Джеймс Айлингтон - Тень ушедшего

Вирр помедлил с ответом.

– С детства мне помнится, что он ненавидел одаренных как никто другой, – начал он, решившись. – Но когда узнал, что я один из них… – мальчик неловко пожал плечами. – Думаю, это его изменило. Изменило его взгляд на нас. Он пожалел, что создал догмы такими, каковы они есть, но изменить ничего не мог – он уже использовал свою связь с сосудом. В следующий раз ею можно воспользоваться только после перехода на меня.

Давьян наморщил лоб: ему трудно было представить, что Страж Севера желает добра одаренным. Однако Вирр не лгал.

– А твой дядя? Если он все это одобрил, почему ему самому не найти какого-нибудь одаренного для изменения догм?

– Они с отцом, может, и согласны в том, что догмы следует изменить, но Толам ни один из них не доверяет, – признался Вирр. – Клятву над пробужденным сосудом должен произнести одаренный, а ему ничего не стоит изменить предписанные слова, и никто тогда не сможет ему помешать. – Вирр вздохнул. – Честно говоря, я надеялся, что отец, дождавшись моего возвращения, использует меня. Раньше, когда мне все это объяснили, я был слишком молод и не владел своим даром, но теперь…

Давьян покивал. Голова у него плыла.

– А кто еще знает?

– Насколько мне известно, всю правду знают очень немногие – отец и дядя, совет Тола Атьян, Та-лен и старшие в Каладеле… – лицо его почему-то дрогнуло, как от боли. – Теперь, когда я наконец рассказал тебе, мне полегчало.

Давьян наклонил голову.

– Нелегко тебе, наверное, было молчать. – Он озабоченно взглянул на друга. – А почему Каралина отказала нам в убежище? Ты что… За косы ее дергал в детстве или что?

Вирр досадливо крякнул.

– Дергать-то дергал, но отказала она не потому. Решила, что спрятать нас не сумеет, а если попадется на такой попытке, дезриелиты придут в ярость. – Мальчик махнул рукой. – Сказала, что боится войны и все такое.

– Самый подходящий человек, чтобы переписать догмы, – усмехнулся Давьян.

Вирр сухо улыбнулся, но лицо его осталось печальным.

– Еще вопросы есть?

Давьян пожал плечами.

– Будут, конечно, и еще, но не теперь… – Он весело спохватился. – Да, еще один, очень важный.

– Это какой? – поднял бровь Вирр.

– Мне теперь называть тебя «ваша милость»?

Вирр фыркнул.

– Нет, что ты, это к моему отцу. – Он выдержал паузу. – А ко мне обращайся «ваше высочество» или, если хочешь, «мой принц».

Давьян посмеялся, но быстро стал серьезным.

– Я, само собой, никому не скажу, Вирр, но ты, по-моему, должен рассказать и Терису. Он рисковал жизнью, прикрывая нас в пути. Он заслуживает откровенности.

Вирр поморщился.

– Еще несколько часов назад я бы с тобой согласился, но… Дав, Каралина помнит, как его судили. Говорит, что свидетельства против него были более вескими, чем следует из его слов. Свидетели слышали крики жертв. По всей видимости, он пытал убитых перед смертью. Обезобразил их.

Давьян помолчал.

– Не могу поверить, – наконец заявил он. – Надзор без труда нашел бы на все готовых «свидетелей». Однако… Что ты думаешь?

Вирр покачал головой.

– Почему он убил тех людей, мы знаем. И он, на мой взгляд, вовсе не похож на человека, который наслаждается убийством, так что, если бы меня спросили, правдивы ли рассказы о пытках… Может, имелись в виду ножевые раны, как знать? – он пожал плечами. – Нас он спас. Мне этого достаточно.

Давьян с облегчением улыбнулся.

– Согласен.

После короткого молчания Вирр, стиснув зубы, проговорил:

– Еще одно, Дав. Очень серьезное. – При виде его лица Давьяна захлестнул темный ужас, хотя он не знал причины. Как будто весь предшествовавший разговор, как ни трудно он дался Вирру, был для него лишь способом оттянуть другое.

– Что такое?

Вирр хотел взглянуть ему в глаза, но не выдержал и отвел взгляд.

– Ужасное известие, – тихо проговорил он.

Аша неотрывно глядела в окно. Слова Элосьена все не укладывались у нее в голове. – Так Вирр… Торин… Мог бы изменить догмы. Сам… – ошеломленно повторила она.

– Только после моей смерти, а это, надеюсь, не слишком скоро, – суховато поправил Элосьен. – Но да. Мы подозреваем, что в этом причина атак – тот, кто его ищет, видимо, знал, что он был в школе, но не знал, в которой. Первые две атаки, возможно, предназначены были его устрашить. – Герцог горестно покачал головой. – Узнав об этом, мы попытались без шума вернуть принца домой… Но похоже, только сыграли на руку тем, кто его искал.

Аша молча покивала, спеша собраться с мыслями, переварить услышанное за эти несколько минут. Вирр – сын Стража Севера. Не укладывается в голове. Но она не сомневалась, что Элосьен сказал ей правду. Теперь, зная, она даже находила между ними сходство в чертах.

Аша прикрыла глаза, разбираясь в сумбуре чувств. Вирр стал причиной атаки на Каладель. Из-за которой погиб Давьян и все ее друзья. В животе у нее разгорелся беспричинный, раскаленный добела гнев – но, к счастью, он так же быстро остыл. Обвинить навлекшего на них опасность Элосьена было соблазнительно, но в нападении виноват не он. И не Вирр, и не Тол. Виноваты те, кто напал. В кого бы они ни метили.

– Кто мог знать, где он? – спросила наконец девушка, сдерживая дрожь в голосе. – Вряд ли многие.

Элосьен пожал плечами.

– Таких было больше, чем ты думаешь: для начала весь Совет Атьяна. Нашрель согласился мне помочь только на этом условии. Сказал, что не станет действовать за спиной у своих. – Герцог потер лоб. – О том, что Торин в Каладеле, знал он. Остальным местонахождения не сообщали. Поэтому, среди прочего, я не спешу делиться с ними сведениями.

– Вы думаете, это кто-то из них?

– Возможно, – вздохнул Элосьен. – По правде сказать, кто-то мог просто проговориться. Случайное словцо залетело не в те уши… Не так много и надо для этого.

Аша рассеянно кивнула, думая о своем. По словам Элосьена, тела Вирра среди погибших в Каладеле не нашли, а значит, он мог выжить. Это, конечно, удивительная новость… И все равно она поймала себя на том, что немного хмурится – герцог, к счастью, не видел ее лица, обращенного к окну.

Аша всего час провела во дворце, а Элосьен, насколько она могла судить, рассказал ей все. Все . Она, конечно, ждала от него откровенности, но такое доверие после столь короткого знакомства представлялось… странным. Неизвестно почему, все происходящее внушало ей беспокойство.

Девушка прикусила губу. Отчасти ее тревога могла объясняться тем, что многое приходилось теперь решать заново. Шадрехину она не могла передать того, что узнала: нельзя, чтобы несчастье Вирра использовали против его отца, пусть даже намерения у Шадрехина самые лучшие. Аша не знала, чем рискует, утаивая услышанное от Скайнера, но об этом можно было подумать потом.