Лэйни Тейлор - Муза ночных кошмаров [litres]

– Белая птица, – сказал он. – Думаю, она отнесла меня в Зосму.

– Привидение? – удивилась Сарай. – Зачем?

Зачем большой орел забрал его отсюда и бросил в истерзанной войной Зосме? Он не имел ни малейшего представления.

– Может, она забирала всех? Всех нас? Вдруг это и есть ответ? Может быть, Привидение разносило младенцев по всему миру?

– Но они не были младенцами, – заметила Сарай. – Большинство даров проявляются в возрасте четырех-пяти лет, если не позже, и вот тогда их забирали.

Это все меняло. Могло ли Привидение переносить богатых отпрысков в таком возрасте? Даже если так, дети наверняка бы это запомнили в отличие от младенцев. А если это правда и мир полнится мужчинами и женщинами, рожденными в парящем металлическом ангеле и унесенными оттуда гигантским белым орлом, который мог испаряться в воздухе… разве об этом не пошли бы легенды?

– Не знаю, – вздохнул Лазло, потирая лицо. Он чувствовал усталость. Как и все остальные. – Кто она? – спросил он. – Птица. Вы знаете? Она принадлежала богам? Была каким-то питомцем или посланником?

– Она? – повторил Ферал. Они никогда не думали приписывать птице какой-либо пол. – Ты постоянно называешь Привидение «ею».

– Эрил-Фейн называл, – вспомнил Лазло. – Будто ее знал.

– Может, он знает что-то, чего не знаем мы, – предположила Руби.

– Уверен, он знает намного больше нас, – съехидничал Ферал.

Сарай согласилась:

– Он прожил тут три года. И изучил богов достаточно, чтобы убить их. Должно быть, он нашел их слабые места, и кто знает, что еще.

– Можно поговорить с ним, – рискнул предложить Лазло.

Поговорить с отцом? Встретиться с отцом? По телу Сарай пробежал волнительный и радостный трепет, но переживания быстро поглотили радость, и на дне души остался только страх. Захочет ли он с ней встретиться? Она невольно посмотрела на Минью. Эти двое неразрывно сплелись в ее разуме, в клубке крови, отмщения и вражды.

Но то, что Сарай увидела на кровати, затмило все мысли об Эрил-Фейне. Она ахнула, и остальные испуганно обернулись в полной уверенности, что Минья проснулась и злобно улыбается за их спинами. Но она не проснулась и не улыбалась.

Она просто стала серой.

– Она что, умирает? – воскликнула Руби. – Я убила ее?

Поскольку это выглядело так, будто она умирает, а что еще могло спровоцировать смерть, если не снадобье? Минья стала пепельного, каменного оттенка, и только Лазло понял, что происходит. Он не мешкал, просто подхватил девочку на руки и положил прямо на пол.

– Что ты делаешь? – требовательно спросил Ферал.

– Все нормально. С ней все будет хорошо. Смотрите.

Лазло по очереди взял ее маленькие ручки, разжал пальцы и прижал ладони к полу. Ее ноги тоже касались металла, и вскоре стало очевидно: голубой цвет возвращался.

Сарай сделала глубокий вдох. Смерть Миньи подразумевала ее собственную, и на секунду она поверила, что это случится. Минья выглядела такой нездоровой, но теперь она была в полном порядке, приобретая голубой оттенок с каждой секундой, и по-прежнему мирно посапывала.

– Что произошло? – спросила она у Лазло.

– Она не прикасалась к мезартиуму, – объяснил он, покачав головой. – Вот дурак! Я должен был это предвидеть. Но все случилось так быстро, – дивился юноша. – Ни за что бы не подумал, что это произойдет так быстро.

– Что? – осведомилась Руби. – Что произойдет так быстро?

– Потускнение, – ответил он, глядя на собственные руки. Разумеется, сейчас они были полностью голубыми, но Лазло помнил, как в городе, когда он еще был человеком, его руки становились серыми при прикосновении к мезартиуму. Чтобы оттенок сошел, требовалось пару дней, но Минья оставалась тут не больше часа. – Со мной все происходило гораздо медленнее.

– Потускнение? – переспросила Спэрроу.

Лазло замолчал и осмотрелся, он понял действие этого механизма. Все ребята были босы и постоянно прикасались к металлу.

– Вы же знаете, как это работает, верно? – спросил он. – Что мезартиум делает вас голубыми и придает силу?

Вообще-то, они не знали. Металл всегда был с ними, а они всегда были голубыми. Ребята не догадывались, что одно – следствие другого, хотя сейчас это показалось изумительно очевидным. Как они могли сами не додуматься? Лазло объяснил, как смог, судя по себе: в младенчестве он был серым. «Серым, как дождь», – сказал монах, думая, что Лазло умирает. Но цвет давно сошел, и юноша не вспоминал о нем до прошлой ночи, пока не прижал руки к якорю и сначала стал серым, а затем лазурным.

– Хочешь сказать, – напряженно начала Спэрроу, – что, если мы перестанем к нему прикасаться, то станем людьми?

Руби выпрямилась:

– Мы станем людьми? Будем жить как люди? В мире?

– Полагаю, что так, если вы этого пожелаете.

Сарай тихо спросила:

– А вы хотите?

Никто не ответил. Вопрос был слишком масштабным. Все они об этом мечтали, Сарай не исключение. Они смотрели на свои отражения и представляли себя смуглыми, в человеческой одежде, причастными к человеческим делам. Прежде всего ребята представляли знакомство с новыми людьми, которые не будут смотреть на них как призраки, с отвращением, пронзающим душу.

– Вы утратите свои дары, – заметил Лазло.

– Но они вернутся, если мы снова прикоснемся к мезартиуму? Твой вернулся, – сказала Спэрроу.

– Думаю, да.

Информации было слишком много, чтобы переварить ее вот так сразу. Минье устроили на полу новую кровать, с подушкой, простыней и одеялом, а ноги и руки оставили в контакте с мезартиумом. После непродолжительных дебатов ребята приготовили своеобразную кашу, залив пюре из кимрила водой, и Сарай по ложечке закапала ее в рот Минье, пока Лазло держал девочку в приподнятом состоянии. Постепенно они начали осознавать трудности ухода за человеком, который находится без сознания, и Сарай еще больше убедилась, что это кратковременное решение.

Следующей дежурила Руби. Она держала между колен зеленый пузырек и не спускала глаз с Миньи, чтобы вовремя добавить зелья, если у той начнут трепетать ресницы, сигнализируя о пробуждении. Остальные ушли. Солнце подкралось к горизонту, но Сарай так и не решила, хочет ли она поторопить или отсрочить наступление ночи.

Девушка не могла избавиться от ощущения, что Минья ждет ее, даже во снах. Возможно, прямо сейчас она сидит на своем большом стуле во главе стола, раскрыв игральную доску на коленях, и улыбается, сделав первый ход.

Сарай с Лазло вышли на террасу, чтобы посмотреть, как солнце опускается за Пик. Поскольку все стражи-призраки находились внутри, вся раскрытая ладонь серафима была полностью в их распоряжении.

– Отсюда я и упала, – показала Сарай.