Андрей Журкович - Пятый тотем [SelfPub, 12+]

В просторной комнате с распахнутыми окнами было очень тихо, несмотря на то, что в помещении находилось несколько человек. Они сидели полукругом рядом с широкой кроватью с балдахином, храня молчание. Передо мной лежала совсем молодая девушка. Ее кожа была бледна и местами покрыта сероватой сыпью, а дыхание прерывисто, как и сердцебиение. Озноб и, судя по испарине, огромная температура. Она была без сознания и уходила. Видимо, лечение было несвоевременно или оказано не должным образом.

– Она подойдет, Искра не слишком сильна, но еще теплится, – прошептал в моей голове голос.

Я медлил. Что-то было не так. В сонме эмоций и мыслей сидящих в комнате солов я чувствовал не только скорбь. Здесь присутствовали ненависть, похоть, зависть и злость.

– Кто-то ее заразил и специально медлил с лечением, – обратился я к духу. – Кто-то из них! Надо искать другое тело!

– Нет времени. Либо это, либо никакое. – Таков был ответ.

– Хорошо, приступай, – согласился я.

– Теперь самое сложное, – снова заговорил дух. – Ты должен будешь держать контакт с этим местом и присутствовать на ритуале в Храме. Отдели двойника. Ты справишься.

То, что просил сделать утаремо, было сущим безумием. Оставить двойника, вернувшись к исходному месту, означало риск разрыва разума. Я мог попросту погибнуть, случайно нарушив концентрацию. Но разве у меня был выбор? Мысленно сжавшись и еще раз окинув взглядом комнату, в которой умирала несчастная, я ослабил контакт с двойником. В голову ударила такая нестерпимая боль, что я потерял способность видеть и, извиваясь в конвульсиях, покатился по полу. Чьи-то руки подхватили меня и усадили спиной к холодной поверхности.

– Алтарь из метеоритного железа, – догадался я.

– Пора, – прошептал голос в голове.

Я с усилием открыл глаза и поднялся. То, что произошло потом, заставило бы ужаснуться кого угодно, но уже не меня. Жнец утаремо лежал на алтаре, а мои руки отточенными движениями перерезали его вены, выпуская пульсирующую кровь. Он был все еще жив и пытался что-то сказать, но не мог, поскольку к этому моменту уже лишился языка. Селира сидела рядом со мной, прислонившись к алтарю, совершенно недвижимо. Ее глаза были закрыты, но я чувствовал, что она все еще жива. Она была в панике и старалась закрыться, сходя с ума от того, что с ней происходило здесь. От того, что делал я.

Я поднял с пола широкую глиняную чашу и подставил под струйку крови, стекающую с алтаря. Когда чаша наполнилась до краев, я поднес ее к губам и с отвращением начал пить. В голове зазвучал привычный шепот:

Последний глоток крови жнеца дался на удивление легко. Я не чувствовал больше ни отвращения, ни страха. Напротив, наполняющая мое тело легкость сменялась чудовищной силой, которая пьянила и очаровывала своей древней мощью. Руки продолжали работать, как механизм, вычерчивая кинжалом на коже почти потерявшего сознание жнеца старинные письмена. Теперь я мог их прочитать. Каждое из них. Это было что-то вроде закольцованного времени, потоки силы, пускаемые по коридорам которого, должны были перенести сознание из одного тела в другое. Сложно объяснить подобное. Все вдруг стало очень просто и буднично. Я словно очнулся ото сна, возвращая себе давно утраченную силу и знания.

– Сели, ты здесь? – мой голос прозвучал как гром, эхом отозвавшись в окружающей нас тяжелой тишине.

Она открыла глаза и устало посмотрела на меня.

– Да, – проронила Селира тихо. Ее губы дрожали, а кожа побелела до неузнаваемости, натянувшись, как глиняная маска.

– Сели, та девушка, в тело которой мы тебя перенесем… У нее тиф. Она скоро умрет, и тогда мы вас поменяем. Ты справишься, твой Дар намного сильнее ее, он выжжет болезнь изнутри. Ты должна узнать, кто ей навредил, потому что он ударит снова! Это будет один из тех, кого ты увидишь, когда проснешься.

– Кзор, ты же придешь за мной? – проговорила она, в отчаянии глядя мне в глаза.

– Обязательно приду. Я найду тебя. Сели, пора! – последние слова я прокричал.

Одной рукой я взялся за ее запястье, а другой сжал горло жнеца. С какой-то кровожадной жестокостью и упоением я почувствовал, как жизнь покидает его тело, забившееся в предсмертных конвульсиях, вызванных асфиксией. Сила хлынула в мое сознание кипучим фонтаном. Когда ее концентрация стала предельной настолько, что боль наполнила мои виски, пульсируя и потрескивая от напряжения, я устремился к астральному двойнику, увлекая Селиру за собой. Переход был столь стремительным, что я снова чуть не потерял сознание от чудовищной агонии, которая, казалось, разорвет меня на куски. Но я чувствовал, что Сели со мной. Теплая волна её Искры была рядом, и это придавало сил, не позволяя боли взять верх.

Девушка-сол лежала все так же неподвижно на роскошной кровати. Ее прерывистое дыхание на миг участилось. Грудь поднялась и медленно опустилась, выпуская изо рта протяжный предсмертный хрип. Дыхание остановилось совсем. Кажется, рядом кто-то заплакал. По комнате прошла рябь эмоций, среди которых читались боль, скорбь, облегчение, ярость, злоба и радость.

«Значит, ты еще здесь», – подумал я, вглядываясь в лица находившихся здесь солов.

Внезапно сидящие у кровати повскакивали с мест, размахивая руками, и кинулись к кровати. Девушка с усилием согнулась, заходясь тяжелым кашлем и держась рукой за бок. Когда спазм прекратился, она с облегчением рухнула на подушку. Ее дыхание выровнялось, а на бледной коже проступил едва различимый румянец. Вокруг мельтешили всхлипывающие женщины, вознося руки к небу в хвалах. Сидевший тут же старец дрожащими руками вытирал слезы, не веря своему счастью.

«Так ли для них важно, что это уже не она, – подумал я. – Никогда вы не узнаете правды. Да и кому она нужна?»

Больная вновь открыла глаза, и ее губы едва шевельнулись, но я различил слова:

– Ты, кажется, собирался подняться с братом на Пуравва? – прошептала она. – Хочу, чтоб ты отвел туда меня!

Храм Амахара давно был оставлен позади и скрылся за пушистыми стягами пальмовых ветвей. Маки деликатно не лез с расспросами, а мне не хотелось самому начинать разговор, от чего мы лишь изредка перешептывались, и только по делу. Наши планы были перевернуты с ног на голову, как и наши жизни. Дух утаремо, так и не назвавший мне собственного имени, исчез сразу после ритуала, но меня больше не покидало чувство присутствия рядом со мной чего-то инородного. Ощущение и восприятие окружающего мира обострились, будто я был в шкуре зверя, но я шел на своих ногах, а тотемный покровитель мирно спал. Было заметно, что мой спутник начал меня сторониться, избегая лишний раз встречаться со мной взглядом. Раз за разом на привалах он старался расположиться так, чтобы я всегда был на виду. Я стал замечать, что он прикидывается, будто сразу засыпает, чтобы не говорить со мной. В принципе, это было вполне справедливо, за исключением одной маленькой детали: наши жизни все еще были повязаны друг с другом.