Михаил Рожков - Хранитель

Ручкин уже было решил покинуть этого странного старика и мысленно искал предлог, чтобы деликатно уйти. Как вдруг Аветис произнёс:

— Вы ведь хранитель?

Пётр Алексеевич замер, сначала ему показалось, что он ослышался.

— Что вы сказали? — переспросил он.

— Вы хранитель, я чувствую это, — ответил старик, облизнув пересохшие губы.

— Не понимаю, о чём вы, — ответил журналист, приготовившись встать.

— Хранитель, — утвердительно произнёс Аветис. — И кинжал с вами. Я чувствую это.

— Кто вы? — спросил Ручкин, сев обратно на лавку и повернувшись к старику.

— Я тоже хранитель. Только бывший. Какое-то время кинжал был у меня. Но я не смог выдержать этого бремени. Не для меня это всё было. Пятьдесят лет назад мне посчастливилось встретить человека, которому я смог с честной душой передать его. И я думаю, этот человек до конца исполнил свой долг. А теперь он у вас.

— Кто? — пересохшим ртом спросил Пётр Алексеевич.

— Анна Серафимовна, — ответил Аветис. — Вы не представляете, какая это была женщина.

Старик вздохнул и замолчал ненадолго, погрузившись в воспоминания. Затем произнёс: — Если кинжал у вас, значит, её уже нет в живых. Только одна причина могла заставить её отдать кинжал — это скорая смерть. Но я рад за неё, потому что это не так просто, найти нового хранителя.

— Вы жалеете об этом? — спросил Ручкин, выдохнув.

— Нет. Эта ноша была не для меня. Но все мы делаем одно дело, кто-то три года, кто-то сорок лет, а кто-то несколько дней. Цель одна.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Без проблем, Петя.

— Разговор будет долгим.

— Знаешь, Петя, сегодня я уже никуда не спешу, — ответил Аветис, посмотрев на небо. — Там внизу есть много хороших заведений, и если ты меня угостишь обедом, то я буду тебе очень признателен, и с удовольствием выслушаю твой рассказ, и, возможно, дам совет.

Они спустились вниз. Спуск прошёл легче, чем подъём. Аветис спускался степенно и не спеша, делая небольшие остановки каждую минуту. Спустившись, они зашли в первое попавшееся кафе, заказали люля-кебаб и два кофе.

— Ну что же, Пётр, — нарезав мясо, произнёс старик, — не расскажете ли мне, как к вам попал кинжал.

— Отчего же нет, — ответил Ручкин, — расскажу.

И Пётр Алексеевич принялся уже во второй раз рассказывать все события, произошедшие с ним с момента его визита на красную землю.

— Очень интересно, — произнёс старик, выслушав всю историю до конца, ни разу не перебив. — Я больше ничему не удивляюсь с того времени, как был хранителем. Но с Энштеном вы, признаться, меня удивили. Значит, вы хотите попасть на красную землю?

— Очень. Мне это просто необходимо. Но как?

— Думаю, у меня есть одно предложение, — ответил, допивая кофе Аветис. — Не уверен, что сработает, но шанс попытаться есть. Но для начала, чтобы немножко расширить ваши познания о кинжале, я расскажу вам одну историю, быть может, что-то из этого вам поможет.

— С удовольствием послушаю, — ответил журналист.

— Ну тогда закажите мне ещё одну порцию люля и кофе, — хитро прищурился старик.

Шёл 1965 год. Я тогда работал по распределению на Лермонтовском урановом руднике, расположенном на горе Бештау [6] Бештау — природный памятник, самая высокая вершина в районе Кавказских Минеральных Вод. «Пять гор» — так звучит в переводе с тюркского языка название Бештау. Силикоз — профессиональное заболевание лёгких, обусловленное вдыханием пыли, содержащей свободный диоксид кремния. . Добывали мы там уран. Работа тяжёлая, но платили очень хорошо. Жил я в рабочем посёлке номер 1, близ горы. Предприятие было секретным. Безопасность на руднике обеспечивали специализированные ведомственные подразделения военизированной охраны. Охрана располагалась на всех участках. Располагались там так же и офицеры КГБ.

И вот однажды, после тяжёлой смены, сижу я в вагончике, пью чай. Жили мы по двое, вагончики одной бригады, как правило, располагались рядом друг с другом. В бригаде нас было десять человек. Напарник мой куда-то ушёл, наверное, прогуляться или в гости к кому, так что был я один. Внезапно без стука вошла женщина в сопровождении двух крепких мужчин в штатском. Она была прекрасна. Стройная, с очень красивым, но не по годам жёстким лицом. Роскошные чёрные волосы были завязаны в пучок. Я до сих пор помню стук её каблуков по полу.

— Анна Раскова, — представилась она. — Старший лейтенант комитета госбезопасности. Скажите, когда вы в последний раз видели вашего напарника, Антона Вязникова?

— Сегодня в штольне. Мы же работаем вместе, — ответил я.

— А где он сейчас?

— Не знаю, после смены он куда-то пошёл. А что случилось?

— Гражданин Аветис, всё слишком серьёзно. Антон Вязников уличён в шпионаже в пользу Соединённых Штатов Америки.

— Антоха шпион? Да не поверю никогда. Быть этого не может.

— Скажите, вы за ним никогда ничего странного не замечали? — вмешался в разговор один из мужчин.

— Нет. Мы работаем полгода вместе. Хороший советский парень. Ничего такого компрометирующего сказать про него не могу.

Анна стояла и смотрела на меня. Я смотрел на неё и не мог отвести глаз, как же прекрасна она была. Затем она повернулась и вышла, бросив вслед:

— Если вы его увидите, обязательно сообщите нам. А впрочем, деться ему отсюда некуда, кругом посты. И помните, что вы давали подписку о неразглашении. И об этом разговоре тоже никому.

Она ушла, оставив свой запах. Историю с Антохой я тогда не воспринял всерьёз, хотя обвинение было тяжёлым. Просто перед глазами весь вечер стояла она. Мне тогда было двадцать пять, я был холост, да и женщин на руднике было не особо много. Наверное, вы поймёте меня.

Перед сном я решил дойти до магазина, купить папирос, так как мои закончились. И вот иду я, темно, красиво светит луна, настроение хорошее, и вдруг кто-то хватает меня за руку и тащит к сараю в темноту. Я попытался вырваться и ударить этого человека по лицу, как вдруг увидел, что это мой напарник.

— Антоха, что ты делаешь? Ты знаешь, что тебя ищут? Это правда, что ты шпион? Как же так? — высказал я всё ему сразу.

— Это ложь, — глядя в глаза, ответил он мне. — Меня подставили. Всего я тебе не могу рассказать. Об одном прошу, сохрани это.

Он достал кинжал, тот самый, который сейчас у вас, и протянул его мне. Я стоял в нерешительности, не зная, что делать. Потом протянул руку. Он смотрел с болью и надеждой. Только потом я понял, что он боялся, что кинжал меня не примет. Я взял его в руку, покрутил и спрятал за голенище сапога. Вязников выдохнул с облегчением и немного расслабился.

— Прости, сам не знал, что так получится, нет времени тебе что-то объяснять. Под матрасом моей кровати ты найдёшь тетрадь с записями. Тогда тебе станет всё понятно. Я писал её именно для такого случая. Затем сожги её.