Михаил Рожков - Хранитель

— Вы присаживайтесь, Пётр Алексеевич, рассказывать тут, конечно, долго, но я буду кратка. Время — деньги. Я думаю, что вы уже сами догадались, что наш Захар Аркадьевич, Самуил Степанович и Пинкертон заодно. Они все хранят тайну красной земли. Но самый главный тут — учитель, именно он каким-то образом всё это сотворил. Остальным просто выгодно поддерживать его секрет.

— А спектакль с убийством зачем? — спросил журналист.

— Вариантов тут несколько: можно продержать вас оставшиеся дни за решёткой, чтобы вы особо не копали, можно сдать вас обратно, на большую землю. Ну а можно судить по своим законам. Вариантов много. Главное, что пока бы вы сидели, вы бы никому не мешали.

— Я так понимаю, своему освобождению я обязан вам?

— Что вы, это целиком работа Фролушки. Моя лишь идея.

— Я всё же не совсем понимаю, особенно про Фрола.

— О, бедное дитя, — запричитала старушка. — Представляете, ему всего двадцать лет. Ну вот такой вот он вымахал детина. Мать его умерла пять лет назад, и с тех пор я его приютила. Мы решили с ним играть в такую игру: для всех он не очень умный юноша, а на самом деле он очень способный человек. Я его многому научила.

— И зачем вы играете этот спектакль?

— Со временем сами поймёте.

— Зачем тогда он напал на меня ночью у башни?

— Это был не он.

— А кто?

— Мы пока не знаем.

— А на свадьбе зачем?

— Так и было задумано, — сказал Фрол, ставя чайник на стол.

— То есть ты хотел специально ударить Семёнова? — удивился журналист.

— Да.

— Но зачем?

— Он мой отец.

Повисла пауза. Ручкин замер с открытым ртом.

— Видите ли, — взяла слово Анна Серафимовна, — Фролушка — внебрачный сын Захара Аркадьевича. Об этом, конечно же, никто не знает. Видятся они редко, Семёнов не очень любит сына, и Фролушке есть за что не любить его.

— А как же вся эта история с убийством? Фролу же должны были всё объяснить?

— А мне и объяснили, — сказал Фрол, ставя на стол чашки и разливая чай. Отец попросил разыграть небольшой спектакль, якобы с вашим убийством, я и согласился. Он считает меня дурачком.

— Теперь я понимаю, почему тебя выпускали всё время из тюрьмы, — произнёс Пётр Алексеевич. — Просто папа просил.

— Таким образом он изображает заботу, — сказал Фрол, отпивая из чашки. — Только вот у его дочери есть всё, а у меня ничего. Но это не ревность, нет, просто несправедливо как-то.

— Тогда ещё один вопрос: зачем в полиции ты признался, что ударил меня ночью возле башни, если это был не ты?

— Я думала, что так будет лучше, — произнесла Анна Серафимовна, отпивая чай из кружки. — Хотели найти того, кто это сделал на самом деле. Но немножко не срослось.

— У меня голова кругом. Кто вы, Анна Серафимовна? — спросил Ручкин.

— Я бабушка-пенсионерка. Ну и ещё бывший подполковник КГБ. Я думаю, с вашей помощью, Пётр Алексеевич, мы разберёмся в этой паутине. А сейчас вам надо поспать, впереди много дел.

Проснулся Ручкин ближе к вечеру. Он долго не мог уснуть, переваривая информацию.

— Спать, однако, вы здоровы, Пётр Алексеевич, — произнесла Анна Серафимовна, когда журналист вошёл на кухню.

Она сидела за столом вместе с Фролом, и они что-то рисовали на бумаге.

— Давайте ужинать, — произнёс здоровяк, отложив чертежи в сторону.

Ручкин сел за стол, Фрол поставил на стол три тарелки, положил к ним ложки и принялся разливать половником ароматно дымящийся суп.

— Какие наши дальнейшие планы? — спросил журналист, пробуя ложкой суп на вкус.

— Завтра мы с вами будем лепить пельмени, — ответила старушка. — Появляться вам на людях, сами понимаете, нельзя. А вот Фролушка сходит завтра к Захару Аркадьевичу и аккуратно разведает обстановку.

Захар Аркадьевич сидел за столом и медленными глотками пил коньяк. Настроение у него было хорошим, несмотря на недавние события. Он удобно расположился в кожаном кресле своего кабинета. Достав из ящика стола сигару, он поднёс её к носу, вдохнул аромат и закурил. Откинувшись на спинку кресла, он медленно выпустил густой клубок дыма. В дверь постучались.

— Да-да, — произнёс Семёнов.

— К вам Анатолий Сергеевич, — раздался голос секретарши в приоткрытую дверь.

— Пусть войдёт.

Через мгновенье в кабинет вошёл Пинкертон. Он был явно расстроен. Молча подойдя к столу, он взял бутылку коньяка и сделал несколько глотков.

— Скажи мне, капитан, куда делся журналист? — вместо приветствия произнёс мэр.

— Сбежал, — ответил Пинкертон и вновь приложился к бутылке.

— А какого хрена его никто не охранял? — раздражённо спросил Семёнов.

— Так не дежурим мы по ночам, какой в этом смысл? Все в селе друг друга знают, территория закрытая.

— Так ты мог хоть одного человека поставить в охрану? Не каждый день я тебя о чём-то прошу, и не каждый день к нам журналисты приезжают.

Пинкертон молча взял сигару, поднёс к носу, затем уселся в кресло.

— Я всё хотел спросить, откуда ты их берёшь, к нам ведь такого не завозят? — спросил Анатолий Сергеевич, закуривая.

— Не знаю. Учитель приносит. Наверное, какие-то свои каналы.

— И откуда он взялся, этот Энштен? И как он землю красной сделал? И как связь закрыл? Не знаешь, Аркадьич? И история мне эта с журналистом не нравится, чувствую, плохо это кончится. Закроют нас всех, а может, и убьют.

— А тебе что, плохо живётся, Сергеич? — прикрикнул на капитана мэр. — И не много ли ты вопросов задаешь? Тебя начальником поставили? Поставили. Ты, считай, главный мент в нашем небольшом, по сути, государстве. Деньги есть, власть есть, а вопросы свои напрямую Самуилу Степановичу и задай.

— Боюсь я его, Аркадьич. Поверь мне, я многое в жизни повидал, и самых отъявленных маньяков, и убийц видел. И не боялся никого. А его боюсь. Не человек он.

Захар Аркадьевич молча взглянул на капитана, потом на бутылку коньяка, что-то подумал про себя и убрал бутылку под стол.

— Ладно, Аркадьич, не бери в голову, — произнёс Пинкертон. — Делать-то что будем?

— Скрываться журналисту негде, — начал говорить мэр. — На улице холодно, снег, следовательно, долго он прятаться не сможет. Как вариант, попросится к кому-нибудь в дом. Чтобы это предотвратить, развесим по домам объявления: «Разыскивается Ручкин Пётр Алексеевич, обвиняемый в убийстве». Если кто из жителей его увидит, нам сразу его и сдадут. Как вариант, он может пойти к магазину, чтобы купить еды. Там поставишь своего человечка дежурить. Второго своего сотрудника поставишь возле его дома. Ну а третьего возле ворот, на всякий случай. Ну а мы с тобой покатаемся по селу, поищем.

— Сделаем. Меня интересует другой вопрос — как выбрался журналист? А может, ему кто-то помог?

— Ты на что намекаешь?