Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Вообразите же радость, которая нас охватила, когда над нашими головами возник параплан и на наш стул опустились гном, эльф и лебедь. Блитца и Хэрта крепко держали парашютные ремни, а водоплавающая птица Гунилла пребывала в объятиях эльфа. Блитц, потянув за стропы, осуществил идеально точное приземление. За ним лег параплан – прямоугольник бирюзового шелка, идеально гармонировавший с его костюмом. Маэстро моды и здесь не вышел из образа.

– Каким образом? – ошеломленно таращился я на этот воздушный десант.

Блитцен пренебрежительно фыркнул.

– Не вижу повода так удивляться. Ты столько времени отвлекал на себя великанш, что я бы счел себя совершенно бездарным гномом, если бы не догадался привязать к цепи крюк, накинуть его на клетку, перебраться по цепи к ней и освободить лебедя. Ну а затем мы воспользовались моим парапланом для экстренных ситуаций.

Сэм подергала себя за нос.

– И у тебя постоянно есть при себе парашют для экстренных ситуаций?

– Естественно, – отозвался Блитцен. – Каждый гном постоянно носит с собой такой парашют. А ты разве нет?

– Давайте-ка это обсудим позже, – предложил я. – А сейчас…

– Девочки! – проорал из соседней комнаты великан. Язык у него слегка заплетался. – Г-где в-вы?

Я щелкнул пальцами.

– Ребята, какие у нас варианты? Сэм, вы можете вместе с Гуниллой спрятать всех под своими камуфляжами?

– Моего хиджаба больше чем на двоих не хватит, – вздохнула она. – А на Гуниллу пока и вовсе рассчитывать нечего. Если она по-прежнему остается лебедем, значит, слишком еще слаба, чтобы вернуться в собственный облик.

Лебедь что-то тихонько протрубил.

– По-моему, она подтверждает мои слова, – внимательно посмотрела на нее Сэм. – Ей теперь для восстановления может понадобиться несколько часов.

– Которых у нас нет, – сказал я и повернулся к Хэрту. – Как у тебя там с рунами?

– Силы нет, – отозвались его руки. Мог бы и не стараться. Он вроде немного приободрился и перестал глючить и даже весьма уверенно стоял на ногах, но видок у него все равно был такой, будто по нему проскакала восьминогая лошадь.

– Джек, ау! Где ты? – позвал я.

– Чувак, ты чего? – послышался со стола его возмущенный гул. – Я тут купаюсь в кубке. Имею, в конце концов, право на личную гигиену.

– Магнус, – вмешалась Сэм. – Не вздумай послать его на убийство третьего великана подряд. Такое усилие точно тебя укокошит.

Шаги из соседнего помещения раздавались все громче и ближе. И похоже, Гейрод спотыкался.

– Г-гьелп! Г-грэйп! – снова принялся звать дочерей он. – К-клянусь! Ик! Если вы с-снова пишете эсэмэски этим своим б-близнецам-м-мерзлотам, я вам головы поотрываю!

– На пол! – принял решение я. – Спустите меня поскорее на пол.

Блитцен схватил меня с такой силой, что я от боли едва не вырубился.

– Держись, сынок. – И он прыгнул вместе со мной со стула, умудрившись каким-то образом без потерь спикировать вниз.

К тому времени, как я немного пришел в себя, Сэм и Хэрт с его новой подругой, спустившись по ножке стула, как пожарные по шесту, уже стояли возле нас с Блитцем.

Сломанная нога у меня нестерпимо ныла. Боль катилась по всему телу. Лицо покрылось испариной. Но обращать внимание на подобные вещи сейчас было непозволительной роскошью.

Сквозь зазор между дверью и полом маячила тень от ног великана. Пространства там было более чем достаточно, чтобы нам всем пройти в полный рост.

– Вынеси меня наружу, Блитцен, – попросил я.

– Извини, недопонял, – выкатились глаза у него.

– Ну ты же сильный. Смотри, как крепко держишь меня. Давай, пронеси под дверью.

Натужно крякнув, гном двинулся к двери со мной на руках. Каждое его движение отдавалось во мне резкой болью – от поврежденной ноги до самого основания черепа. Парашют, шурша бирюзовым шелком, скользил за нами, а за ним шли Сэм и Хэртстоун с уныло трубящей лебедкой Гуниллой в объятиях. Круглая ручка двери начала поворачиваться. Мы, проскользнув сквозь зазор, очутились прямо у ног великана.

– Привет! Как дела? – прокричал ему я.

Гейрод, качаясь, попятился. Видно, не ожидал увидеть гнома-парашютиста, несущего на руках человека, экс-валькирию, а за ней – эльфа с лебедем.

Я тоже несколько прибалдел от того, что увидел. По идее-то холл такой крепости должен был площадью и величием превышать столовую, а помещение оказалось в два раза меньше нее. Хотя в другом месте он бы казался шикарным. Черный мраморный пол. Ряды колонн из какого-то камня перемежались металлическими жаровнями, наполненными горящими углями, словно гигантские приспособления для барбекю. Потолок неожиданно низкий – всего каких-нибудь двадцать пять футов. И даже дверь, под которой мы вышли, с этой стороны была гораздо меньше, хотя по идее это немыслимо. Пробраться обратно под ней мы уже не могли. А как сквозь столь низкий и узкий проем проходили Грэйп и Гьелп, вообще оставалось загадкой, если только они не уменьшались в размерах.

Впрочем, может, они как раз это спокойно и делали. Великаны ведь оборотни. Магия и иллюзия – их вторая натура.

Гейрод перед нами покачивался, расплескивая во все стороны медовуху из рога, который держал в руках.

– В-вы кто? – Язык у него заплетался все сильней.

– Гости, – набрался наглости я. – И требуем соблюдения в отношении нас прав гостей. – Весьма скользкая, надо признаться, позиция, учитывая, что мы только что укокошили двух хозяек этого замка. Но так как Джек все еще отмывался в соседней комнате от носовой слизи, подвергнуть сомнению мое требование было некому.

Гейрод нахмурился в явной попытке осмыслить то, что услышал. Похоже, он явился с какой-то разудалой посиделки, и мозги у него ворочались туго. Странно, день ведь еще был в разгаре. Или великаны гуляют круглые сутки?

Одежду его составляли изрядно помятый и заляпанный медовухой пиджак нежно-лилового цвета, рубашка навыпуск, полосатые брюки и лаковые ботинки, жертвой производства которых стало немало животных. Черные волосы великан густо смазывал гелем, чтобы они зачесывались назад, но вьющиеся непокорные пряди все равно свисали ему на лоб. От всей фигуры Гейрода несло медовухой, и смахивал он скорее не на модного завсегдатая ночных клубов, а на горького пьяницу в модном прикиде.

Больше всего озадачивал его размер. Малорослым его, конечно, назвать было нельзя. Любая баскетбольная команда его бы с руками оторвала – как-никак, двадцать футов роста. Для монтера, вворачивающего лампочки на большой высоте, тоже совсем неплохо. Но по сравнению с дочерьми, которых больше не существовало, он выглядел просто крошкой.

– Ес-сли в-вы мои гости, т-то п-почему у в-вас в р-руках м-мой лебедь? – пытался, икая и хмурясь, осмыслить и оценить ситуацию великан. – И г-где м-мои д-дочери?