Джон Норман - Свидетельница Гора

— Ты не можешь любить меня, — стоял на своём мужчина, — поскольку я буду строгим хозяином.

— Так будьте таким, — сказала я.

— Я не отношусь к тому виду мужчин, которых, как я слышал, вы, женщины Земли, предпочитаете, — предупредил он.

— Не верьте всему, что о нас говорят, Господин, — вздохнула я.

— О-о? — протянул господин с вопросительными нотками.

— Неужели Вы думаете, что мы действительно предпочитаем управляемых слабаков, сдавших свою власть? — поинтересовалась я. — Вы думаете, что такие, могут взыскать с нас глубины нашей женственности? Конечно, я не могу говорить за всех женщин Земли, но я могу говорить, по крайней мере, за одну из них, за саму себя. Я хочу сильного и властного мужчину, того, кто будет наслаждаться мной, и со всей своей энергией и страстью жаждать заполучить меня, того, кто поставит меня на место, и удержит меня там, как женщину, и проследит, к моей и своей радости и удовольствию, чтобы я получила заслуженное обращение. Лично я хочу такого мужчину, который был бы настолько сильным, умным, энергичным, властным, бескомпромиссным и могущественный, что я перед ним не могла бы быть ни чем иным, кроме как его презренной рабыней.

— Ты — действительно рабыня, — заключил он.

— Да, Господин, — согласилась я.

— Значит, женщины Земли хотят настоящих мужчин? — осведомился он.

— Господин? — не поняла я.

— В биологическом смысле, — пояснил он, — а не неком политическом или каком-либо другом, актуальном в данный конкретный момент времени.

— Да, Господин, — прошептала я. — Мы кричим о них в темноте, Господин.

— Моя жизнь, — рассеянно сказал он, пристально глядя в потолок, — теперь стоит очень немного.

— Господин?

— Я не выполнил порученное мне задание, — проговорил мужчина. — Я предал своих работодателей, а это, уверяю тебя, совсем не те люди, которые станут смотреть сквозь пальцы на подобное упущение. Я больше не могу вернуться в Тельнус. У меня практически нет шансов на то, чтобы выжить. Меня выследят и убьют. Если Ты будешь со мной, то тебя ждёт та же судьба.

— Но зато тогда я умру вместе с вами, — прошептала я.

— Хватит лгать, — вздохнул мой господин. — Ты можешь убить меня сейчас.

— Я не лгу, — сказала я. — Я лучше воткну кинжал в своё сердце.

— Ты можешь убить меня, — повторил мужчина.

— Никогда, — покачала я головой.

— Бей, — приказал господин и закрыл глаза.

Остриё ножа висело прямо напротив его сердца. Мне достаточно было просто немного наклониться вперёд и надавить всем своим весом, и сталь вошла бы в его тело по самую рукоять, скорее всего пронзив его сердце насквозь.

— Нет, — отказалась я, а когда мужчина открыл глаза, повторила: — Нет. Простите меня, Господин.

— Команда должна быть повторена? — строго спросил он.

— Повторите это хоть тысячу раз, — прошептала я. — Я не буду этого делать.

— Ты отказываешься мне повиноваться? — удивился господин.

— Простите меня, Господин, — вздохнула я. — Да, Господин.

— Почему? — поинтересовался он.

— Я люблю Вас, — ответила я.

— И Ты готова умереть, за своё непослушание? — уточнил мужчина.

— Да, Господин, — кивнула я, задрожав под его пристальным взглядом.

Мне вдруг пришло в голову, что если бы он убил меня в наказание за непослушание, то, тем самым, выполнил бы своё задание. Какая разница его начальникам, как именно и за что я была убита?

— Бей, — потребовал мужчина.

— Нет, — мотнула я головой. — Простите меня, Господин.

— У тебя нет никакого другого выбора, — объяснил он.

— Есть, Господин, — заявила я.

— Какой? — удивился мужчина.

— Вот этот! — крикнула и, подняв зажатый в обеих руках нож, повернула его к себе остриём и закрыла глаза.

Как бы близко от моей груди не было лезвие ножа, но оно не успело даже оцарапать мою кожу. Его сильные руки оказались так же быстры как молния. Я вдруг почувствовала, что мои запястья беспомощно зажаты в его руках. Вскрикнув от боли в вывернутых суставах, а разжала кулаки. Нож зазвенел по каменному полу.

— Маленькая дура! — рявкнул мужчина, а затем, вскочив, дёрнул меня за запястья поставив на ноги и заглянул в глаза.

Меня поразило отчаяние, которое я успела прочитать в его взгляде. Потом, ослабив хватку, он медленно опустил меня вниз, пока я снова не оказалась на коленях перед ним.

— Послушай меня! — прорычал он.

— Да, Господин.

— Ты не можешь покончить с собой, — заявил мужчина, всё ещё удерживая мои запястья в своих руках. — Я запрещаю тебе это. Слышишь?

— Да, Господин, — испуганно пролепетала я.

Сердито отбросив мои запястья, так, что я завалилась на бок, он подобрал нож и вложил его в ножны. Затем, раздражённо отшвырнув ремень с ножнами далеко в сторону, мой господин поднял свой плащ и, набросив его на меня, потребовал:

— Голову не поднимай.

Я быстро встала на колени, и низко опустила голову.

— Почему Ты не убила меня? — спросил он.

— Потому, что я люблю вас, — ответила я.

— Даже притом, что Ты знала, что твой отказ повиноваться может стоить тебе твоей собственной жизни?

— Да, — кивнула я.

— Интересно, — сказал мужчина.

— Я лучше умру, чем раню вас.

— Почему? — поинтересовался он.

— Я — рабыня моего господина, — объяснила я.

Тогда он присел подле меня и, взяв пальцами за подбородок, поднял мою голову и заглянул в глубину моих глаз. Но уже вскоре я отвела взгляд. Для рабыни бывает очень трудно, почти невозможно, выдержать изучающий взгляд своего господина.

— Что же Ты за рабыня такая? — спросил меня он.

— Господин, пожалуйста! — взмолилась я.

— Говори, — приказал мужчина, сжав пальцы на моём подбородке.

— Я признаю себя любящей рабыней моего Господина, — прошептала я.

— Моей любящей рабыней? — повторил он.

— Да, мой Господин, — заверила его я. — Я знаю, что Вы не можете испытывать ко мне нежных чувств. Я знаю, что Вы можете презирать меня, и даже ненавидеть. Но для меня это не имеет значения. Это не важно. Какой бы ничего не стоящей ни была моя любовь, любовь никчемной рабыни, знайте, что она принадлежит вам, она полностью и всецело ваша. Я — ваша любящая рабыня.

Господин поднял плащ и накинул его на мои плечи, а я подняла на него свои полные слёз глаза.

— Я не достоин, быть любимым, — вздохнул он. — Я предал свою честь. Я не выполнил порученного мне задания.

— А так ли это правильно, что весь мир попадёт в руки Луриуса из Джада? — спросила я. — Разве он не безумен? Разве он не тиран?

— Он — мой Убар, — объяснил мужчина.

— У чести, — вдруг вспомнила я, — много голосов и много песен.

Мужчин пораженно уставился на меня.

— Это — высказывание воинов, — проговорил он. — Это записано в их кодексах. Давно мне не приходилось слышать этого. Кажется, я уже успел позабыть, что там написано. Откуда Ты, рабыня, можешь знать это?