Джеймс Айлингтон - Тень ушедшего

– Так ты знала?

– Точно – нет. Знала, что мы применим сосуды против слепцов, и знала, что только в Надзоре их сохранилось достаточно. Мне пришло в голову несколько путей, ведущих к такому исходу; среди прочих – поставить тебя рядом со Стражем Севера.

Аша помолчала. Ей не нравилась мысль, что Шадрехин заранее обдумала план добраться до сосудов, но в конечном счете это мало что меняло.

– Так ты…

– Авгур? Нет, – в ответе Шадрехин проскользнула усмешка. – Я объясню, откуда узнала, если ты объяснишь, как узнала, что не Скайнер тут главный. И что я женщина.

– Боюсь, этого рассказать я не могу.

– Я так и думала. – Шадрехин с сожалением вздохнула. – Тогда оставим эти тайны до другого раза. – Женщина встала, давая понять, что разговор окончен. – И еще, Ашалия. Ни меня, ни Скайнера в «Когте» не будет, так что я дам знать своим людям, чтобы они повиновались тебе. Они сделают, что ты сочтешь нужным, пойдут, куда ты позовешь.

У Аши брови полезли на лоб, но девушка поспешно кивнула. Ответственность велика, но так ей было спокойнее, чем если бы приказы отдавала Шадрехин.

– Еще одно, – заговорила Аша, тоже вставая. – У меня для тебя послание, хотя я его сама не понимаю. Подарок от человека по имени Давьян.

– Подарок от незнакомца? – усмехнулась Шадрехин.

Аша не ответила на шутку.

– Послание говорит, что Тал’камар хочет забрать Ликаниус в Колодцы.

Шадрехин окаменела. На долю секунды лицо ее выразило ужас и восторг, но тут же разгладилось, перейдя к острому любопытству. Женщина долго, сосредоточенно смотрела в глаза Аши.

– Ты уверена, что именно так? – Девушка, вздрагивая под этим взглядом, кивнула. – И больше ничего?

– Ничего.

Еще несколько секунд Шадрехин постояла, рассеянно потирая большой палец указательным.

– Давьян, – пробормотала она. – Превосходно. Передай, пожалуйста, что я у него в долгу. – Смерив Ашу взглядом, она снизошла до уважительного кивка. – Однако сейчас мы обе нужны в других местах, так что тебе придется откланяться. Рада знакомству, Ашалия. И не сомневаюсь, что наши дороги еще сойдутся.

Она улыбнулась напоследок и вышла из комнаты. Вот так скоро все и решилось.

Аша, последовав совету Шадрехин, направилась к выходу, гадая на ходу, что бы могло означать послание Давьяна. Впрочем, эта мысль на сей раз занимала ее недолго: оказавшись за дверью, она вздохнула, приходя в себя, и двинулась обратно ко дворцу. Ключ от хранилища был уже у нее, а вуаль позволяла входить и выходить незамеченной. Впереди по улице прошел обход стражи: каждое движение солдат выдавало их напряжение. Аша очень хорошо понимала, что чувствуют стражники.

События надвигались, и она представления не имела, как они обернутся.

А время было на исходе.

Угрюмо уставившись перед собой, Давьян вместе со старшим Эйлинаром спускался по очередной лестнице. Тускло освещенные, грубо вырубленные каменные ступени уводили все глубже в сердце Тола Атьян.

– Ты сердишься, – отметил, покосившись на спутника, Нашрель.

– Да. – В смятении чувств Давьяну было не до вежливости. Несколько секунд он молча скрипел зубами, потом, не сдержавшись, зло бросил:

– Ваш Совет неправ в своем решении. Исцеляя раненых, одаренные могли бы спасти много жизней.

Нашрель ответил примирительным жестом.

– Я на твоей стороне, Давьян. Будь по-моему, мы бы сейчас были на Забрале, а не здесь. Однако, – сдержанно добавил он, – доводы противников не лишены смысла. Вправе ли дворец ожидать от нас помощи, отказывая в изменении догм, лишая даже возможности защитить себя?

– Но вы даже не пытались договориться, – досадливо возразил Давьян.

– Мы же объяснили: если догмы не обсуждаются, в разговорах об остальном тоже мало смысла.

– Но если вы хотя бы…

– Дело не только в упрямой приверженности короля догмам, Давьян. – Нашрель, остановившись, обратил к мальчику серьезное лицо. – Сколько злобы он на нас вылил и открытых угроз! Этого забыть невозможно. Пойми: все мы помним Невидимую войну, словно она закончилась вчера, а слова, доходящие до нас из дворца, ворошат старые воспоминания. Старые страхи.

– Итак, решено прятаться здесь в надежде, что все обойдется?

Теперь Нашрель насупился.

– Ты мог бы выказать немного уважения, – ответил он, с трудом скрывая гнев. Давьян покраснел, поняв, что позволил себе лишнее, однако Нашрель, не дав ему ответить, продолжил: – Понимаю твое недовольство, но старшие Совета во время войны пережили такое, что тебе и не снилось. С тех пор многие из них лишь в этих стенах чувствуют себя в безопасности. Судьбы, четверо из них за без малого двадцать лет ни разу не покидали Тола! Страх сидит глубоко, Давьян, и с ним не так просто справиться. Особенно когда король дает ему новую пищу.

– Быть может, ты и прав, – качая головой, согласился Давьян. – Но это не оправдывает решения бросить на произвол судьбы остальных. И не дает им права зарыть голову в песок, когда слепцы угрожают городу. Даже одаренные Тола Шен это поняли.

Нашрель ответил не сразу. Лестницы и переходы сужались; теперь Давьян мог бы, растопырив локти, коснуться обеих стен разом. Самый камень Илин Тор, наверху светло-коричневый и выглаженный искусством Зодчих, здесь перешел в грубо обтесанные глыбы черной вулканической породы. Душный воздух был пронзительно холодным. Давьян дрожал даже под толстым плащом.

Наконец старший вздохнул.

– В твоих словах есть своя правда, Давьян. А известие о Шене меня удивило. Но Совет принял решение. Что сделано, то сделано. – Нашрель покачал головой. – Радуйся уже тому, что тебя допустили к Тенвару. Я, признаться честно, и на это не рассчитывал после твоей… после того, как ты выразил неодобрение нашему решению отказаться от боя. К тому же не в обычае Тола Атьян допускать чужаков к своим пленникам.

Давьян только крякнул в ответ.

– А мне не особо понравилось, когда меня заставили их читать, словно фокусника перед гостями! – недовольно бросил он.

– Им нужно было убедиться, что ты в самом деле авгур… проверить, не лжешь ли, прежде чем открывать тебе вход. Это не назовешь неразумным. Как бы то ни было, – чуть заметно улыбнулся Нашрель, – Фертин и Иелса наверняка жалеют, что вынудили тебя.

– Сами напросились, – фыркнул Давьян.

– И то верно, – усмехнулся Нашрель.

Они свернули в новый проход: свечение сути здесь заменяли обычные факелы, расположенные так редко, что в промежутках стены заливала чернильная тьма. Звучали только шаги двух людей по твердому камню, и этот слабый звук быстро замирал во мраке.

Они вышли в длинный коридор, шире и светлее прежнего. Здесь сплошной черный камень стен прерывался железными дверями с зарешеченными окошками. Судя по кашлю из-за нескольких дверей, темницы не пустовали. Давьян с проводником остановились перед дверью в самом конце коридора. Мальчик различил в темноте камеры скрюченную человеческую фигуру. Дождавшись, пока Нашрель отодвинет стальной засов, он обратился к старшему.