Джосайя Бэнкрофт - Восхождение Сенлина [litres]

Мой дорогой Том,

прости за драматизм, но мне конец. Комиссарские «синие колокольчики» идут за мной, и я не сомневаюсь, что им нужна моя борода. Долги, как финансовые, так и космические, меня настигли. Можно сказать, схватили за хвост. Это печальная история.

Я, друг мой, пытался вернуться домой. Эта история длиннее, чем я рассказывал. Думаю, ты, великий знаток мрачных гримас, поймешь, насколько трудно быть откровенным, повествуя грустные истории о прищемленном хвосте.

Огьер – надежный человек. Характер у него невыносимый, но на него можно положиться. Доверяй ему. Я думаю, он никогда не поступал вопреки совести. Я же сошел с этого пути несколько лет назад и с той поры жил счастливо. По крайней мере, пока один чокнутый турист не заставил меня действовать. (Настоящим я признаюсь всем случайным читателям этого письма: я являюсь вдохновителем заговора против Комиссара. Том совершенно невиновен; он слишком лишен воображения, чтобы придумать такой план.)

Том, как лучший ученик башни, приглядывай за женой. Легче принять то, кем ты стал, чем вспомнить, кем ты был. Иди за ней.

До жути твой,

Подпись сошла с края страницы.

Он прочел письмо дважды, а затем отпустил по ветру. Лист метнулся между склоненными головами обескураженных красавиц, а затем исчез, пролетев сквозь арфовые струны такелажа. Лучше было избавиться от записки. Сенлин не понимал намеков Тарру на совесть или космический долг, и его удивило, что тот с последним глотком свободы назвал Огьера надежным. Но заявление не было плодом сбитого с толку разума. Сенлин его прекрасно понял.

Из окна их вагона несколько недель назад башня казалась тонкой, словно трещина в зеркале. Теперь она выглядела широкой, как горизонт. Край башни был похож на изогнутый серп луны. Сенлину казалось, они движутся по орбите вокруг нее, он чувствовал ее необъятность и притяжение. Они пролетели так близко от стены из светлого песчаника, что Сенлин спросил себя: а что происходит, когда газовая оболочка задевает башню? Она лопается? Загорается? Или вскрывается и медленно сдувается, пока судно не падает с небес? Глядя на аэростат наверху, он изумился хрупкости воздушного корабля. Они болтались, прицепленные к штуковине, которая выглядела непрочной, как шелковая кофточка.

Никто другой не беспокоился, поэтому Сенлин предположил, что все совершенно нормально, и опять погрузился в умиротворение, отдыхая от перенесенного ужаса. Огромные блоки, из которых возвели башню, были размером с комнату. Их покрывали пятна древней краски и декоративная резьба в виде извилистых линий и узлов. Поверхность напоминала Сенлину старинный ковер – хорошо сделанный, изрядно послуживший артефакт. Но все это великолепие тратилось впустую на его попутчиц, которые, похоже, находили окрестности скучными, как неосвещенный железнодорожный туннель.

Корабль с проворством фрегата несся по извилистому курсу вверх и вокруг башни. Они взлетали, как лента майского дерева. От этого захватывало дух. Это было похоже на полет на воздушном змее.

Вдалеке появился порт, выдаваясь за край башни, и дозорный, который цеплялся за джунгли веревок, свисающих с газовой оболочки, закричал капитану:

– Впереди порт!

Все происходило очень быстро. За то недолгое время, пока порт не заслонил аэростат корабля, Сенлин увидел, что они подходят слишком низко. Они пролетят далеко под платформой. Может, капитан задумал сделать еще один круг? Интересно, сколько времени это займет.

Но едва Сенлин всерьез засомневался в способностях человека у руля, неторопливый капитан отрегулировал топку, и они резко взлетели. Как будто вышли из бушующей реки. Струйное течение превратилось в бриз, который легонько понес их прочь от башни. Порт снова появился, ниже горизонта аэростата, и Сенлин увидел, что бриз отнес их слишком далеко. Они даже кончик выступающего небесного порта не смогли зацепить! Полеты на воздушных кораблях требовали немалой ловкости.

Когда они зависли на одном уровне с платформой, несколько докеров выпустили большого воздушного змея. Он был огромным, как парус корабля, и за ним волочился свисающий хвост из джутовой веревки. Порт послал им буксирный трос.

Наблюдать за процессом было очень увлекательно. Змей устремился к ним, а дозорный потянулся к нему багром. После нескольких неудачных попыток ему удалось подцепить веревку. Он втянул ее на борт, перерезал маленький проводок, которым джутовый канат соединялся с леером воздушного змея, и тот полетел прочь от корабля.

Захлестнув буксирный трос вокруг такелажа, чтобы он не свалился за борт от собственной тяжести и раскачивания, дозорный скользнул вниз, на палубу. Там он обмотал канат вокруг крепительной утки, а капитан в это время развернул красный флаг на коротком древке и помахал порту. Докеры, взявшись за лебедку, принялись вытаскивать корабль из жерла термического потока и подтягивать к причалу.

Платформа лежала на ржавеющих опорах, расположенных треугольником; в ней было около сотни ярдов длины и вчетверо меньше ширины. Подъемные краны торчали, словно голые деревья на бульваре. Докеры выгружали мешки с единственного корабля, который был пришвартован на то время. Вход в башню, в отличие от фигурной арки в Купальнях, выглядел скромно, без отделки.

Две швартовочные опоры тянулись под причалом, к которому их подтаскивали, и докеры забрались на эти выступающие зубцы, болтая ногами над голодной бездной. Они поймали и закрепили корабельные якоря. Матросы парома бросили концы поджидающим стивидорам, которые завернули их вокруг железных тумб, тяжелых, как сорокадвухфунтовые пушечные ядра.

Женщины встали и вереницей двинулись прочь, сохраняя мертвое молчание. Каждая погрузилась в транс, поддавшись собственному отчаянию. Не зная, что еще делать, Сенлин пристроился к очереди. Грузчик в кожаном комбинезоне взмахом руки велел идти следом, и они пустились в путь через лабиринт поддонов и ящиков, в сторону башни и входа в Новый Вавилон, который, стоило признать, был не притягательнее пещеры.

Этот порт производил совсем не такое впечатление, как порты Комиссара – чистые, упорядоченные и на свой лад красивые. Здесь открытые ящики с продуктами притягивали тучи мух, под ногами хрустела угольная пыль, а дорожки перегораживали пустые поддоны, треснувшие бочонки и ноги храпящих лентяев. Таможенный пункт представлял собой покосившийся столб с прибитой доской. К мощеному возвышению прислонился придурковатого вида детина, грозно скаля зубы. Сенлин не видел ни туристов, ни аристократов, только множество измученных работяг. Интересно, кто же заведует этим беспорядком?