — усмехнулся офицер, — вам, скорее всего, придётся довольно часто встречаться с плетью.

Одна из женщин горестно застонала. Мне почему-то показалась, что именно она прежде была особенно жестокой с рабынями. Теперь она на своей шкуре почувствовала, что такое плеть. Она владела рабынями? Если так, то она, несомненно, считала плеть очень эффективным инструментом для управления ими. Похоже, только что она обнаружила, что она будет точно так же эффективна и при управлении ей самой.

— Вы готовы повиноваться? — осведомился капитан.

— Да, да! — наперебой поспешили заверить его женщины.

— Направо, — по-военному скомандовал он.

Пленницы, не вставая с колен, дружно повернулись и встали в колонну, одна за другой, правым боком к стене.

— Смотреть вперёд, глаз от затылка впередиидущей не отрывать, — предупредил их офицер.

Головы женщины словно застыли в одном положении.

— Теперь, будете учиться быть женщинами и ублажать мужчин, — сообщил им капитан.

У одной из женщин перехватило дыхание. Две другие заметно задрожали.

— И проследите, чтобы их продали из города, — добавил офицер, повернувшись к товарищу в синей тунике.

Из колонны женщин послышались всхлипы, а потом и плач.

— Желаете получить отчет об этом, Капитан? — поинтересовался писец, поглаживая коробку, висевшую на его левом боку.

— Нет, — буркнул офицер. — Нечего вообще об этом упоминать в ваших отчетах. Они опозорили город и Домашний Камень. Пусть они идут своим путём, а мы постараемся забыть о них. Пусть в истории города о них не будет никаких упоминаний, словно их никогда не было.

Одна из женщин зарыдала.

— Руки за спину, — скомандовал солдат, которому поручили отвечать за этот маленький караван. — Левый локоть держать правой рукой, а правый локоть — левой.

Женщины покорно завели руки за спину, держа предплечья параллельно земле. Кстати, иногда руки женщин связывают в таком положении.

— На ноги, — отдал следующую команду солдат. — С левой ноги! Марш!

Через пару секунд караван промаршировал мимо меня. Потом, проведя женщин вдоль стены, солдат свернул своих подопечных за угол. Насколько я понимаю, дольше он отконвоировал их через мост на посадочную площадку, а оттуда, мимо складов к рабским загонам.

Признаться, мне было даже немного жаль этих свободных женщин. Но с другой стороны, мне кажется, что они, так же, как и я сама, в отличие от мужчин, которые, возможно, были просто не в состоянии этого понять, чувствовали, что судьба, назначенная им, вовсе не была столь уж печальной, как это можно было бы предположить. Честно говоря, я порой думаю, что мужчины, не могущие этого понять, просто глупцы. Быть женщиной, настоящей женщиной, во всей безграничности этого понятия — разве можно это рассматривать как незавидную судьбу? Это — настоящее удовольствие! Это — возбуждающе, волнующе, глубоко, высоко, прекрасно и великолепно! Признаться, иногда мне даже немного жаль мужчин. Правда, я сразу испуганно одёргиваю себя, поскольку не стоит забывать, что, в конце концов, это они — наши владельцы.