Джей Кристофф - Неночь [litres]

Кстати, маску и тело Франчески так и не нашли.

Во всяком случае, люди.

Одна из самых старых таверн в Годсгрейве. «Королевское ложе» было построено и названо особо бравым трактирщиком Дарием Цицери во время правления Франциско XIII. Его королева, Доннателла, славилась репутацией женщины… с аппетитом, и плебеи наслаждались всяческими инсинуациями. Разговор неизбежно звучал примерно следующим образом:

«Дорогие друзья, давайте завтра соберемся, чтобы обновить жидкость в организме?»

«Замечательное предложение. Но где мы встретимся?»

«В «Королевском ложе».

«Слышал, в последнее время это место довольно популярно».

(Вставить раскатистый гогот.)

В результате таверна имела огромный успех. Когда на королевском банкете разгневанная супруга сообщила Франциско XIII название таверны, он был… не так расстроен, как надеялась королева Доннателла. Более того, говорят, король поднял кубок, чтобы произнести тост за трактирщика, и прокомментировал своим гостям: «Может, мне и самому стоит заглянуть в «Королевское ложе»? Дочери тому свидетели, я давно его не видывал».

(Вставить неловкое молчание.)

Представители отрасли церкви Аа, почти такой же древней, как сама религия. Исповедальня, как вы можете догадаться, занимается искоренением ереси в республике. Преимущественно озаботившись теми, кто поклоняется Матери Ночи, в исповедники берут самых ревностных – или неуравновешенных – священников Аа. Нынешняя глава Исповедальни, Аттия Фиорлини, зашла так далеко, что распяла собственного мужа за подозрение в ереси в начале своей карьеры. Начальство было очень впечатлено ее преданностью, и вскоре после этого ее быстро повысили.

На самом деле Аттия сфабриковала обвинения против мужа после того, как обнаружила, что он совокуплялся с одной из служанок.

Как бы там ни было, двух зайцев одним выстрелом…

Пока его челюсть заживала, он немного меньше общался со своим клинком – Мия даже испытывала соблазн найти его мучителей и от всего сердца поблагодарить.

У паствы уже зажили раны от проверки на верность лорда Кассия и, к несчастью Мии, общение Пипа с ножиком возобновилось с удвоенной силой.

Лиизианская портретная живопись считается лучшей в республике, а лучшие художники могут взимать целое состояние за свою работу. Вайелло, знаменитый художник, который жил при дворе Франциско XIV, нажил такое пугающее богатство, что, как говорят, мог дважды выкупить все королевство. К сожалению, после инцидента, включавшего непомерное количество бутылок вина, второго сына Франциско, Донателло, кровать с балдахином и хлыст, Вайелло судили за измену и приговорили к смертной казни.

Как и ожидалось, казнь Вайелло привела к огромному росту цен на его картины, и костеродные, которые ими обладали, нажили немалую сумму. Однако неожиданным образом это также повлекло за собой внезапную череду убийств среди известных лиизианских художников, поскольку некоторые хитрые аристократы стремились увеличить ценность собственных коллекций посредством убийства несчастных ублюдков, которые их нарисовали. Живописцы дохли как мухи, и через несколько месяцев после смерти Вайелло «портретный художник» стал самой опасной профессией в королевстве.

Эта волна геноцида привела к пугающе резкому росту цен на новые работы, поскольку мастеров, которые принимали бы заказы, становилось все меньше. Осознав свою повышенную ценность, эти мастера начали брать ограниченное количество учеников, что привело к еще большему увеличению стоимости их труда. Как утверждалось, в самый разгар кризиса стандартная ставка за один сеанс позирования была два средних поместья в верхней Валентии и первая дочь. Катастрофе пришел конец, только когда вмешался король Франциско, одновременно построив две школы для обучения лиизианских художников (одну в Годсгрейве и вторую, более прославленную, в Элае) и объявив убийство лиизианских художников преступлением, которое каралось распятием.

Кстати говоря, этот инцидент до сих пор рассматривается в Великой Коллегии Годсгрейва как прекрасная иллюстрация законов спроса и предложения. В честь Вайелло его окрестили «Принципом хлыста».

Один из самых прославленных фехтовальщиков своего времени, Энтони Караваджо был дуэлянтом при дворе короля Франциско III. Печально известный повеса с пристрастием к знатным юным доннам, за всю свою жизнь Караваджо сразился не менее чем в сорока трех дуэлях и, как сообщается, произвел на свет четырнадцать бастардов. Караваджо боролся с двумя одинаковыми клинками – по одному в каждую руку, – открыв искусство борьбы двумя мечами одновременно, кое в конечном итоге и назвали его именем.

Ирония в том, что именно любовь к близнецам и привела к его кончине: дон Лентиний Варий вызвал его на дуэль и убил после того, как Караваджо, поддавшись пьяной страсти, провел ночь с его дочерями, близняшками Луциллой и Лучией. Как утверждалось, он был по-прежнему пьяным и слишком усталым, чтобы поднять свою рапиру, поэтому противник с легкостью его заколол – бесславный конец для такого талантливого воина.

По утверждениям, его последними словами были: «Оно того стоило…»

Хотя Мариэль искусно соткала лицо юноши, всякий раз, как Мия видела Диамо, она все равно находила его чуть ли не отвратительным. Что-то во взгляде итрейца – холодное, жестокое – делало его уродливым.

Если глаза – действительно зеркало души, в глазах Диамо можно было увидеть беспросветную пустоту.

Построенный по заказу консула Юлия Скаевы, Мост Безумцев был полностью создан из плавучих средств – лодок, кораблей, шпигатов и паромов, – идущих одно за другим и связанных ржавой цепью. Согласно предписанию итрейской конституции консул может занимать должность лишь один срок, почти три года подряд. Поэтому когда Скаева устроил прецедент во время Восстания Царетворцев и пошел на переизбрание, требуя чрезвычайных полномочий в период кризиса в республике, его самый яростный политический оппонент, сенатор Светоний Арлани, как сообщалось, заявил: «У Скаевы больше шансов пройтись по воде залива Мясников, чем преуспеть в своем безумстве».

Когда Скаева выиграл с небывалым отрывом от других кандидатов, то купил каждое мореплавательное средство, какое только смог найти, соединил их в хилый мост и перешел через залив босиком. Мост Безумцев был назван в честь заявления Арлани и с тех пор так и остался достопримечательностью Годсгрейва, а также стал домом для разношерстных бродяг, обездоленных и изгоев, живущих без арендной платы на памятнике триумфа консула. Сам Скаева, похоже, не против.