Михаил Рожков - Хранитель

— Нет у меня больше пальца. Его нашли в гараже, но пришивать уже поздно, ткани умерли. Ну да ничего, главное сам жив. Сделаю себе инвалидность, буду получать пособие. Смогу пользоваться парковками бесплатно как инвалид.

— У тебя же нет машины? — спросил, улыбнувшись, Ручкин.

— Будет повод купить, — задорно ответил Монахов.

— А ты что такой весёлый, никак выпил с утра?

— Так я чуть-чуть, для снятия стресса. У тебя, кстати, какие дальнейшие планы?

— В Гегард.

— И что там будешь делать?

— Пока не знаю.

— Мы вот тут немножко подумали, — начал рассказывать Геннадий Викторович.

— Кто это мы? — удивлённо спросил журналист.

— Я и мой нефильтрованный друг, — весело ответил историк. — Он сейчас стоит в стеклянной бутылке и предаёт тебе привет. Магазинчик тут неподалёку классный нашёл, взял аж десять штук. Еле донёс.

— Ну и что вы там надумали, Геннадий и его команда?

— Ты же хочешь избавиться от кинжала? — уже более серьёзно спросил Монахов.

— Да.

— Это элементарно. Тебе просто надо найти нового хранителя. Человека правильных моральных устоев, который никогда не будет использовать его на благо себе, ну и которого не отвергнет сам кинжал. Есть такие на примете?

Пётр Алексеевич немного подумал, а затем ответил.

— Есть. Но для этого мне нужно попасть на красную землю. Есть варианты как?

— Нет, — послышался задумчивый голос Геннадия. Но я подумаю. Занимайся пока своими делами, если что — позвоню.

Они попрощались, и Пётр Алексеевич, оглядевшись по сторонам, продолжил трапезу. Людей в кафе было немного, сидел от них он далеко, поэтому вряд ли кто мог услышать и понять его телефонный разговор.

Позавтракав и выйдя из гостиницы, Ручкин вдохнул полной грудью воздух и задумался, куда бы ему пойти. Достав из кармана карту города, купленную в аэропорту, он принялся её внимательно изучать. Найдя своё местоположение на карте, журналист принял решение дойти до площади Республики.

Город был красиво и празднично украшен. Несмотря на то, что на улицах не было снега, это никак не влияло на новогоднее настроение. Журналист шёл по тротуару, с интересом разглядывая монументальные каменные здания. Тут и там сновал многочисленный народ, обильное количество супермаркетов зазывали красивыми вывесками. Войдя в один из них, Ручкин поменял часть денег на местную валюту. Так потихоньку он и дошёл до площади Республики. Пройдя мимо дома правительства, он обнаружил многочисленные машины, предлагающие экскурсию в любую точку Армении. Был в этом списке и Гегард. Цены были не особенно высокие, но всё это было не то. Ему нужен был неприметный автомобиль, который отвезёт его одного только в Гегард и не будет при этом задавать лишних вопросов. Пообщавшись с парочкой водителей, он выяснил, что нужную ему услугу лучше искать на окраине, в стороне «Каскада [4] «Каскад» — архитектурно-монументальный комплекс в Ереване. Представляет собой каскад из пяти открытых террас. ». Там и цены ниже, и водители менее притязательны. Ещё раз посмотрев на карту, журналист разработал маршрут. Мог, конечно, взять такси, но он особо никуда не спешил, да и не знал пока, что будет делать в Гегарде. А тут был случай и город посмотреть, и подумать. Спустившись в метро и доехав до парка «Эритасардакан», Ручкин вышел на улицу Исаакяна и продолжил свой путь. Город был красив. Отпраздновав в этом году своё две тысячи восьмисотлетие, он просто дышал живой историей. Вообще, Пётр Алексеевич любил путешествовать и путешествовал много. Ему нравилось гулять по городам, смотреть на жизнь людей, любоваться архитектурой. Под эти приятные моменты он вышел на улицу Таманяна и увидел его, комплекс «Каскад». Зрелище было эпическим. «Каскад» представлял собой систематически упорядоченные и художественно оформленные лестницы, фонтаны, скульптуры, цветники, расположенные на склонах Канакерских холмов. Он был похож на огромную Вавилонскую многоярусную пирамиду. На самой вершине виднелся обелиск Возрождённой Армении. Помпезная лестница соединяла нижний и верхний город, находящийся высоко в горах. Тут и там на каменных ступеньках сновали люди. Кто-то поднимался наверх, кто-то спускался вниз, а кто-то просто фотографировался на фоне лестницы, ведущей в небо.

«Сколько же тут ступеней!» — подумал Ручкин и принялся забираться наверх. Сначала подъём был лёгким. Журналист поднимался с настроением исследователя тайных далей, попеременно оглядываясь на открывающийся вид на город. На середине пути он устал. Началась одышка, мышцы бедра слегка начали болеть. Но Пётр Алексеевич был полон решимости. Спустя десять минут подъёма, он наконец-то добрался до вершины, обошёл по кругу обелиск и присел на лавочку. Закурил. Огляделся по сторонам. Красота. Ветер здесь был сильнее, чем внизу, и Ручкин слегка поёжился. Рядом с ним присел на лавочку пожилой мужчина.

— Не против, если я рядом присяду? — спросил он.

— Нет, не против, — ответил журналист. Ему хотелось посидеть одному, подумать, но природная вежливость не позволяла ему ответить по-другому.

Мужчина был на вид лет семидесяти-восьмидесяти. Худощавый, небольшого роста, одетый в кожаную потёртую куртку. Голова его была непокрыта, немногочисленные седые волосы покрывали виски. Лицо было с тонкими острыми чертами, такие же тонкие губы и небольшие глаза.

— Скоро Новый год, — нарушил паузу мужчина. — А я ещё елку не наряжал. Сегодня надо обязательно нарядить.

— Я думал, что в вашем возрасте такие моменты не существенны.

— Ошибаетесь, молодой человек, — ответил армянин. — С годами этот праздник утрачивает свой блеск и красоту и остаётся просто днём в календаре. Но я из года в год неизменно наряжаю ёлку. Если я этого когда-нибудь не сделаю, значит, прервётся какая-то связь между годами, исчезнет праздник и, наверное, смысл моего существования. Зачем жить, если в жизни всё обыденно и ничего не радует? Вот поэтому, вешая игрушки и гирлянды, я продолжаю связь между своим детством и моей старостью. Делаю сам себе ощущение праздника. Это своего рода ритуал, которым я отсчитываю годы. Если он прервётся, знайте, меня больше нет на этом свете.

— Интересная теория, — ответил Ручкин, туша сигарету об урну.

— Интересная. Да и день сегодня тоже интересный. Знаете, я приверженец того, что случайностей не бывает. Вот и наша встреча не случайна.

— Надо же! — удивился журналист.

— Да-да. Меня, кстати, Аветис [5] Аветис — армянское мужское имя. Значение имени: «Священное знание». зовут.

— Пётр Алексеевич, — машинально ответил Ручкин. Потом подумал и поправился: — можно просто Пётр.

— Знаете, я уже думал, что никогда не испытаю это ощущение. А вот иду мимо, и как током пронзило.